Святая Земля и Русское Зарубежье - Александр Владимирович Занемонец

href="ch2.xhtml#id38" class="a">[5].

Епископ Павел (Вильковский, 1870–1933) пробыл в Иерусалиме два месяца. Его целью была ревизия имущества Миссии. По итогам ревизии он сдал на хранение американскому консулу «4 пуда» документов. Вскоре после того еп. Павел вернулся в Россию, а в 1933 г. был расстрелян по приговору тройки ОГПУ.

В 1920 г. Великобритания официально получила мандат на управление Палестиной. В 1922 г. он был утвержден Лигой Наций и действовал до 15 мая 1948 г., до провозглашения государства Израиль. В 1921 г. Высшее русское Церковное Управление Заграницей, находившееся в Константинополе, послало на Святую Землю архиепископа Анастасия (Грибановского) в качестве своего представителя «для упорядочения церковных, гражданских, имущественных и всяких других дел Миссии»[6]. В 1926 г. британские власти приняли «Ордонанс об управлении русской собственностью» на Святой Земле, который закреплял за британскими властями право верховного распорядителя. Теперь основным доходом Миссии и Палестинского Общества стала сдача в аренду английским учреждениям более двух десятков зданий. Договоренность с англичанами по поводу аренды стала одним из результатов поездок архиеп. Анастасия в Иерусалим в 1921 г. Таким образом, архиепископ Анастасий стал наблюдающим за делами Миссии от имени зарубежного Синода с начала 1920-х гг. и до своего избрания первоиерархом Русской Зарубежной церкви в 1936 г. Но и после этого, до своей смерти в 1965 г. в Америке, он не прекращал заботиться о русской Палестине.

В 1924 г. Иерусалим посетил митр. Антоний (Храповицкий), глава русского зарубежного синода. Его приезд оказался решающим для сохранения русского присутствия на Святой Земле. Во многом благодаря его паломничеству «русская Палестина» на десятилетия юридически стала частью русского зарубежья. Антоний (Храповицкий), митрополит Киевский и Галицкий (1863–1936), был в то время одним из старейших и авторитетнейших русских архиереев. На Соборе 1917 г. он входил в тройку кандидатов на патриарший престол, и из этих троих именно он набрал большинство голосов. Впрочем, из наиболее популярных кандидатов патриарха избирали уже по жребию, и промыслом Божиим на это служение был избран митр. Тихон (Белавин).

Митр. Антоний был дворянского происхождения и являлся выпускником Санкт-Петербургской Духовной Академии. В конце XIX в. он попеременно был ректором трех духовных академий: Санкт-Петербургской, Московской и Казанской. Это создало ему популярность в русском образованном обществе, а также сделало его известным огромному количеству представителей духовенства, обучавшихся в семинариях и академиях в те годы, в том числе многим из греческого и балканского православного духовенства, которые учились в России. Когда уже в эмиграции митр. Антоний общался с сербскими или греческими священниками или епископами, оказывалось, что многие из них были в прошлом его учениками. На православном Востоке митр. Антоний стал, таким образом, самым популярным и авторитетным из русских епископов.

С 1900 г. Антоний был уже правящим епископом, сначала в Уфе, а потом долгие годы на Украине: на Волыни, в Харькове, в Киеве. Во время Гражданской войны он оказался старшим архиереем на территориях юга России, подконтрольных Белой армии. А затем – ив эмиграции, где он стал председателем русского зарубежного синода, находившегося в те годы в Сербии.

Митр. Антоний славился любовью к студенческой молодежи, которая и сама была готова пойти за ним на край света. Многие под его влиянием выбирали монашеский путь. Один из этих молодых людей – архим. Киприан (Керн) – так впоследствии писал о своем наставнике: «Митрополит Антоний покорял, очаровывал силою своего нравственного влияния на молодежь. Он незаметно, как-то автоматически опутывал молодые души силою своего пастырского влияния, своей сострадательной любви. Он не только проповедовал эту любовь, но он ее осуществлял. Он болел с грешником, переживал его грех, как свой собственный. Как он и сам говорит, в пастырском сердце это сострадание, это совместное переживание не дает уже места отдельному “я” от “ты”; в нем уже только одно “мы”. Он так близко принимал к сердцу грех другого человека, потому что это нарушало дело Христова искупления, это вносило дисгармонию… Антоний был воплощенная нравственность и совесть, хотя бы и у него были свои мелкие грехи и, может быть, даже крупные заблуждения»[7]. «Первая его черта, – писал о митр. Антонии о. Василий Зеньковский, – это исключительная любовь к молодежи. Всякий молодой человек, приходящий к нему, мог рассчитывать на ласку и внимание, на помощь и работу. Вторая его черта – его любовь к православному Востоку, его филэллинство. Он несколько раз в беседах со мной говорил на эту тему, во всем он отводил первое место греческой Церкви»[8].

Любовь к греческому миру, а также то, что многие из греческих иерархов раньше были учениками митр. Антония, очень помогло ему во время паломничества на Ближний Восток и в Святую Землю, совершенное с апреля по октябрь 1924 г., когда по пути он посетил всех трех православных патриархов этого региона – Александрийского, Иерусалимского и Антиохийского.

Для «русской Палестины» приезд митр. Антония имел практическое значение, поскольку незадолго до того, в мае 1923 г., Советский Союз предпринял первую попытку забрать себе русскую собственность на Св. Земле. Исполнителем этого плана стал Леонид Красин, советский дипломат, член торговой делегации (официальных дипломатических отношений между Британской империей и Советским Союзом тогда не было), который в своем письме британскому МИДу ссылался на Декрет 1918 г. «О национализации в Советском Союзе собственности всех религиозных организаций». Англичане могли на это ответить, что еще по Османскому праву никакие вакуфные земли не могли быть национализированы.

Русская эмиграция и церковь сразу же отреагировала на посягательство Советского Союза. Митр. Евлогий обратился к британским властям с заявлением, что русские владения на Св. Земле «не должны быть отданы, даже на время, в руки посторонних, а должны быть оставлены, как они были и раньше, во владении Русской Православной Церкви, в лице ее вышеназванного верного представителя», т. е. самого митр. Евлогия, который был каноничным представителем патр. Тихона в Западной Европе – указ патр. Тихона (указ № 349, 22/5 мая 1922 № 349, 22/5 мая 1922).

В итоге британцы издали в 1924 г. «Устав о благотворительных фондах», который давал мандатным властям широкие полномочия в отношении вакуфных земель и имущества религиозных организаций в Палестине.

Неопределенность судьбы русских общин и владений на Св. Земле стала одной из причин приезда митр. Антония, который считал необходимой связь между «русской Палестиной» и русским зарубежным синодом. И ему удалось сохранить эту связь. Некоторая опасность исходила и от Иерусалимской патриархии, которая могла подчинить себе Русскую миссию и монастыри, особенно в условиях отсутствия российского государства и массового паломнического движения. Авторитета старого митрополита перед греками оказалось достаточно, чтобы Русская миссия не была ими поглощена. Ну и конечно, на его плечи легли переговоры с новыми британскими властями