Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2) - Василий Горъ

эту семейку ничуть не меньше, чем ты. К сожалению, Разумовские относятся к категории неприкасаемых, и до вчерашнего дня нам прямым текстом запрещались любые конфликты даже с рядовыми бойцами их ЧВК, а отчеты о том, что вытворяли эти ублюдки в Афганистане и ряде стран Африки, сходу отправлялись под сукно. Нам, рядовым бойцам «Яровита», до смерти надоело, что нас используют в грязных политических играх в роли безвольных пешек, поэтому сегодня ночью мы основательно перегнули палку. В смысле, выполняя приказ обеспечить твою эвакуацию, уничтожили двадцать шесть из двадцати восьми обнаруженных противников, а двум хорошо известным любителям расчлененки намеренно отстрелили верхние конечности. Дабы эти уроды получили возможность уйти из жизни, испытав хоть часть того, что ощущали их многочисленные жертвы. В данный момент обо всем этом знаем только мы, но как только информация о результатах нашего самоуправства доберется до самых верхов, начнется самое веселье. В худшем смысле этого слова.

— И нам желательно информационное прикрытие? — без особого труда сообразив, к чему он клонит, поинтересовался я, выделив интонацией правильное местоимение.

— Да.

— Хорошо бы иметь копию хотя бы одного «отчета из-под сукна». По возможности, с доказательствами виновности тех лиц, которые сегодня пали смертью храбрых… — чуточку подумав, выдал я. — Правда, за слив секретной информации нас по головке не погладят.

— Плевать! — хором выдохнули Робокоп, Триггер и Флюгер, а Варнак без лишних слов протянул флешку.

Я задумчиво потер подбородок и перешел в боевой режим — перекачал данные в память смартфона, вышел в интернет, нашел нужный блог, прикрепил к еще не написанному личному сообщению папку под названием «Важно!», а потом начал набирать текст.

Печатал быстро и с сокращениями, но Ил, перелетевший в Кубинку из Жуковского, приземлился как-то уж слишком быстро, поэтому личная часть письма получилась слишком короткой. Впрочем, оно ушло еще до остановки самолета рядом с нами. Причем и в блог, и на личную почту Татьяны. Затем трубка, брошенная на бетонку, превратилась в бурое пятно, а Триггер, кроме всего прочего, оказавшийся очень неплохим хакером, убрал из памяти всех «Амиков» отделения записи «противоправных действий». В общем, на борт мы поднялись в прекраснейшем настроении, дождались возвращения рампы в верхнее положение и, устроив на ней привычное лежбище, провалились в сон…

…Перелет к аэродрому базирования, переезд в подземный город и прогулка от гаража нашего отделения до зала для брифингов в памяти не сохранились — я пришел в себя от гневного рыка Валета и здорово удивился, обнаружив, что сижу в знакомом зале и тупо пялюсь на сцену. Триггера с Робокопом, подпиравших меня плечами с обеих сторон, обнаружил уже потом. Сразу после того, как первый ответил на заявление командира:

— А что им, по-твоему, оставалось делать? Пугать профессионалов предупредительными выстрелами в воздух? Подключаться к их каналам тактической связи и умолять не стрелять? Прикрывать наш кортеж своими телами, надеясь остановить пули, выпущенные из «Барнеттов»?

— Подразделение оставило в центре Москвы двадцать восемь трупов, не считая трупа гражданского! — процедил Валет. — Вы не представляете, какой хай подняли СМИ!

— Плевать и на СМИ, и поднятый ими хай! — фыркнул Варнак откуда-то сзади. — Гражданского завалил кто-то из мальчиков Паши-Пулемета, что подтвердить любая экспертиза, а наши парни ЗАЩИТИЛИ население столицы от УБИЙЦ, собиравшихся устроить на ее улицах кровавую бойню.

— Сбей архаровцы Разумовского вертушку над жилыми домами — и трупы горожан считали бы десятками! — подал голос командир первого взвода и заставил Валета закатить глаза:

— Так и есть. Но средства массовой информации будут орать совсем не об этом. Ведь им, как обычно, запретят упоминать о том, что погибшие были бойцами ЧВК Паши-Пулемета, скорректируют правду так, как будет выгодно кому-нибудь из власть имущих, а значит, соотношение погибших боевиков к гражданским станет совсем другим. Да, для обывателей нас не существует. Но правильный слив информации, вывернутой наизнанку, ударит и по генералу Вяземскому, и по «Яровиту» так, что мало не покажется!

— Так, может, имеет смысл ударить на упреждение или возглавить то, что нельзя остановить? — неожиданно для самого себя поинтересовался я. — Да, подразделения «Яровит» не существует. Но существует то, под которое мы косили по варианту два-четыре. А в нем есть я — медийная персона со своей официальной страничкой, которую читают миллионы!

