Смерть пилигрима - Керен Певзнер

За рулем сидела пожилая египтянка Эстер. Она лихо вела автобус, и мы практически не попадали в пробки – этот бич израильских дорог.

Назарет оказался тесным и грязным арабским городком, в центре которого находился знаменитый храм. Эстер остановила автобус возле магазина сувениров. На каждом из предметов было нарисовано, вырезано или вылеплено распятие. Лик Христа смотрел на нас с расписных тарелок, рогожных сумок, шкатулок из алебастра. Я люблю китч, но не до такой же степени!

– Потом, потом, после осмотра храма! – закричала наша экскурсовод, и мы неохотно вышли из магазинчика. Анжелика растерянно смотрела по сторонам, но, увидев меня, приободрилась и поспешила за американцами. Усатый дядька с фотоаппаратами щелкал налево и направо не жалея пленки.

Около храмовых ворот нас обступили дюжие арабы, пытаясь всучить наборы открыток, надо сказать, довольно дешево. Мы кое-как от них отбились и вошли во двор.

По фронтону величественного здания, построенного монахами ордена Франциска Ассизского шла надпись по латыни: «VERBUM CARO FACTUM EST ET HABITAVIT IN NOBIS».

– Что там написано? – спросила я Анжелику, чьи губы беззвучно шевелились.

– Это из Евангелия от Иоанна, – ответила она и перевела: – «И слово стало плотью и обитало с нами».

– Здорово! – восхитилась я ответом и сфотографировала храм и монаха, стоящего на переднем плане.

Анжелика как-то странно посмотрела на меня и сказала:

– Не бывать этому! – в ее голосе была непоколебимая убежденность.

– Чему не бывать? – спросил дядька в каскетке, оказавшийся позади нас.

– Не будет плоти, ничего не будет!

– Какой плоти? – удивился он и представился. – Семен, коммивояжер. Имею свой бизнес в России. Очень рад.

– Анжелика, так эта надпись говорит о том, что было! – возразила я ей, после того, как раскланялась с Семеном.

– Они хотят, чтобы он пришел. Все хотят! – с надрывом в голосе прошептала она. – Не бывать этому!

– Успокойся, дорогая, – я обняла ее за плечи. – Не хочешь, не надо. Я тоже не хочу. Пошли погуляем.

И мы стали прохаживаться вдоль каменной ограды храма. Да уж, Анжелика не давала мне забыть, что я не на увеселительной прогулке, а на работе.

Ограда храма повторяла точь-в-точь очертания древнего Назарета. Францисканцы построили ее, исходя из раскопок. Мы увидали древнюю улицу начала первого века нашей эры. Вполне можно было себе представить, как по этим выщербленным камням ступал отрок Иисус, спеша в плотницкую мастерскую своего отца. Вокруг была история…

А на стенах храмовой ограды висели мозаичные панно, присланные со всех концов света. Тема одна – Мадонна с младенцем. Здесь была Мадонна из Андорры, выполненная в стиле раннего классицизма, боливийская Мадонна в цветах и короне из самоцветов. Украинская поражала богатством оклада, а вьетнамская Мадонна щурила узенькие глазки. Все это разнообразие напомнило мне конкурс «Национальный костюм» на выборах «Мисс Вселенная». Просто глаза разбегались, глядя на Мадонн, четко отражающих стиль и национальный колорит тех стран, откуда они присланы.

Месса закончилась, и мы вошли в храм. Деревянные скамьи, отполированные до блеска, были заполнены лишь на четверть. Мое внимание привлек человек, опустивший голову на сложенные ладони. Его плечи подрагивали. Один из монахов подошел к нему и что-то зашептал. Меня начало подташнивать от запаха ладана, торжественности обстановки. Но более всего меня допекла американская Мадонна – огромная, в несколько метров высотой, выполненная из стальных кубов, она казалась родной сестрой статуи Свободы. А я еще поругивала китч в магазине сувениров!..

– Смотри, Валерия! – вскрикнула Анжелика и показала куда-то вперед.

– Куда смотреть?

– Ты что, не видишь? Это его знак! Там, на картине!

На удаленной от нас стене храма была нарисована картина. Мадонна в синем сидела на троне, по ее правую руку устроился апостол Петр. Остальные ученики столпились слева. На переднем плане стояли папы римские, сразу несколько. А над всем этим благолепием висел знак: глаз в треугольнике и голубь под ним.

– Теперь вижу, – как можно тише прошептала я, так как на нас стали укоризненно оглядываться. Только здесь нет черной молнии, как на саркофаге.

– Да, это же тот знак, что нашел Илья…

Вдруг сзади нас вспыхнул свет – это неугомонный Семен сфотографировал интерьер храма.

