Игра втёмную - Тхиен Ли

Возможно, в будущей жизни ему больше не придется сталкиваться с речным патрулем. Но и сегодня в столкновении на пароме было что-то от встречного боя: «крайслер» с американским флагом, охрана, да и этот не вполне освоившийся со своей ролью священник. Немало преград предстоит преодолеть, хотя внешне все будет выглядеть по-иному.

Проехали Кайвон. Через каждые двести метров на дороге виднелись посты солдат Хоахао. Вот здание молельни, построенное по типу блокгауза, с висящими снаружи громкоговорителями. Молельня окружена бруствером и забором из колючей проволоки. Солдаты в соломенных конических шляпах, черной форме угрожающе смотрят по сторонам. Дома верующих, около каждого столб с хоругвью — ритуал, введеный властью большого военного, политического и религиозного аппарата. Вряд ли все или почти все члены секты понимают значение обрядов, той чепухи, которой каждый день им забивают головы.

Вот оно, антикоммунистическое наследие французского колониализма.

Священник, сидевший рядом с шофером, повернулся к Луану и ехидно заметил:

— Мы сейчас проезжаем места, которыми правит генерал Нам Лыа — «пять огней».

Он и водитель расхохотались. Пастор продолжал:

— В едином государстве нельзя допускать существования удельных княжеств. А провинции Лонгсуен, Тяудок, Кантхо, Виньлонг и Садэк усеяны постами Хоахао. У них здесь собственные законы, они собирают собственные налоги. Народу тут живется несладко!

Выслушав это, Луан заметил, что священник говорит лишь о Хоахао. Почему же он не упоминает о районах контроля религиозных сект Каодай, Биньсюен, «мобильных отрядов христианской обороны» французского ставленника Леона Леруа? Очевидно, правительство Зьема выбирает в рядах своих противников тех, кого надо ликвидировать в первую очередь.

— Скоро от них ничего не останется!

Как бы иллюстрируя свои слова, священник развел в стороны руки и вдруг ударил ладонью о ладонь. По-видимому, из-за привычки раздавать благословения этот жест пастора, означавший стирание противника в порошок, получился слабым и каким-то вялым.

— Вы не слышали, — продолжал он, — как Чан Ван Соай съездил в Гонконг?

Луан читал об этом в одной из сайгонских газет. Он не всему сообщению поверил, но по отрывочным сведениям понял, какие силы французы подтягивали во Вьетнам в отместку американцам.

В 1947 году Бао Дай жил в Гонконге. Он тогда уехал из Ханоя в Китай и не пожелал вернуться на родину. В то время он именовался Винь Тхюи и считался советником правительства ДРВ. Видимо, тогда с его губ случайно сорвалась фраза: «Во сто раз лучше быть гражданином свободного государства, чем королем порабощенной страны».

Вооруженная борьба народа против колониального господства французов разгоралась по всей стране. И Вао Дай в очередной раз добровольно стал марионеткой. Чтобы придать видимость пристойности разыгрываемому ими спектаклю, французы направили из Сайгона в Гонконг группу своих приспешников, дабы те нанесли бывшему императору визит, выразили ему доверие и позвали бы его вернуться на родину. Членом этой группы «известных деятелей и представителей всех слоев населения», насчитывавшей двадцать четыре человека, был генерал-майор Чан Вам Соай, он же Нам Лыа. Приехав в Гонконг, Нам Лыа напялил на себя генеральский мундир и направился на прогулку. На улице он встретил Чинь Хынг Нгау — инженера и изобретателя, под началом которого ему в прошлом приходилось работать. Именно благодаря автомобильным газогенераторам, изготовляемым им для Чинь Хынг Нгау, его прозвали «пять огней».

Чинь Хынг Нгау полюбовался на генеральскую форму Соая, но сказал:

— Ты сейчас в английской колонии, а в английской армии нет генералов с одной звездой на погонах. Так что, если ты в таком виде будешь гулять по улицам, полиция сочтет тебя за самозванца и закует в кандалы.

Испугавшись, Нам Лыа снял погоны и засунул их в брючный карман.

Луан не засмеялся. Не над чем было смеяться. Не заставили его развеселиться и подробности, которыми с удовольствием делился священник:

— У Соая три официальные жены. Одна из них Лыу Ким Динь, другая — Доан Хонг Нгог, третья — Фан Ло Хоа…

— Фан Ло Хюэ, вы хотите сказать, — вклинился шофер.

— Пусть будет так. Это все театральные псевдонимы. Они настоящие артистки, лауреатки конкурсов. Ходят все время с мечами и не на шутку сражаются ими друг с другом.

