Живущие рядом (сборник) - Екатерина Мурашова

— Ну вот, догнали, — спокойно сказал человек с ружьем, останавливаясь у подножия крыльца. — Вы осторожнее, он опасный. Выходите все по одному, медленно… Как же нам лучше сделать-то?

Хозяин дачи опустил голову и на мгновение встретился взглядом с желтыми раскосыми глазами пса.

— Это моя собака! — громко сказал он человеку с ружьем. — Уходите!

Жена в немом ужасе прикрыла рот ладонью. Теща возмущенно всплеснула руками.

— Да бросьте вы! — усмехнулся человек с ружьем. — Мы же его от самой мусорки гнали, собратьев его только что порешили штук десять. На что вам? Подумайте, он же взрослый, дикий, покусает вас, ребенка вашего покалечит, не дай Бог, конечно… Отойдите тихонько, мы все аккуратно сделаем.

— Это моя собака и это частное владение. Уходите отсюда!

Человек с ружьем пожал плечами:

— Ладно, дело ваше. Только другой раз нам не звоните. Как загрызет кого, так сами и решайте. Счастливо оставаться!

Пес внимательно наблюдал, как специалист по отлову животных идет по тропинке, садится в фургон, как заводят мотор и фургон трогается с места. Все это время рука хозяина дачи лежала на его дрожащем загривке. В то мгновение, когда фургон скрылся за поворотом улицы, пес зарычал и отпрыгнул далеко в сторону.

— Ты чего?! — удивился приятель, увидев желтоватые, обнаженные в оскале клыки.

— Зачем ты это сделал?! — шепотом закричала жена. — Что мы теперь с ЭТИМ делать будем?!

— Посмотрим, — философски заметил хозяин дачи. — Пока будем просто жить.

Где-то спустя неделю мы с приятелем сидели за столиком университетского кафе. Его кофе остыл и почему-то подернулся радужной бензиновой пленкой.

— Понимаешь, я в растерянности. Он могучая личность, которую мне просто некуда пристроить в своей жизни. Регине он в первый же вечер перфорировал ухо, и она теперь из дома выходит на полусогнутых, и то, только убедившись, что его поблизости нет…

— Но ведь кобели вроде бы сук не трогают…

— Ему это совершенно все равно. Наверное, он феминист. Дальше. Он почти загрыз соседского боксера, потому что боксеры органически, по породным характеристикам не умеют сдаваться.

— При чем здесь сдаваться?

— Это просто. Он вожак. Ему нужна стая взамен убитой. Он подходит к любой собаке крупнее фокстерьера и спрашивает на своем собачьем языке: «Пойдешь под меня?» — Если собака сразу соглашается, он ее не трогает и как бы берет на заметку. Если опрашиваемый ставит загривок и говорит: «Думаешь, ты тут самый крутой, да?!» — то он дерется до победы. Дерется он как никто в поселке. После победы он соперника отпускает, еще раз говорит, уже в утвердительном тоне: «Пойдешь под меня», — и идет себе дальше. А боксеры сдаваться не умеют, у них сдавалка атрофировалась в процессе искусственного отбора. Понимаешь? Их же как бойцовских собак выводили… Дальше. Он съел двух кошек. Не задрал, а именно съел. В пищу употребил. Он же ими привык питаться. Еще болонка. Она у такой стервы-хозяйки живет, с которой никто ни за какие деньги связываться не хочет. Ну, болонка думает, что и ей все можно. Бросилась на нашего пса, как будто сейчас загрызать его будет. Он удивился очень, хотел не заметить, потому что вообще-то он маленьких собачек не трогает, но она уж больно настырная оказалась. Тогда он ее взял зубами за хвост, раскрутил над головой, как ковбои из американских фильмов делают, и выбросил. При этом шкура с хвоста у него в зубах осталась, он ее потом выплюнул. А хвост отсох и отвалился. Дама потом так визжала, как будто у нее самой какая-то существенная деталь отпала. Глушитель, например. Вот так и живем. Соседи говорят: надо его пристрелить, а у меня рука не поднимается. Подождите, говорю, может, чего-нибудь придумаю. А чего придумать — не знаю. Я слышал, у тебя щенок-водолаз от чумки помер, вот я и подумал…

— А он хоть в руки-то дается?

— Нет, подпускает шага на два, не больше. Рычит. Я иногда могу его тронуть, так он такой напряженный, что я сам боюсь — сорвется, загрызет еще, к чертовой матери.

— Милое животное. Давай я подъеду, на него взгляну. Посмотрим, как он на меня отреагирует.

— Спасибо тебе! — приятель улыбнулся и одним глотком допил бензиновый кофе. Кажется, у него возникла иллюзия, что проблема решена.

В поселке пса звали Джеком. На эту кличку он оборачивался, внимательно глядел на позвавшего его. Если предлагали еду, отмечал, куда ее положили. Подходил на зов только к моему приятелю, останавливался в двух шагах, ждал.

Никакой агрессии на меня пес не выказал. Видать, сразу понял, что я появилась здесь без всяких дурных намерений. Пыльная черная шерсть, в пышных «штанах» — колтуны. На розовом языке — черные пятна и какой-то мусор. Из-за косины глаз непонятно, куда точно направлен взгляд. Ничего тут водолазьего нет, — сразу решила я. Скорее, что-то от кавказца.

— Скажи соседям, пусть погодят стрелять. Попробую его приручить.

Во время третьей встречи пес взял котлету у меня из рук. Потом я привезла на смотрины мужа и дочь. Муж и дочь молча пытались представить себе этого зверя в нашей однокомнатной квартире. Зверь также молча изучал их. Через месяц он лег в пыль у моих ног и перевернулся брюхом кверху. Через брюхо наискосок бегали шустрые крупные блохи. Немного понимая по-собачьи, я достала из сумки ошейник и поводок. Пес быстро вскочил и наклонил лобастую голову. Назначение ошейника и поводка он явно знал.

Кличка Джек мне не нравилась. Довольно быстро выяснилось, что пес откликается также на клички Джерри, Джим, Джулай и тому подобные, где есть сочетание звуков «дж». Немного подумав, мы решили, что будем звать пса Радж (от индо-европейского «радж-хадж» — путешествие, путь, дорога). На русский все это переводилось как «бродяга». В дальнейшем многие думали, что мы назвали собаку в честь индийского артиста Раджа Капура.

Мы с мужем и дочерью жили в однокомнатной квартире на шестом этаже. Радж всегда ложился в коридоре по ветру (по сквозняку), заполняя коридор целиком. Позиция была стратегически идеальной, потому что с нее была видна и комната, и кухня. Когда через него перешагивали, а это приходилось делать каждый раз, едва кто-нибудь выходил в коридор, Радж поднимал голову и почти беззвучно рычал, морща нос и чуть-чуть обнажая клыки. Особенно впечатляющим этот номер получался в исполнении моей пятилетней дочери. Входить в лифт Радж категорически отказывался, и первые полгода мы тренировались три раза в день, поднимаясь на шестой этаж вместе с собакой. Потом как-то сразу Радж перестал бояться лифтов.

Мне почему-то казалось, что Радж перезимует у нас и уйдет. Мы жили на краю города. Сразу за проспектом и гаражами начинались пустыри, за которыми чернела полоска леса. Так что, при малейшей тяге к вольной жизни, идти было недалеко.