Я - тьма - Робертс Джен

— Почему она уцелела? — вслух спросила Ариес.

— Она новая? — Голос Даниэля звучал спокойнее. Даже его напряженные плечи чуть расслабились.

— Школа? Да, ее построили лет десять назад.

— Сейсмоустойчивая конструкция. Возможно, ее даже укрепили.

— Все равно выглядит жутковато.

— Но поможет тебе остаться в безопасности. Пойдем.

Они пересекли лужайку и направились к тому входу, который, по мнению Ариес, должен был оказаться открытым. Двери в театральную студию были за углом. В это время здесь проходили репетиции. Был шанс встретить кого-нибудь из друзей. Ариес очень хотелось увидеть знакомое лицо.

Подойдя ближе, она разглядела, что некоторые окна разбиты. На клумбах валялись пучки травы. Но для такого мощного землетрясения это были пустяковые разрушения.

— Может, мы найдем Колина, — сказала Ариес. — Не удивлюсь, если этот трус побежал сюда. Надеюсь, так он и поступил. Мне надо сказать ему пару слов.

— Лучше бы тут никого не было, — промолвил Даниэль. — Когда люди собираются вместе, они начинают делать глупости.

— Но ты ведь здесь, — заметила Ариес.

— Ненадолго.

Она замерла, взявшись за дверную ручку:

— Что ты имеешь в виду? Ты что, уходишь?

— Без меня тебе будет спокойнее.

У Ариес екнуло в животе, ее бросило в холодный пот. Она представила, что он бросит ее в школе совсем одну, и на глаза навернулись слезы. Ей не хотелось оставаться в одиночестве. Она с ума сойдет. Она схватила Даниэля за руку и крепко сжала.

— Ты не можешь меня оставить. Ты мне нужен.

Ариес вгляделась ему в глаза, но в темноте невозможно было различить их выражение. Он правда считал, что его присутствие навлечет на них опасность? Ариес не могла представить, почему. Разве людям не лучше быть вместе? Две пары глаз лучше, чем одна. Она подумала, что останется здесь в полном одиночестве, в темной школе, где кто угодно сможет к ней подкрасться без всякого труда. И сразу, как и возле продуктового магазина, ее охватила паника, а по телу пробежала дрожь.

— Пожалуйста, не уходи, — наконец сказала Ариес.

— Хорошо, — ответил Даниэль.

— Обещаешь?

— Да.

В школе было темно. В воздухе висела тяжелая тишина. Ариес увидела, что в коридорах горят аварийные огни — значит, внутри осталось немного света. Это обнадеживало: по крайней мере, не придется вслепую шататься по коридорам в поисках студии.

— Здесь так тихо, — сказала она.

— Это хороший знак, — отозвался Даниэль.

— Прежде всего надо пойти в театральную студию. Там могут быть люди.

— А где это?

— Вниз по коридору и направо. Иди за мной.

Пока они шли, Ариес продолжала говорить.

Школа никогда не была такой тихой, и это сводило Ариес с ума. Своими разговорами она пыталась разогнать жуткую тишину, которая была громче любых звуков.

— Может, там будет мисс Дарси, — говорила Ариес. — Она очень крутая учительница. Я у нее всегда получаю хорошие оценки. Это она ставит «Алису в Стране чудес». Колину не нравился спектакль, но все потому, что там нет главной мужской роли. Он всегда хочет быть в центре внимания. Тебе понравится мисс Дарси. Возможно, она знает, что нам теперь делать. Не потому, что она взрослая, — просто она очень умная.

Ариес замолчала, когда осознала, что слышит звук собственных шагов по кафельному полу — и больше ничего.

Она быстро повернулась — и увидела пустой коридор.

Даниэля с ней уже не было.

Ничто

Они знают, что мы здесь. Они пришли за нами. То, что лежит под нашими ногами, снова пробило себе путь на поверхность. Время убегать, пока в легких еще остается воздух.

Но они все равно придут.

Неважно, сколько мы будем бежать, прыгать и прятаться.

Они все это время знали о нас.

Это просто игра. Обычное развлечение. Если бы они решили избавиться от нас, тогда игра закончилась бы навеки. Какой от этого прок?

Поэтому они оставляют некоторых из нас в живых. Позволяют нам дышать, есть и прятаться. Даже плодить себе подобных. А потом все равно нас разыщут. Но не надо обманываться — все идет по четкому сценарию. Они отбирают тех, кто им еще пригодится, и уничтожают остальных.

