Тридцать девять лет в почтовых ящиках - Алла Валько

Я поделилась своими соображениями на этот счёт с Идой Ивановной Воскресенской, которая незадолго до этого перешла к нам из другой фирмы – почтового ящика № 228. Ида Ивановна была на одиннадцать лет старше меня, но в своей карьере не преуспела. Более того, окончив МВТУ по специальности “Оптические приборы”, она работала с гироскопами, что явно мешало её продвижению, хотя она была достаточно амбициозна и в работе проявляла целеустремлённость. Услышав моё мнение о Журавлёве, она фыркнула: “Да ничего особенного. Все мы одинаковые”. Но тут она сильно ошиблась. Вскоре Виктор поступил в аспирантуру Института проблем механики Академии наук СССР, успешно защитил сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертации. Впоследствии он стал заведующим кафедрой теоретической механики в самом элитном, с моей точки зрения, вузе страны – Московском физико-техническом институте. Был избран членом-корреспондентом АН СССР. Сейчас он академик Российской академии наук, автор многих статей и монографий.

Именно Виктор посоветовал мне ознакомиться с теорией тонких стержней, разработанной в докторской диссертации члена-корреспондента АН СССР Евгения Павловича Попова, который являлся также одним из основоположников теории автоматического регулирования и теории автоматического управления, в том числе летательными аппаратами. В момент подготовки к моему поступлению в аспирантуру Евгений Павлович был заведующим кафедрой на механическом факультете МВТУ.

Мне предстояло подать документы в приёмную комиссию аспирантуры МВТУ, ныне МГТУ. Самым главным документом, как оказалось, для меня стала характеристика с места работы. Получить её было большой проблемой. В 1966 году наш почтовый ящик N 993 был переименован в Центральный научно-исследовательский институт автоматики и гидравлики (ЦНИИАГ). Эта аббревиатура полностью совпадала с аббревиатурой Центрального научно-исследовательского института акушерства и гинекологии, что давало нам повод для разного рода шуток на эту тему. Я полагаю, что получить характеристку из института акушерства и гинекологии мне было бы значительно проще. Поскольку заместитель директора ЦНИИАГ по кадрам и режиму Николай Андреевич Марков наотрез отказывался подписывать сотрудникам характеристики во внешние организации, то я решила не искушать судьбу и воспользовалась опытом нашей сотрудницы Евы Краснолобовой, которая, намучившись с получением характеристики несколькими годами раньше, всё же поступила в аспирантуру МВТУ по специальности “Гироскопия”. Я подписала характеристику у начальства рангом пониже, не поставив об этом в известность Маркова, и начала готовиться к вступительным экзаменам по истории КПСС и теории гироскопических устройств.

Сдавать вступительный экзамен по английскому языку мне было не нужно, поскольку, ещё учась на вечернем факультете в инязе, я сдала кандидатский минимум. Готовилась я к экзаменам в аспирантуру весьма основательно. На экзамене по истории КПСС я не написала на экзаменационном листе ни единого слова, потому что моим мыслям было слишком тесно в рамках этого листа. Когда в середине своего ответа по билету, рассказывая о событиях, последовавших вслед за буржуазной февральской революцией, я произнесла слова “коалиционное правительство”, принимающий экзамен доцент, член приёмной комиссии, прервал меня и поставил оценку “отлично”. Экзамен по специальности я тоже сдала успешно, хотя и не столь блистательно. Итак, в 1967 году я поступила в заочную аспирантуру МВТУ.

В первый год пребывания в аспирантуре мне предстояло сдать два кандидатских минимума: по специальности и по философии. При подготовке к сдаче кандидатского минимума на занятиях по теме “Сознание” я позволила себе нарушить жёсткие каноны марксистко-ленинской идеологии, заявив, что сознанием обладает не только человек, но в той или иной степени и представители животного мира: дельфины, высшие обезьяны, а также некоторые породы собак. Затем я сказала, что невозможно представить себе, чтобы существовал скачок сознания от нуля в животном и растительном мире до максимума у человека, иными словами, должны существовать промежуточные формы сознания. Это сейчас всем известно, что сознанием обладает даже клетка организма, а тогда шёл 1968 год, и за отступление от общепринятых представлений можно было жестоко поплатиться. Услышав мою тираду, преподаватель философии пришёл в негодование, однако голоса не повысил и дал мне короткую, но весьма хлёсткую отповедь. Во время оплачиваемого отпуска для подготовки к сдаче кандидатского минимума я с упоением читала первоисточники по философии и хотя, естественно, всё прочитать не успела, но чувствовала, что подготовилась к экзамену совсем неплохо. Тем не менее, мне пришлось довольствоваться оценкой “хорошо” из-за негативного отношения к моему вольнодумству преподавателя философии.

Кандидатский экзамен по специальности принимал назначенный моим научным руководителем Владимир Александрович Бауман. Он не был специалистом в той области, которой мне предстояло заниматься, но он устраивал меня тем, что не мешал мне работать: не торопил меня и не навязывал своих идей. Я рассчитывала, что моим научным руководителем будет Евгений Александрович Никитин, но этого не случилось.

После сдачи кандидатских экзаменов я приступила непосредственно к работе по теме диссертации. Со всем пылом души я начала изучать теорию тонких стержней и пыталась применить её к решению задач, связанных с вычислением моментов сопротивления токоподводов произвольной формы. Кроме того, моя работа в это время была связана с проектированием, сопровождением изготовления и сборки макета для испытания различных схем токоподводов, а также собственно с исследованием на этом макете различных схем подпайки токоподводов в гироскопах. Подвижная часть макета была чрезвычайно хрупкой, поскольку исследовались токоподводы, изготовленные из сусального золота сечением 0,01×1 квадратных миллиметров и длиной тридцать-сорок миллиметров. Макет был установлен на массивной плите – фундаменте, не связанном со зданием, в подвальном помещении, что предохраняло его от внешних воздействий. Проводя испытания, я собирала экспериментальный материал для своей диссертации.

Это не давало покоя Иде Ивановне, которая тоже хотела защитить кандидатскую диссертацию по результатам исследования прибора под названием “мёртвое тело”, в котором не было вращающихся частей, в отличие от гироскопов, где ротор гиродвигателя обычно вращался со скоростью 24000 об/мин., а в гиродвигателе ИАВ – даже со скоростью 86000 об/мин. “Мёртвое тело” было изготовлено из кварца и подвешено на струне в поддерживающей жидкости. Однако, поскольку ожидания начальника лаборатории Николая Васильевича и исполнителя работы Иды Ивановны получить на этом приборе требуемую точность не оправдывались, ей хотелось насолить и навредить мне. К этому времени, защитив кандидатскую диссертацию, Юрий Иванович Ушанов стал начальником крупного приборного отдела, в состав которого вошли конструкторский отдел и исследовательские лаборатории, и Ида Ивановна заменила его в должности руководителя сектора, став моим непосредственным начальником и превратившись в терроризировавшую меня злобную фурию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});