Постскриптум (СИ) - "Anzholik"

Не будь Ильи, я бы уже нажралась, как последняя сволочь. Просто чтобы отключить на время мозг. Перезагрузиться и рвать когтями вперед. Но мой маленький любимый якорь останавливает от необдуманного. Заставляет становиться сильнее и справляться с проблемами иными путями. Выпить ведь куда проще, чем перебороть в себе лишние эмоции. И прошлая Лина так бы и поступила, пошла бы по пути меньшего сопротивления. Но прошлая Лина — не я.

***

Выходные всегда только наши с малышом. Лишь в первых числах месяца Леша желает проводить их в компании сына. Они выходят в город, подолгу гуляют и посещают разные развлекательные места. В то время как я занимаюсь закупкой продуктов, устраиваю генеральную уборку или просто в одиночестве неспешно занимаюсь собой. Маленькая передышка. Во время которой все мои мысли крутятся вокруг Ильи. Вдали от него мне некомфортно. Я постоянно слежу за телефоном, боясь «в случае чего» пропустить вызов.

Но сегодня сын рядом. Крутится как юла и упрашивает сходить в парк, где они были с отцом однажды. Там продают вкусную вату, хрустящий попкорн и совдеповский лимонад. Отказывать смысла не вижу, потому последующие пару часов мы только и делаем, что шастаем по улице, смеемся, делаем перерывы на лавочке, где дите весьма эмоционально гоняет каких-то ярких мультяшных монстров в любимом планшете. А после снова бегом за голубями, которых здесь не в пример много, сдувая челку, что падает на глаза. И я не сдерживаю улыбки. Ведь такие мгновенья могут не повториться. Он растет так быстро, становясь все выше, а глаза наполняются серьезностью. Я слышу, как он меняет порой интонацию, подражая Леше, и это не то чтобы неприятно, просто я вижу, что их общение уже наложило отпечаток на личность ребенка. В чем есть и плюсы, и, безусловно, минусы.

— Ильюш, а ты скучаешь по папе, когда он не с тобой? — вовремя остановив себя, чтобы не ляпнуть, не дай бог, «с нами», спрашиваю.

— Нет, — быстро отвечает, снова уткнувшись в планшет. — Есть время для папы, а есть для мамы. Мне нравится отдельно. Так интереснее, — добавляет. А я хмыкаю себе под нос с улыбкой. Вот так вот. Распределил. И мне нравится его подход. Не смешивать. Ведь вместе мы не будем, а значит, нельзя приучать ребенка к совместности.

— Много играть нельзя, родной. Это вредно для глаз, — мягко глажу сына по густым темным волосам, пропуская шелковистые прядки через пальцы.

— Я знаю, — почти обреченно вздыхает и отдает мне. — Домой? Хочу успеть к серии Фиксиков.

В прекрасном настроении возвращаемся. Теплый вкусный ужин. Пенная ванна. Попытка выучить стих к Новому году, пока что без особого давления… просто чуток заранее. А после укладываю уставшего ребенка, а сама шурую курить. За весь день не было момента, чтобы можно было уединиться. И руки зудят, требуя сигарету. Волосы все еще немного влажные после душа, на улице заметно похолодало, потому решаю натянуть легинсы и майку с длинными рукавами, хоть и на голое тело. В поисках балеток слышу, как кто-то скребется в дверь. Не сразу понимаю в мою ли, ибо рядом есть соседская. Но так как и без того собиралась выйти покурить, выхожу и замираю. На пороге стоит Леша. И вроде все как обычно, если не обращать внимания на чуть более мутные глаза, что значит лишь одно — он выпил. И довольно много.

— Сын спит? — особенность его голоса под градусом, что тот становится тягучее. Словно ириска. Обволакивает как густой вересковый мед.

Киваю в ответ, отталкиваю от двери, уперев руки ему в грудь, и закрываю квартиру. Благо ключи со мной. Как и телефон.

— Ты время видел? — приподнимаю бровь. Закуриваю, смотрю, как он засовывает руки в карманы и становится в позу. — И откуда мы такие нарядные? — язвительный тон скрыть не удается. За ним почти умело прячется нервозность. И понимание, пришел поздно — значит, не к Илье.

Молчит. Долбаная привычка сквозь годы — «отвечать взглядом» — неискоренима из этого человека. И я бы уже трижды заткнулась в былые времена, но сейчас-то… что терять?

