Грядет глобальное похолодание - Валентин Сапунов

1. Признание того, что человечество стало геологической силой, все больше влияющей на природу. А отсюда обычно следует далеко не бесспорный вывод, что Вернадский предсказал экологический кризис конца XX века.

2. Создание учения о ноосфере — сфере разума как современного этапа развития биосферы.

Оба эти положения, добросовестно повторяемые школьниками и студентами на экзаменах, стали общеизвестны. Как многие общеизвестные вещи, они оказываются неверны. Стоит бегло просмотреть труды Вернадского, чтобы убедиться, что ничего подобного в них не содержится. Красной нитью сквозь экологические работы Вернадского проходит мысль о том, что экологический кризис невозможен. Что касается приписываемого Вернадскому учения о ноосфере — такового не существует. Последние годы в связи с эпохой гласности на божий свет выплыли новые документы о Вернадском, рисующие совсем не хрестоматийный образ. При этом каждый новый документ открывает новую страницу жизни удивительного многогранного человека, которого подчас справедливо называют Ломоносовым XX века.

В биографии Вернадского многое удивляет.

● Почему его широко знают в России, но почти не знают на Западе, где он долго жил и издавал фундаментальные труды?

● Почему широко (хотя и не точно) освещены работы по биосфере, но практически нигде в открытой печати ничего не написано о его многогранной деятельности в Радиевом институте?

● Почему фамилия Вернадского значится среди посетителей ведущих политиков мира — Сталина, Молотова и др.?

Не вполне ясна биография сына ученого — Георгия Владимировича Вернадского, которого многие специалисты считают одним из ведущих историков XX века. Книги Вернадского-младшего до сих пор малодоступны. Особенно его «История масонства» и «Ленин — красный диктатор». Интересно, почему?

Недавно я с группой единомышленников издал несколько учебников по экологии, где привел образ Вернадского, несколько отличающийся от канонического (разумеется, не приводя рассекреченных документов о закрытых работах этого ученого). Меня озадачила волна протестов против учебника, с обвинениями авторов во всех смертных грехах, прокатившаяся по СМИ и методическим изданиям. Пришлось выслушать и прямые угрозы. Оказалось, далеко не всякую трактовку образа давно скончавшегося ученого можно безнаказанно публиковать.

По мере изучения документов о персоне Вернадского я убеждался в правомочности сравнения его с Ломоносовым. Оба были энциклопедисты, оба сочетали теоретические изыскания с решением прикладных задач. С обоими считались власть имущие.

Передо мной стали формироваться два образа Вернадского, дополняющие друг друга. Один — мыслитель, философ, обсуждающий глубинные законы развития биосферы. Порой в добавление к этому образу всплывал уже и несуразный Вернадский — мистик, провидец, экстрасенс. Второй — ученый-организатор — деловой, четкий, ставящий конкретную цель и умеющий её достигать. Когда говорил этот Вернадский, ведущие политики мира молчали и внимательно слушали.

Однозначен ли ход истории?

Один из мыслителей, признанный классиком марксизма, — Г. В. Плеханов (1856–1818), писал в 1895 году о монизме в истории. Развитие человечества, по мнению этого классика, имеет только одно направление. Одна формация, в соответствии с законами Маркса, сменяет другую, и смена эта однозначна и неизбежна. Одна технология закономерным способом заменяется другой. Из этой идеологии следовало представление о взаимозаменяемости ученых. Если один не совершит открытие, оное совершит другой. При этом суть обнаруженной закономерности остается неизменной и однозначной, независимо от того, кто сделал открытие.

Вернадский видел историю иной. Он утверждал, что путей развития науки — несметное множество. Ученые работают с запасом, делают намного больше открытий и изобретений, чем человечество использует. Что конкретно будет использовано и получит поддержку — решают не ученые, а политики. Очень часто решение оказывается неудачным, ибо политики глупее ученых.

В работах Вернадского меня поразил такой пример. Как известно, Античность кончилась с падением Рима в V веке нашей эры. Древний Рим вплотную подошел к книгопечатанию. Была бумага, типографская краска, печати. Был даже наборный шрифт. В лицеях Древнего Рима для обучения юных римлян грамоте использовали деревянные кассеты, в которые вставлялись медные литеры с буквами. Оставалось сделать последний шаг — заменить существовавшие литеры на зеркальные, помазать уже существовавшей типографской краской, прижать к уже существовавшей бумаге — и произошла бы информационная революция. Новые возможности в управлении государством могли продлить существование Рима на столетия, не дали бы ему рухнуть под натиском малограмотных германских племен. Но этого не произошло. Рим пал, а книгопечатание возникло 1000 лет спустя в Германии, в 1445 году благодаря таланту и энергии И. Гутенберга. В Россию книгопечатание пришло еще на несколько десятилетий позже благодаря деятельности Ивана Федорова.