К нам тут же стал приближаться недовольный служитель, и мы, оставив гида и толпу экскурсантов, вышли во двор.

Присев на скамейку возле входа, я спросила Анжелику:

– Ну и что из этого вытекает? Знак троицы, очень известный в христианстве. Что это тебе дает?

– Как ты не понимаешь, Валерия! Во-первых, этот знак на саркофаге доказывает, что в нем был похоронен кто-то, имеющий отношение к христианству. Это не египетские иероглифы, а просто незнакомое пока нам письмо. Его надо расшифровать, и мы найдем убийцу Илюши.

– Убийцу ищет полиция, а мы с тобой отдыхаем, ездим по святым местам, пыталась я урезонить Анжелику.

– Нет и нет! Илюшу убил тот, кто не хотел, чтобы он открыл тайну саркофага. Мой муж был на пути к этому. В его компьютере стоит программа-дешифратор! Просто у меня мало знаний. Я уверена, что он все предугадал.

К нам уже подходили экскурсанты. Мне стало неловко.

– Успокойся, Анжелика, мой друг, его зовут Денис, прекрасный программист. Мы вернемся, он прочитает Илюшину программу и расскажет тебе обо всем. Хорошо?

– Моих мозгов хватило только на то, чтобы переписать данные на дискету, – она, всхлипывая, полезла в карман широкой юбки и достала черную пластинку. – Я там ничего не понимаю…

– Ничего, ничего, все утрясется.

Нас окружили туристы.

– Что случилось? Вам плохо? – спрашивали они наперебой.

– У нас есть таблетки, – хором сообщили супруги.

– Нет, спасибо, уже все в порядке, – я повела Анжелику к автобусу.

Вечером нас привезли в гостиницу на берегу Кинерета – Тивериадского, или Генисаретского озера. У него много названий. На следующий день нам предстояла прогулка на яхте и осмотр достопримечательностей на берегу. Поужинав, мы с Анжеликой улеглись на твердых ортопедических кроватях. Расчесываясь на ночь, я спросила:

– Расскажи мне, как ты стала харамиткой. Я немного прочитала в Интернете о Бенджамене Уорнере, но так и не поняла, чем все-таки он отличается от других.

– Ну что ты, Валерия, Бенджамен – великий человек! Он ясно и просто рассказал миру, чего ждать, к чему стремиться и чего опасаться.

– И чего опасаться?

– Второго пришествия…

– Что? – недоверчиво переспросила я и рассмеялась. – Вот уж чего опасаться не следует, ведь оно никогда не настанет.

– Так думают многие, от которых скрыта истина, Валерия, и ты, к сожалению, не исключение. Второе пришествие может произойти, и оно будет рукотворным.

– Подожди, если ты на правильном пути и не грешишь, и веришь в Бога, то зачем тебе и твоему Бенджамену бояться второго пришествия? Наоборот достигнете вечного блаженства или как оно там, а все грешники будут посрамлены и наказаны. Верно?

– Это будет пришествие со знаком минус…

– Не понимаю, – я покачала головой, – ты можешь объяснить подробнее?

– Ты слыхала, что была попытка украсть Туринскую плащаницу? – спросила Анжелика.

Об этом мне было известно только из файла «Магдалина». Но я не раскрыла карты.

– Нет, а зачем ее надо было красть? Она что, стоит дорого?

– Она бесценна. И именно тем, что на ней остались капли крови Иисуса.

– Ну и что?

– Ты помнишь, когда мы были в храме, то там построены два этажа нижний, темный и без окон, а верхний – светлый, – Анжелика, воодушевленная собственной речью, села на кровати. – Эти этажи отображают сущность Спасителя – темную, физическую жизнь и светлую, духовную. Ну не дураки же эти францисканцы, что так построили храм на святом месте.

– Да, но при чем тут Туринская плащаница?

– А при том, что при сегодняшних открытиях в области генетики и биологии из капли крови с плащаницы выделить ДНК и «ин витро», то есть в пробирке, создать нового Христа это уже не фантастика. Это реальность!

– Но Христос – не овечка Долли…

– Какая разница, – пожала она плечами, – главное, они получат клон, человека, ничем не отличающегося от того, настоящего Христа!

– Кто они?

– Сатанисты…

– И что тогда будет? – спросила я, чувствуя винегрет в голове. Фантазия заработала на всю катушку. В воздухе запахло серой, призрачный бас загрохотал: «Омен-н» и вообще, все происходящее напомнило мне мистический фильм сорта «би-муви». Интервью с мессией в прямом эфире, аршинные заголовки в газетах, чудеса, достойные Давида Копперфильда, фанатики и апостолы – все смешалось в один причудливый и яркий клубок.

– Да пойми же ты, Валерия, родится младенец, и это будет дьявол, а не бог. Понимаешь?