Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

Несмотря на обилие ненормативной лексики, здесь пока еще нет мрака, характерного для поздних работ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. В «Мышеловке» много хуков, злости и запоминающихся рефренов, на интонационном выделении которых строится большинство хитов («Он увидел солнце», «Желтая пресса», «Иван Говнов» и, конечно же, «Пошли вы все на хуй»). Так в 87-м году осмеливался петь (вернее, не петь, а рычать) человек, которому терять уже было нечего. В своих песнях Летов искал абсолютную свободу, изобретал «новую дерзость» — пусть экстремистскую по форме, но позитивную по сути («прецедент торжества бунта и свободы над твердокаменными законами и чугунными скрижалями тоталитарного бытия»).

Заканчивая рассказ об этом наивном, но живом альбоме, хочется сказать, что сам Летов называл «Мышеловку» своим любимым и самым лучшим альбомом вплоть до записи «Армагеддон-попса». Это период больше года, что, учитывая плодовитость Егора, несомненно хороший результат. По его словам — это действительно очень живой альбомчик, а дальше у ОБОРОНЫ какой-то мрак начинается.

В «Тоталитаризм» вошли песни 86–87 гг. (на этот раз процентов на семьдесят — песен 87 г.), среди них куча хитов. Писал и наигрывал все партии по-прежнему один Летов, хотя настоятельно приглашал ныне покойного Эжена Лищенко, сугубого и беспечного автора теперь уже классического «Эй, брат любер», чтобы он его сам и напел, как более подходящий и подобающий исполнитель собственного творения. Однако, тот, находясь в крайне нетрезвом, болезненном и внушительном состоянии, наотрез отказался, к сожалению, и переложил эту заботу на плечи Егора. В результате Летов более-менее соответственно и исполнил это произведение после выпитых десяти литров омского разливного пива совместно с небезызвестным Данилой Ершовым (Данила «Дэн» Ершов, сын ректора НГУ, участник панк-группы ПИЩЕВЫЕ ОТХОДЫ с установкой на EXPLOITED, хозяин прекрасной дачи и репетиционной точки по совместительству и просто хороший парень).

После записи «Тоталитаризма» Егор посетил Второй Свердловский Рок-фестиваль, где не без интереса наблюдал за выступлением известных новосибирских панков ПУТТИ, а также дал интервью журналу «РИО». А, вернувшись вскоре домой, продолжил запись своей чудо-«серии», следующим номером которой стала «Некрофилия»

«Некрофилия» вышла одним из самых популярнейших в народе альбомов, составленном из песен 87-го года. Писал его Летов со страшным стремительным кайфом, высунув язык и прищелкивая пальцами, — вся работа была закончена за два перегруженных работой дня. С любезного разрешения Янки Егор включил ее впоследствии знаменитую песенку «Печаль моя светла» в свой опус. (Надо сказать, что впоследствии при переиздании в 1998-м году компанией ХОР «гробовских» альбомов, эта песня не вошла в «Некрофилию».) Это был самый горький и счастливый период жизни Егора. Бурлящие пенные иллюзии и сокрушительные сокрушения. Праздник и похмелье.

Следующим альбомом был «Хорошо!!», его основу составляли песни 86–87 гг. (подавляющее большинство 86 г.). В момент записи (середина июня 87-го) скоропостижно погорели все усилители, колонки и вообще — все способное звучать, кроме наушников. Дописывал и сводил Егор исключительно с помощью оных. Этим объясняются обидные казусы — например, чрезмерное изобилие высоких частот.

«Красный альбом» завершал эту серию из пяти альбомов. Летов его характеризует так: «Электрический «оригинальный», что называется, вариант, возникший летом 87-го в период записи целой серии альбомов, в которой он оказался завершающим. Этим и объясняется откровенно неважное качество записи, ибо к тому времени, когда ему следовало возникнуть, я уже жесточайше и безбожнейше заебался все отстраивать, выстраивать, ручки крутить, колонки двигать и т. д. и т. п., что и привело неминуемо к излишне мерзностному звучанию, хотя это досадное упущение, возможно, отчасти и компенсируется крайне вдохновенным исполнением. Это — сборник ранних вещей (83–86), предназначавшихся для первых двух альбомов, тогда еще не готовых и печально существующих лишь в бутлеговских, курьезных версиях».

Летов боролся с социумом в лице доперестроечного совдепа — а совдеп в свою очередь боролся с Летовым. В конце июня до Омска наконец дошла комсомольская телега, направленная из Новосибирска кем-то из организаторов фестиваля. Летову грозила вторая серия принудительного лечения в психбольнице — со всеми вытекающими последствиями.

Мышеловка, однако, не захлопнулась. Егору как раз в это время Янка посоветовала, что называется «двинуть лыжи». Не дожидаясь появления санитаров, Летов прихватил сумку со свитером, купил билет на поезд до Москвы и отправился в автономное плавание по стране.

«Мы с Янкой были в бегах вплоть до декабря 87-го года, — вспоминает Егор. — Объездили всю страну, жили среди хиппи, пели песни на дорогах, питались чем Бог послал. На базарах воровали продукты… Жили в подвалах, в заброшенных вагонах, на чердаках… В конце концов, благодаря усилиям моих родителей розыск прекратили и меня оставили в покое. Начинался новый этап перестройки и диссиденты уже никому не были нужны».

Во время путешествий в гордом одиночестве по городам и весям необъятной своей Родины Летов дает сольные концерты, появляется (правда в качестве гостя) на знаменитом культовом рок-фестивале в Подольске, посещает Симферопольский фестиваль, где знакомится с Романом Неумоевым (ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ), который приглашает его и Янку в Тюмень. Визит Егора Летова в Тюмень осенью 87-го года повлек за собой запись популярного бутлега сборного проекта сибирских (преимущественно тюменских) панков — одноразовой группы ИНСТРУКЦИЯ ПО ОБОРОНЕ. Под названием «Карма Ильича» запись, произведенная в одной из местных пэтэушных общаг, вышла в свет.

В работе участвовали: Роман Неумоев, Александр Ковязин (бас), «Шапа» Юрий Шаповалов (все трое — ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ[8]), Артур Струков (КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ), «Крюк» Кирилл Рыбьяков (лидер групп АЛЬ ДЖИХАД АЛЬ ИСЛАМИ и КООПЕРАТИВ НИШТЯК), некто «Джаггер» Владимир Медведев (флейта, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГАСТРОНОМ) и Егор Летов. Кроме того вышел бутлег этого проекта «Музыка Весны» (1987)[9].

Работа эта довольно противоречивая, поэтому ее лучше объяснит непосредственный участник всех событий — Летов. «Это — курьез. Промозглой осенью 87-го сидели мы как-то раз в некой душной и тошной каморке какой-то Тюменской общаги, кажется, пили. И заодно, от нехуй делать, записывали на «Ростов» свои песни. И было нас семеро: Ромыч, Саша Ковязин (общий басист), Шапа, Артурка Струков, я, Кирилл Рыбъяков и некто Вова Джаггер. И вот так вот, сидя, мы попеременно и поочередно наигрывали свои дерзновенно-откровенные опусы под сочный аккомпанемент баса и гитары, душисто фуззящей через советский перегруженный кассетник. В результате возник часовой бутлег, из которого я впоследствии и произвел сорокаминутную выборку. Она, по-видимому, и имеет некое ограниченное хождение, т. к. оригинал записи куда-то таинственно канул».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});