Дедушка атомной бомбы

В 1895 году немецкий физик В. Рентген (1845–1923) открыл лучи, названные его именем (Нобелевская премия 1901 г.). В 1898 году Пьер Кюри (1859–1906) вместе с женой Марией Склодовской (параллельно с ними — А. Беккерель) открыли радиоактивные элементы полоний и радий (все ученые получили Нобелевскую премию в 1903 г.). Так началась атомная эра. До практического применения энергии атома в военных и мирных целях оставались еще десятилетия, хотя технические возможности использования радиоактивных элементов существовали еще в начале XX века.

Считается, что использованию силы атома предшествовали открытия спонтанного деления тяжелых ядер (Г. Н. Флеров и К. А. Петржак, 1940 г.) и создание теории цепных реакций (Н. Н. Семенов, 1934 г., Нобелевская премия 1956 г.). Заслуги этих ученых бесспорны.

Одним из первых, кто в полной мере осознал силу, скрытую в атомном ядре, был не физик, а геолог В. И. Вернадский. К 1909 году, когда после открытия радиоактивности миновало более десятилетия, он сумел понять, каким способом можно извлечь из ядра скрытую там энергию. С большой вероятностью можно сказать, что на столе Вернадского лежали черновые чертежи атомного реактора и атомной бомбы. За границей в то время открытие супругов Кюри оценивали иначе. Был распространен слух о том, что радиация излечивает раковые заболевания, что не вполне соответствовало истине (она также может служить их причиной).

В ограниченном масштабе добыча урана и радия была начата для прикладных и научных целей в Чехии на руднике Иоахимсталь. 100 миллиграммов чистого радия на мировом рынке тогда оценивали в 60 000 полновесных конвертируемых русских рублей. Добавлю, что и в дальнейшем Чехословакия оставалась ведущим в мире поставщиком радиоактивных руд. В конце XX века мне доводилось ездить по южной Чехии близ городов Тршебон, Рожметал, где пейзаж изобилует шахтами, а под землей — огромные полости, из коих вынута урановая руда. Но это — сейчас. В начале же века работы только-только разворачивались.

Перед Октябрьской революцией ведущими спонсорами прикладной науки в России были миллионеры Рябушинские. Они поддерживали тесные контакты с императорской Академией наук, умели улавливать самые перспективные направления и их поддерживать. Дойдя до идеи цепной реакции и ядерного синтеза, Вернадский не смог получить серьезной государственной поддержки. Двор Николая II в условиях приближающейся войны почти не принимал мер для спасения России. Тогда Вернадский вышел на Рябушинских, которые радели о судьбе России, не забывая, впрочем, и собственных коммерческих интересов. Эти люди сочетали в себе качества предпринимателей, государственных деятелей, банкиров и ученых. Личный кабинет П. П. Рябушинского в Москве, на Пречистенском бульваре, с огромным рельефным глобусом — символом природных богатств России — был местом проведения научных собраний. В 1913 году здесь прозвучал доклад В. И. Вернадского «О радии и его возможных месторождениях в России», где ученый сформулировал мысль о том, что радиоактивные элементы содержат в себе огромную энергию, которую в обозримом будущем можно будет извлечь. Была предложена программа работ на ближайшие годы. Таких слов, как «атомная бомба», «атомный реактор», не произносилось, но дело шло к этому.

В кабинете Рябушинского запахло чем-то грандиозным. Вернадский разработал программу первого этапа работ и составил калькуляцию с точной суммой затрат — 770 000 рублей (напомню, что рубль тогда имел высокий курс, был конвертируемой валютой, второй в мире по значению после фунта стерлингов. Средняя зарплата в России была около 30–40 рублей в месяц). 14 тысяч он имел от Академии наук. Рябушинский — сугубый прагматик — поверил перспективам, которые развернул перед ним Вернадский, и выплатил требуемые 756 тысяч рублей. Атомная программа начала выполняться под руководством Вернадского и его заместителя — молодого физика-ядерщика М. И. Соболева, незадолго до этого прошедшего стажировку в Париже в лаборатории Кюри. Первые экспедиции (Сибирь, Памир) на поиски урана проходили открыто. Последующие, (район Печоры), наконец, привлекли высочайшее внимание. Они организовывались с участием военного министерства и были засекречены.