— Цель твоего позднего визита? Домой не пустили? Так тут тебе явно места нет, — картинно развожу руками, заодно стряхнув пепел. Чувствую легкий шлейф виски. Вижу, что не настолько он пьян, чтобы не отдавать отчет в действиях, да и вряд ли его так легко можно свалить алкоголем, на моей памяти такое было лишь считанные разы. И то, память ему не отказывала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не получив ответа, пожимаю плечами, затушив окурок, выбрасываю тот в самодельную пепельницу из старой банки из-под оливок. Выпрямившись, уже в следующую секунду влипаю спиной в стенку. Это больно. Неприятно. И неожиданно. Чуток пугающе. Но руки по обе стороны моей головы и лицо в опасной близости напротив — вот что в крайней степени шокирующе. Нечто подобное уже было. Десятки раз, когда-то давно, будто в прошлой жизни. И эта четко-гранулированная доза выдержки перед страстным срывом всегда воспламеняла меня мгновенно. Но сейчас…

— Ты что творишь? — пытаюсь увеличить между нами дистанцию, но это почти как скалу с места сдвинуть. Нереально. Нависает, как грозовое облако. Смотрит в этом полумраке жесть как пронзительно. Закупоренный снова на тысячи замков, проглотивший, не поморщившись, какие бы там ни было в этом случае, но эмоции. Непробиваемый. Непроницаемый. Только зачем так… близко?

А после еще ближе. Считанные сантиметры. Меня будто в вакуум всасывает. Я задыхаюсь от его запаха смешанного с мятой, виски… парфюмом, чем-то морским, похожим на отдушку салона в его машине. Не смотрю. Держу руки по швам, не хочу даже касаться лишний раз. Не потому что брезгую. Просто слишком давно не было под моими руками горячего мужского тела. И вообще слишком давно ни черта не было у меня. И я, мать вашу, не железная совсем. Особенно зная о том, что мне светит, спутайся я с ним в простынях. Только вот обручальное кольцо на его пальце даже от полудохлой лампочки в подъезде между этажами умудряется бросать блики. Ослепляюще и отрезвляюще. Только вот одну меня походу.

Внутри все вопит о том, что пора делать ноги. Иначе быть беде. Снова пытаюсь оттолкнуть, только теперь он всем весом вжимает меня в стену. Шумно втягивает воздух у шеи, сильно сдавив мне ребра обеими руками. Нарочито близко к груди, но, видимо, держась из последних сил, чтобы не смять ее ладонями. И меня просто прошибает на хрен от макушки до пяток. Волосы на затылке шевелятся от силы ощущений, которые возникают, едва он касается моего тела.

— Ты охерел? — хриплю и начинаю биться в его руках как бешеная. Внезапно набравшись сил и отчаянно тараня, чтобы он просто отошел, Господи, просто отошел.

Вырываюсь. Понимая, что наверх не пройду, он тупо загораживает мне лестницу. Спускаюсь ниже. Вроде вот оно — спасение, а ощущение, что меня в ловушку загоняют, как животное на убой. — Ты что, немой, блять? — рычу, пытаюсь трансформировать все, что нахлынуло, в злость. Да во что угодно, только бы убрать эту дрожь в пальцах. И перестать облизывать пересохшие губы, перестать слышать собственное дыхание, потому что уши заложило.

— Сегодня год, как я получил должность в фирме. — Что? Фирма? Должность? Не сразу вкуриваю о чем он.

— Поздравляю, — хрипло и отстраненно.

Закуриваю, не сумев с первого раза чиркнуть зажигалкой. Пальцы, полуонемевшие, дрожат, спускаюсь еще на пролет ниже. Становлюсь между этажами, лицом к окну, спиной к Леше, чтобы не видеть его и сделать вид, что я тут одна. Прикрыв глаза, глубоко втягиваю в легкие дым. Прогоняю никотиновой горечью успевшую расползтись сладостью страсть на кончике языка. Пить хочется нещадно.

Облизываю губы и чувствую на выдохе, как он прижимается сзади. Буквально закрывая меня в капкан своего тела. Обнимая поперек живота и вжимая настолько сильно в себя, что я не могу вдохнуть.

— Перестань, — пытаюсь оттолкнуть спиной, но контакт становиться еще сильнее, хотя куда уж. Меня затапливает. Просто выносит в параллельную вселенную. Ощущение этой животной подавляющей мужской ауры. Силы. И горячего дыхания… Все это вкупе буквально вытравливает последние разумные мысли. Прочищаю горло, чувствуя, как он собирает в кулак тонкую материю моей майки. Вижу в слабом отражении оконного стекла, как оголяется мой живот и ребра. Как закрыты его глаза и склонена голова, а нос утыкается в основание шеи. Явно сдерживает себя. Щекочет дыханием. И плавит, черт возьми, плавит. Твою ж…