Влюбленный маркиз - Валери Боумен

головой и гадая, не была ли эта случайная встреча плодом его воображения.

Это безумие какое-то, вот и все. Она сказала ему: «Прощайте…», значит, больше не желает с ним встречаться, несмотря на поцелуй. Она потому и не сказала свою фамилию. Он, конечно, может продолжать гоняться за ней и выглядеть при этом полным идиотом, но какой смысл, если она не желает его видеть…

Тяжело вздохнув, он посмотрел себе под ноги и увидел, как что-то блеснуло, а наклонившись, на краю ступеньки обнаружил сережку с бриллиантом. Такие он видел у Медлин, вне всякого сомнения. Скорее всего, она потеряла ее, когда убегала.

Лицо его расплылось в улыбке. Вот и возможность выяснить, кто она, разве нет? Надо же вернуть эту ценную вещицу хозяйке. Джентльмен не может поступить иначе. Но как? Не стучаться же во все комнаты…

Надо подумать. Что он о ней знает? Ее зовут Медлин. Она гостья. И поскольку поднялась наверх, там остановилась или живет. И леди Генриетта наверняка знает, кто она. Вот оно. Начать надо с нее.

Глава 9

Джастин сунул сережку в карман и направился в бальный зал. Леди Генриетту долго искать не пришлось: из ее прически торчали такие длинные перья, что их было видно от входной двери.

Он непринужденно приблизился к группе дам, где стояла Генриетта, решив пригласить ее на танец и выяснить, кто такая Медлин и где ее найти. Он поклонился даме и, придав голосу бархатистости, спросил:

– Позвольте вас пригласить?

Леди Генриетта и ее матушка обменялись взглядами, которые иначе чем ошарашенными не назовешь.

– Меня? – коснулась она ладонью груди, чуть приоткрыв рот и продемонстрировав огромные зубы.

– Да. – Он изобразил самую очаровательную улыбку, хоть это и было непросто.

– Да!

Она едва ли не бросилась ему в объятия, получив изрядное ускорение из рук матушки, но Джастин помог ей удержаться на ногах, взял за руку и положил другую ладонь на талию. Она придвинулась ближе, так что торчавшие из прически перья едва не попадали ему в глаза, и вцепилась ему в плечо.

Музыканты заиграли вальс, но танец получился неуклюжим: дама беспрестанно наступала ему на ноги и то и дело извинялась какими-то трубными звуками. По крайней мере, ему казалось, что извинялась, но вполне возможно, что у нее что-то не в порядке с горлом или с носом. Она слишком крепко к нему прижималась, а в плечо вцепилась с такой силой, словно без опоры на него боялась упасть. Пальцы ее, обтянутые перчаткой, были ледяные на ощупь и костистые, как у скелета. Пытаясь сохранить на лице улыбку, он сразу перешел к делу:

– Хочу вас кое о чем спросить, леди Генриетта.

Дама споткнулась, повиснув у него на руках, отчего ему пришлось приподнять ее и помочь обрести равновесие.

– Спросить? – проскрипела она натужно, похожим на крик осла голосом и в очередной раз наступила ему на ногу.

То, как она повторила вопрос, томно глядя на него, заставило его пожалеть, о неверно построенной фразе. Господи боже, она ведь не думает, что он сделает ей предложение прямо на балу, во время этого жуткого танца, верно? Именно поэтому он терпеть не мог подобные мероприятия: из-за матримониальных поползновений и прочей ерунды.

– Сегодня я имел удовольствие познакомиться с одной из ваших гостий, – поспешил он рассеять ее сомнения и надежды.

Лицо леди Генриетты сразу нахмурилось, и она повторила, вздернув нос, словно принюхиваясь к этому слову:

– С гостьей?

– Да, с некоей молодой дамой, – призвав себя к терпению, уточнил Джастин.

Взгляд на нахмуренном лице стал подозрительным, и деревянным голосом она произнесла:

– И?..

– Она потеряла сережку, и я подумал, что, возможно, если покажу ее вам, вы ее узнаете. Нас еще не представили, и я не знаю кто.

– Очень хорошо, – с явным облегчением сказала леди Генриетта.

– Благодарю вас.

Джастин был безумно рад, что появилась причина закончить танец. Он отвел леди Генриетту в сторону, вынул из кармана сережку и протянул ей.

Она взглянула на украшение, и ее желто-карие глаза превратились в щелки. Посмотрев на Джастина, прежде чем взять у него серьгу, она прошипела:

– Откуда она у вас?

– Я нашел ее на полу. Полагаю, ее обронила ваша гостья. Мне показалось, что подруга называла ее Медлин.

В глазах леди Генриетты полыхнула злоба, когда она нарочито медленно протянула:

– Медлин? Вы уверены, что ее зовут именно так?

Он кивнул:

– Да.

Черт! Он что, опять сделал что-то не так? Похоже, леди Генриетта не знает леди по имени Медлин.

Дама тем временем надула губы, стреляя глазами туда-сюда, будто что-то обдумывая.

– Я лишь знаю… Погодите. Как она выглядела, ваша светлость?

– Светлые волосы, голубые глаза…

«А еще – губы и очаровательные ямочки на щеках, и пахло от нее сиренью». Но этого он сказать не мог.

Ноздри у леди Генриетты раздулись, и лицо пошло красными пятнами.

– Вы ее знаете? – поднажал Джастин, внимательно глядя на нее.

– Думаю, да, – выдохнула леди Генриетта сквозь стиснутые зубы.

– Кто она? – с надеждой спросил Джастин и добавил: – Я ведь должен вернуть сережку.

Леди Генриетта зажала сережку в кулаке и процедила:

– Дама… не из вашего круга. Я сама ей это верну.

Она резко развернулась и быстро пошла прочь.

– Постойте!.. – крикнул Джастин ей вслед, но она не слышала его, поэтому он последовал за ней и увидел, как она вышла в вестибюль и поднялась по широкой мраморной лестнице в хозяйские покои.

Туда он пойти не мог, это неприлично. Черт! Теперь он не только утратил шанс узнать, кто такая Медлин, но и лишился этой проклятой сережки. Он еле удержался, чтобы не ударить кулаком по стене от досады.

Пять минут спустя он оказался у двери гостиной, где впервые встретил Медлин, посмотрел на филенку и глубоко вздохнул. Он знал, что ее там нет, но поделать с собой ничего не мог: его неодолимо тянуло туда.

На этот раз, когда он открыл дверь, в гостиной была не Медлин, а его сестра Элизабет: сидела на диванчике кремового цвета у камина и читала книгу. Ее профиль четко обозначала свеча, стоявшая рядом на столике.

Джастин выдохнул. Нет сомнений, что их матушка ее ищет. Лиз имела склонность прятаться в самых невероятных местах, лишь бы почитать. Ну, он уж точно ее не выдаст.

– Можно к тебе?

– Да, если болтать не будешь, – разрешила Элизабет, не отрывая глаз от книги.

– Тогда я, пожалуй, пойду.

Джастин был вовсе не уверен, что в эту минуту сможет молчать, и сестра, словно почувствовав