Донор - Вера Петрук

Большинство эмпатов разгоняли скуку, забавляясь с донорами. Алистер, например, не добившись взаимопонимания от Юджин, принялся мять грудь красивой женщины с черными раскосыми глазами, которая отреагировала на его прикосновения, как и положено донору – залила весь глайдер волнами возбуждения, отчего у голодной Юджин перехватило дыхание и зашумело в голове.

Военные эмпаты много чем отличались от гражданских, но, в первую очередь, отношением к донорам. Ни один военный не стал бы «пить» своего «союзника» на глазах у других эмпатов. Юджин была твердо убеждена, что чем реже трогаешь донора, тем дольше он живет, и у тебя меньше болит голова, где взять нового. Она никогда не пользовалась дримерами и другими дешевыми устройствами, созданными для ленивых городских эмпатов. Ее новый донор по имени Арсил, маленький лысый мужчина с живыми бегающими глазами, еще этого не знал и беспокойно косился в ее сторону. Он был разорившимся фермером из Асбруя, который продался в доноры, чтобы прокормить семью. Юджин чувствовала его беспокойство, но заставила себя быть терпеливой. Это было трудно. Словно после долгой голодовки сидеть перед тарелкой с дымящейся похлебкой и уговаривать себя подождать еще пару минут. Алистер насмешливо поглядывал на них, но Юджин плевать на него хотела. От одной мысли, что ей придется провести с этими гражданскими четыре дня, ее начинало мутить.

И все же кое-что общее у них имелось. То, что она предпочитала бы хранить в тайне. Все они были сканерами, эмпатами с редким даром чтения эмоционального пространства прошлого. Официально в Маурконде проживало сто пятьдесят сканеров, но руководство решило, что в группе сканеров, собранной по случаю кражи из правительственной лаборатории какого-то редкого вещества, обязательно должен быть военный. Она не удивилась, когда генерал Коэл, не задумываясь, назвал ее кандидатуру. После провала операции в Долине Ручьев он записал Юджин в вечные «штрафники» и, словно одного разжалования было недостаточно, постоянно отправлял ее в подобные «командировки».

«Ничего, – успокоила она себя. – Четыре дня пролетят незаметно. Тебе нужно лишь „понюхать“ эту проклятую лабораторию, передать информацию Алистеру и дождаться расформирования группы. А дальше пусть следователи-менталисты работают, тебя это не касается».

– Ты смотрела материалы? – окликнул ее Алистер. Он «насытился» до предела и разве что не икал от переполнявшего его эфталита.

– Да, – сказала она. – Кто-то украл контейнер с опытным материалом, перебил кучу народа, а потом скрылся.

– Ага, – согласился Алистер. – Дерьмо это, а не дело. Как известно, когда начинает попахивать дерьмом, обязательно зовут нас. Я вчера разговаривал с Джордом, следователем-менталистом. Так вот, самое интересное не то, зачем украли вещество, которое было экспериментальным и не могло использоваться по назначению, а то зачем убили всех людей в лаборатории. Даже почтовых курьеров в подвале. Ни одна шпионская организация не работает так грязно и бессмысленно.

Юджин кивнула. Ей это тоже бросилась в глаза. Седьмая лаборатория Альянса не работала с военными и не отличалась повышенным уровнем безопасности. Пока она читала материалы, то изобрела не меньше десятка способов кражи из павильонов лаборатории. Но шпионы, похитившие контейнер, действовали на удивление бесхитростно. Они просто зашли, убили всех сотрудников, включая уборщиков, забрали то, что нужно, и бесследно скрылись. Менталисты предполагали, что они использовали «Голос» – новое психологическое оружие Альянса, которое еще проходило испытания, но уже появилось на черном рынке. Однако точную причину смертей пока не установили. Покидая лабораторию, воры вскрыли одну из испытательных камер с ядовитым газом, который сильно повредил трупы.

– Кстати, ты знаешь, что именно украли? – прервал ее мысли Алистер.

– Препарат с кодовым названием «Сердце», какая-то незаконченная вещь, – ответила Юджин. – Кажется, она не прошла испытания, и проект собирались закрыть.

– Вот именно – «Сердце»! – театрально поднял палец Ал. – Ничего-то вы военные не знаете. Только с маниохами землю горазды портить.

Юджин нахмурилась. Похоже, Алистер относился к тем, кто считал, что война утянет Маурконд на дно и приведет город к полному разорению, как это случилось с некогда самой перспективной колонией – Порогом. Она сложила губы в особую улыбку, которая всегда безошибочно подсказывала ее собеседникам, что они – идиоты.

Алистер хмыкнул.

– Да будет тебе известно, моя дорогая, что «Сердце» – несбыточная мечта каждого эмпата. И лично я очень жалею, что наши олухи-ученые не смогли довести такой чудный проект до ума. Украденное вещество – источник сильного и постоянного эмоционального фона, не ограниченного скудными возможностями человека. Мы могли бы стать богами, не заботясь о разведении… этих.

Эмпат презрительно оттолкнул от себя ослабевшую после длительного экстаза женщину-«союзницу» и откинулся на сиденье.

Юджин задумалась. Вечный донор – воистину мечта эмпатов. Проект «Сердце» взывал к ностальгическим воспоминаниям о независимости от доноров, которую эмпаты имели на своей почти забытой исторической родине. Дома эмпаты не нуждались в донорском организме «союзника», получая необходимую жизненную энергию – эфталит – из каждого камня, куста или растения, но это было легендой, в которую никто не верил.

История эмпатов была историей завоевания донорских рас. Эмпаты оставались в захваченном мире до последнего донора, после чего начинали вынужденное переселение и новую борьбу за выживание. Одни донорские расы держались долго, другие умирали сразу, едва эмпаты начинали их использовать, но бесконечная череда доноров была законом вселенной, роком судьбы, к которому следовало относиться философски. Вечных доноров не существовало – все «союзники» когда-нибудь «заканчивались».

И это было личной трагедией Юджин, в которой он никому бы не призналась. Ей нравились люди. Понимая, что ей не исправить положение вещей, она боялась застать конец человечества.

– Я не верю в «Сердце», – подумала она, и только потом поняла, что произнесла слова вслух.

– Закрой глаза, ибо они показывают лишь границы, смотри сердцем и увидишь путь, где умеешь летать, – процитировал Ал строчки из Кодекса. – Впрочем, я сомневаюсь, что у тебя есть сердце, Юджин. Вы военные, словно сморщенный старый орех с окаменевшей скорлупой. Только гремите, а толку никакого.

Юджин промолчала и отвернулась в окно. Может, этот напыщенный дурак Алистер был прав? Она устало прикрыла глаза. Вынужденное бездействие полета отнимало силы быстрее, чем любые тренировки или самые дальние марши по выжженным землям Порога. Эмоции доноров, которые насытившиеся эмпаты-сканеры оставили витать по салону глайдера, делали ее лиричной. Нестерпимо захотелось вернуться в кошмар, ставший ее любимым. Вернуться, чтобы еще раз увидеть последний взгляд Саффилда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});