Панихида - Алан Фостер

Но впечатление от катастрофы не шло ни в какое сравнение с эффектом, произведенным в этой связи пайтарами на земное общество. Пайтары тактично выразили соболезнование всем, кто, как и они сами, находился на Земле в роли послов. Двое из них (они никогда не путешествовали поодиночке) даже посетили разрушенный улей, чтобы лично осмотреть место трагедии и выразить соболезнование от лица своего правительства. Такое проявление жалости с их стороны немедленно стало темой номер один для средств массовой информации, которые уделили их визиту больше внимания, чем собственно обитателям улья, только что потерявшим друзей, товарищей по работе, а некоторые — и родственников.

В то время, как пресса и правительство расследовали, откуда взялась смертоносная, несмотря на свою малочисленность, группа фанатиков, и кто ее финансировал, и что надо сделать, чтобы такого больше не повторилось, произошла некая встреча. Эта встреча обещала повлиять на будущее отношений между людьми и транксами сильней, чем нападение на колонию. В тот момент никто не мог предсказать, каковы будут результаты упомянутого события и дальнейший ход событий, но теперь, когда все осталось в прошлом, можно сказать — результаты нетрудно было предвидеть.

Но, вообще, кто мог подумать, что незначительная забота о мертвых может в будущем обернуться огромной пользой для живых?

Глава четвертая

Отец Пирье подобрал пистолет, сам не зная зачем. В глубине этого улья, принадлежавшего инопланетным существам, он чувствовал себя ужасно. При его легкой клаустрофобии он предпочитал находиться на открытых пространствах, или, по крайней мере, в соборах, чьи высокие своды не давили ему на голову. Блуждая в напичканных инопланетной техникой тоннелях глубоко под поверхностью амазонской сельвы, священник был вынужден с самого начала ослабить свой воротничок.

В последнее время он много, очень много раз хотел оставить и эту одежду, и свой сан, чтобы поискать вне церкви то ощущение удовлетворенности, которое религия перестала ему давать.

Он как раз готовился к воскресной службе, регулярно проводившейся на базе, когда грянул звонок срочного сбора. Подхваченный необычной тревогой, отец Пирье очутился на транспортном воздушном судне, и прежде, чем понял, что происходит, аппарат уже стартовал вглубь континента. Заметив священника, старший офицер, невзирая на протесты капеллана, потребовал, чтобы тот присутствовал на операции.

— У меня ощущение, падре, что ваша помощь там пригодится,— майор не сказал ничего конкретного, но Пирье предпочел подчиниться.

И вскоре корабль пошел на снижение туда, где, казалось, не было ничего, кроме сплошных джунглей. Потом они очутились в подземном ангаре, и там их окружила толпа свистящих и щелкающих на разные лады насекомых.

«Нет, не насекомых»,— напомнил себе Пирье. Экзотично выглядящие транксы были насекомообразными.

Никто так и не объяснил ему, что происходит, даже когда он двинулся вперед вместе с наспех организованной ударной группой. Солдаты знали немногим больше. Вскоре ситуация прояснилась. Небольшая группа фанатиков-ксенофобов вторглась в колонию, убивая всех попадающихся на пути транксов, а заодно и людей, оказывавшихся на их залитом кровью пути. Среди первых жертв имелись дипломат, прибывший с визитом в колонию, и несколько известных исследователей.

Чем дальше они уходили вглубь колонии, тем больше капеллану казалось, что он попал в преисподнюю, такую, какой она описана в Библии. По крайней мере, к испытываемым отцом Пирье ощущениям это сравнение подходило больше всего. Вместо причащения и исповедания солдат в спокойной обстановке тропической военной базы ему теперь приходилось блуждать по коридорам, падая от ударной волны взрывов и уворачиваясь от летящих в разные стороны частей тел, слыша крики, свист и щелчки раненых и умирающих. Покрытый кровью, человеческой и нечеловеческой, он медленно шел сквозь коридоры смерти, утешая раненых и совершая последние ритуалы над погибшими. Он делал это, исполненный веры, не рассуждая, кто прав, а кто виноват. Атеисты, агностики и истинные верующие заслуживали в такой ситуации равного внимания. Недоставало времени лезть в карман за сканером и считывать информацию с индивидуальных жетонов, где хранилась основная информация о владельце, в том числе и вероисповедание. Спутниками падре были клубящийся едкий дым и резкий запах смерти, и сияющие ангелы не являлись, чтобы помочь ему в службе или облегчить его боль.