Машина подъехала к воротам провинциального центра Виньлонг. Возле ворот висела огромная реклама французских сигарет «Голден клаб», а под рекламным щитом монашенка из секты Хоахао в длинном национальном платье, но с шиньоном читала в микрофон проповедь.

Душа Луана наполнилась болью и сочувствием. Священник же лишь наклонил голову, как капризный ребенок, и растянул губы в усмешке. Звуки буддистской молитвы неслись вслед машине.

9

«Ситроен» разворачивался вокруг клумбы на перекрестке, когда раздался полицейский свисток. Сзади появилась группа полицейских, в которой было несколько человек в штатском.

Луан понял, что это не простая проверка. Это было видно прежде всего по взволновавшемуся священнику, по взглядам, которыми священник и водитель быстро обменялись, когда раздался свисток. Они ждали приказа остановиться и остановились сами.

— В чем дело? — Это пастор в нарочитой спешке открыл дверцу и вышел из машины. Он подошел к полицейским, предъявил документы. Однако офицер, начальник патруля, покачал головой, жестом показал ему отойти в сторону и шагнул к машине. Священник пожал плечами, как бы говоря Луану: я сделал все возможное, но они не слушаются.

Шофер откинулся на спинку сиденья, опустил руки с руля, безмятежно положив ногу на ногу, и не произнес ни слова.

Офицер церемонно отдал честь Луану и хриплым голосом сказал:

— Извините, господин, прошу предъявить документы.

Луан извлек из кармана сложенный в несколько раз большой машинописный лист с красной печатью и своей фотографией. Фотография здесь была не такая, как на удостоверении, которое он предъявлял утром на полицейском посту в Кантхо.

Луан отметил про себя изумление, охватившее офицера, а также пастора и водителя.

Не прочитав документ, полицейский угрожающе потребовал предъявить удостоверение.

— У меня нет другого удостоверения, кроме этого, — спокойно ответил Луан.

Только теперь офицер прочитал бумагу. В верхней части листа было напечатано: «Демократическая Республика Вьетнам». В левом углу — «Административный комитет Сопротивления, провинция Ратьзя, уезд Хонгзан». И ниже — «Дорожное свидетельство». Затем шел текст: «Председатель административного комитета Сопротивления уезда Хонгзан в соответствии с пунктом «d» статьи 14 раздела II соглашения о прекращении военных действий во Вьетнаме, подписанного в Женеве 20 июля 1954 года, а также на основании пункта «с» статьи 14 раздела II того же соглашения настоящим разрешает Нгуен Тхань Луану, бывшему заместителю командира полка вьетнамской Народной армии, 1921 года рождения, вернуться на жительство в Сайгон в соответствии с его пожеланием. Прошу местные власти оказывать ему содействие. Хонгзан, 5 декабря 1954 года. Председатель Ха Ван Бинь».

На листе также стояла печать совместной комиссии по прекращению войны, подпись майора ВНА Ван Тунга, порядковый номер 0037, отметка об уведомлении Международной комиссии по контролю за прекращением военных действий.

Офицер замешкался. Потом произнес:

— Эта бумажка недействительна… — Он вернул лист Луану.

— Я гражданин Демократической Республики Вьетнам и, более того, офицер армии Сопротивления. Для меня это законный документ, — проговорил Луан, складывая удостоверение.

— Мы не знаем такого уезда — Хонгзан. По-видимому, офицер не был заранее подготовлен и говорил первое, что придет на ум.

— Тогда позвольте мне спросить вас, кто вы такой и какое имеете право проверять мои документы, — все еще деликатно спросил Луан.

— А, вы хотите законных оснований? Пожалуйста. Я лейтенант Ле Ван Тху, начальник отделения полицейского управления.

Офицер предъявил Луану запечатанное в пластик удостоверение, на котором стояла подпись начальника управления полиции.

Луан усмехнулся:

— Весьма сожалею, но я не знаю вашего начальника. К тому же по нашему административному делению эта провинция называется Виньча, а не Виньлонг. Поэтому я не считаю проверку моих документов законной.

Говоря это, Луан открыл дверцу машины и вышел наружу. Тем временем на перекрестке скапливались прохожие. За «ситроеном» к перекрестку подошли и начали сигналить другие машины.

— Но, — громко говорил Луан, — если вы хотите арестовать меня, я готов следовать за вами. Вы необоснованно задерживаете бывшего участника Сопротивления и ответите за это перед Совместной комиссией по прекращению военных действий, а также перед Международной контрольной комиссией. Куда вы меня сейчас поведете? Наручники надевать будете?