— Раздор, ты вообще понимаешь, о чем говоришь⁈ — набычился Валет.

Я утвердительно кивнул:

— Да! Ведь о том, что я служу в каком-то спецподразделении, было объявлено в зале суда, забитом журналистами. О том, что меня прикрывали сослуживцы, можно даже не упоминать, ведь пропустить появление все в том же зале семи вооруженных бойцов мог только слепоглухонемой имбецил. А дальше все просто: я захожу на свою страничку, выкладываю статью, в которой описываю ситуацию с выгодной нам точки зрения, и Разумовских никто не услышит!

— Более того, к волне, которую гарантированно поднимут фанаты Раздора, вынужденно прислушаются даже в тех тихих кабинетах, в которых сейчас обсуждается наша судьба! — хохотнул Триггер.

После этих слов Валет заявил, что ему надо переговорить с начальством, встал и унесся к себе в кабинет. А осиротевшие «Яровиты» переключились на меня. В смысле, вытащили в проход между креслами и сценой, напрочь отбили плечи, поздравляя с победой на процессе, после чего хором потребовали показать запись «общения» с Мораной без купюр и на большом экране. Дабы те, кто не присутствовал на суде, смогли насладиться унижением этой твари и как следует поржать. Что самое забавное — женская часть подразделения жаждала показа этого ролика как бы не сильнее мужской. И во время демонстрации несла такое, что от этих комментариев покатывались даже самые выдержанные ветераны. Впрочем, финальное заявление Мадонны убило всех, включая меня — досмотрев запись, эта тридцатипятилетняя оторва, кстати, вполне заслуженно считающаяся лучшим снайпером подразделения, захлопала ресницами, густо покраснела и перешла на шепот, который, вне всякого сомнения, было слышно даже в коридоре:

— Раздор, миленький, забудь о том, что я к тебе подкатывала, ладно? Ты, конечно, напрочь заткнул за пояс поручика Ржевского и его люстру, но я слишком скромна и застенчива, чтобы показывать свой внутренний мир миллионам твоих фанатов!

— А нам плевать! — хором выдала троица ее подружек. — Только на базе нет ни одного торшера. Может, обойдемся швабрами или чем-нибудь еще?

— Все, сдаюсь, вы меня затюкали! — демонстративно подняв руки, признал я под жизнерадостный хохот мужиков, но дамы не унялись. Хорошо, заместитель командира роты, оставшийся за старшего, вовремя прервал начавшийся бардак и разогнал все отделения, кроме нашего, по полигонам и тренировочным классам…

…Ждать судьбоносного решения Большого Начальства в зале для брифингов было слишком скучно, поэтому мы, посовещавшись, отправились в ближайший зал для единоборств, чтобы завалиться на маты и как следует выспаться. Однако тезис о благих намерениях сработал и тут: не успели мы оккупировать правый дальний угол, как из женской раздевалки вышли Гюрза с Росянкой, заявили, что нам придется поучаствовать в спаррингах между вторым и четвертым отделениями первого взвода, и на всякий случай перекрыли выход.

Прекрасно понимая, что дамы жаждут комиссарского тела, я чуточку покочевряжился, а потом махнул рукой и сдался. В смысле, разделся до штанов, натянул защиту и поинтересовался правилами будущего поединка. Гюрза, решившая драться первой, попросила поассистировать. То есть, дать ей возможность выложиться на полную, а потом помочь с разбором допущенных ошибок.

С этой молодой женщиной, судя по ухваткам, отдавшей занятиям дзюдо всю юность, я работал не первый, не второй и не десятый раз, поэтому морально приготовился к изматывающей работе на выносливость и скорость реакции. Так оно, собственно, и вышло: несмотря на существенную разницу в весе — при росте в метр шестьдесят семь Гюрза весила порядка шестидесяти двух килограммов, а я был значительно выше и в полтора с лишним раза тяжелее — назвать то, чем мы занимались, легкой прогулкой не повернулся бы язык. Ведь на протяжении целых десяти минут эта маньячка, не жалея ни себя, ни меня, оттачивала применение уже имеющегося арсенала боевых связок, между прочем, изначально заточенных на нанесение тяжких телесных повреждений или убийство! А когда сорвала дыхание и вымоталась до дрожи в коленях, начала экспериментировать с тем, что требовало шлифовки. Само собой, с моей помощью. При этом вдумывалась в каждый совет, радовалась подсказкам и не комплексовала из-за того, что учится у «мальчишки».

Увы, Росянка была ее полной противоположностью.