Внезапно он оказался в одиночестве. Его окружали только тела, и рядом не было ни одного из солдат. Он остался один-одинешенек, если не считать мертвых, и заблудился.

Впрочем, он был не совсем один. Впереди в затянутом дымом коридоре появилась фигура. Человека, мужчины. Его одежда превратилась в лохмотья, как и кожа на открытых участках тела. Лицо и руки покрывала смесь запекшейся крови и камуфляжного грима. На этом фоне белки глаз выглядели мраморными. В руках он держал большую потрепанную винтовку, и на нем была камуфляжная одежда, а не военная форма.

Увидев падре, склонившегося над неподвижно лежащим транксом и мертвым капралом, полумертвый и полубезумный ксенофоб не колебался.

— Ты — грязный жуколюб! Все вы умрете! Мы убьем всех ваших ублюдков, вылупляющихся из яиц!

Ствол винтовки начал подыматься.

— Я всего лишь…— начал Пирье. Но не стал заканчивать фразу. Это ничего бы не дало. Сумасшедший маньяк передним оставил весь здравый смысл, если он у него когда-нибудь и имелся, на пороге улья, начав свой путь с убийства человека. Это светилось в его глазах и слышалось в голосе.

Все военные капелланы проходят базовую подготовку по военному делу. Так уж заведено. В правой руке Пирье очутился нейронный пистолет. Мигающий на рукоятке зеленый огонек сигнализировал, что в нем еще осталась половина заряда. Неизвестно, что заставило руку священника двигаться,— божественное провидение или элементарный инстинкт выживания. В тот момент, когда он поднял пистолет, раздался выстрел, почти оглушивший его. Он почувствовал, как что-то горячее вонзилось в его левое плечо. Прицелившись скорее бессознательно, чем привычно, Пирье выстрелил в ответ.

Фигура стоявшего напротив ксенофоба зашаталась. По инерции ублюдок выстрелил еще раз, но в сторону, и пуля ударила в стену слева. Нападавший мешком рухнул на пол, выронив винтовку. Он был мертв. Тишина вокруг стала грохочущей. Отец Пирье опять сделался единственным живым существом в тоннеле.

С открытым от шока ртом он положил пистолет на землю и попытался осмотреть раненое плечо. Кровь текла из небольшой раны, напоминавшей царапину. Попытавшись встать, капеллан понял, что его мышцы стали резиновыми, а кости превратились в тесто. Он просто не мог стоять.

Чьи-то руки помогли ему подняться, и эти руки не были человеческими. Голос обладателя конечностей звучал четко и вместе с тем мягко, почти шепчуще, необычно музыкально выговаривая согласные и с трудом — гласные. Больше всего Пирье запомнился пряный аромат влажной жимолости.

— Пожалуйста, попытайтесь встать на ноги. Я не могу вас поднять.

Пришедший в порядок мозг отдал приказ мышцам, и Пирье встал, чувствуя себя посреди Армагеддона. Транкс, отступив назад, оглядел его с головы до ног.

— На вас форма солдата.

— Я… Я солдат, но я — капеллан. Вы знаете, что это означает?

Усики двигались в разных направлениях, пытаясь сориентироваться, насколько было возможно в окружавшем их едком дыме.

— Боюсь, нет. Вы член спасательной команды, которая появилась быстро, но позже, чем хотелось бы.

— Да,— Пирье кивнул.— Могу только извиниться. Мы спешили, как могли.

— Я не сомневаюсь,— иструка транкса показала на окружавшие их горы трупов.— Все это чревато большими неприятностями. Много свиста и щелчков, и взаимных обвинений. Со стороны обеих рас— Желтые фасетчатые глаза поднялись, чтобы встретить взгляд падре.— Так чем же занимается капеллан?

Пирье беспомощно обвел рукой множество тел, большинство которых принадлежало транксам.

— Я представляю одну из основных религий человечества. При необходимости, все религии сразу. Я оказываю духовное вспомоществование людям, служащим в части, к которой приписан, провожу традиционные молитвенные церемонии в отведенные для этого дни. Я также беседую с людьми индивидуально, помогая исцелять раны души, и выполняю специфические церемонии религиозного содержания, связанные с упокоением усопших.

Иструка и стопорука сделали жест в сторону фанатика, застреленного Пирье.

— Вы, без сомнения, помогли ему.

Пирье не стал оглядываться. Не то чтобы он не мог этого сделать, просто не хотел.

— У меня не было выбора. Либо я, либо он. Хотя я верю в жизнь после смерти, однако не спешу сменить одну жизнь на другую. Такие вещи должны происходить в некоем порядке, который предопределен для каждого из нас.