У них на нас планы.

Они уже победили.

Их ярость уничтожает все вокруг, но сами они не теряют рассудка.

Они идут по сухим руслам рек в бриллиантовых кольцах и нарядной одежде. Ссутулившись, они выбираются на улицы с тележками для покупок и в дурацких ботинках. Они ходят среди нас — именно поэтому их так трудно обнаружить. Это может быть член семьи. Возлюбленный. Ребенок. Так они выживают — а мы умираем. Они куда умнее нас.

Они здесь уже очень, очень давно.

Как животные, они почувствовали приближение землетрясения. Они смаковали вкус страха. Он зажег в них искорку. Хаос. Милая, прелестная, сладостная анархия. Время ринуться вперед. Приготовить все для резни. Отправить своих вестников. Достаточно времени, чтобы все продумать. Они собрались и организовали атаку. Им не надо было даже рассылать приглашения.

Это был идеальный план. Они стали именно тем оружием, о котором нас предупреждали. Они прячутся у вас в кладовке и подпитывают наши страхи. Они таятся и в гостиных, и в переулках. Они сидят напротив нас в кафе и толкают нас локтями, торопясь на автобус.

Они — наши темные мысли, которые мы стараемся не замечать. Мы не обращали на них внимания, но они не исчезли. Они окрепли. Набрали силу. С ними стало невозможно не считаться.

Я чувствую их внутри себя. Голоса нашептывают мне в уши тайны, и те спускаются вниз по позвоночнику. У меня в желудке копошатся тысячи насекомых. В кишечнике суетятся мыши. Тараканы ползают по глазным венам. В голове я слышу крики — и все же они не громче шепота. Я не в силах дышать. Не в силах думать.

Меня пожирают заживо.

Я жду смерти. Она должна стать облегчением.

Мейсон

Около двух часов ночи мама Мейсона испустила последний вздох. Никто не заметил этого и не подошел к ней. Но даже если бы заметили, вряд ли смогли бы что-то предпринять: морги были забиты до отказа. За шесть часов Мейсон не увидел ни единого врача или медбрата. В больнице царил хаос.

Мейсон держал маму за руку, когда ее не стало. Он просидел возле ее кровати всю ночь, не в силах ничем помочь, — оставалось только смотреть, как поднимается и опускается ее грудь, пока работал аппарат искусственного дыхания.

За прошедшие двадцать четыре часа умерли тысячи человек. Может, даже десятки тысяч — Мейсон слышал, как в коридорах медсестры говорили о землетрясении. Но у него не было знакомых на Западном побережье. К тому же его занимали более важные вещи. Известия о смерти незнакомых людей сейчас не слишком его огорчили.

Но когда ряды умерших пополнила мама, мир перевернулся.

Он держал телевизор включенным, стараясь понять, что происходит. Передавали, что бомбы взорвались в ста двадцати трех школах. Люди бросались словами «терроризм», «массовое самоубийство», «преступный заговор», но до сих пор не появилось никаких доказательств того, что взрывы были чем-то связаны между собой.

Затем последовали землетрясения — сразу шесть в разных частях света. Каждое из них достигало минимум девяти с половиной баллов. Западное побережье было разрушено. Землетрясения вызвали цунами. По слухам, смыло большую часть Гавайских островов, а в Азии жертвы исчислялись миллионами.

По телевизору не показывали обычные передачи. Тысячи каналов по всему миру не транслировали ничего, кроме новостей.

Но все это нисколько не волновало Мейсона, который прижимался к холодеющей руке матери.

Все его друзья погибли. Лишь горстке людей удалось выбраться из школы. Погибли и учителя — даже мистер Йен со своей помятой «Хондой Цивик».

Происходило что-то ужасное, но Мейсон о том не думал.

За несколько часов до этого он вылез из такси возле супермаркета и дошел до школы. Все вокруг казалось нереальным — Мейсон думал, не провалился ли он случайно в чей-нибудь жуткий сон. Небо над головой потемнело и потяжелело. Над школой висело черное облако дыма и пепла. Воздух обжигал горло. У Мейсона закружилась голова, и он дважды споткнулся и чуть не упал, прежде чем его легкие и мозг приспособились к нехватке кислорода.