Богатырь и Звезда Сварога: Быль 3 (СИ) - Дубоносов Александр

— Ты так сильно её любил?

— Возможно… — Яромир замялся и потупил взгляд. — Может, просто помешался… Не могу объяснить, но почему-то она никак не хотела выходить из головы, хоть и знал я её всего ничего. Гришка таскал меня по бабам и все, как одна, — пустые, жадные до звона монет, готовые на всё, лишь бы выбраться в свет. Только в Верее я видел искреннюю нежностью и доброту. Да, самая чистая, открытая и до ужаса наивная девочка. Она заслуживала любящего мужа и спокойной жизни в окружении оравы детворы, а не этого всего…

— Как женщина, открою тебе тайну… — Ядвига осторожно поцеловала его. — Это ты, Яромир, наивный и добрый мальчик. У Вереи не хватало ни сил, ни смелости, чтобы вырваться из-под гнёта матери и в тебе, чужаке, она увидела того, кто может дать так желанную ей свободу. Добрая улыбка, наивный взгляд, дрожащий голос, хитрость и коварство — настоящая женщина… Она прекрасно знала, что с лёгкостью завладеет тобой. Так и вышло. Для неё ты был всего лишь орудием и не более… Не зная нашей природы, ты полюбил выдуманный образ. Сотворил для себя идола. В лице этой девочки ты собрал собственные желания, устои и надежды, и так яро в них поверил, что готов был расстаться с жизнью. Скажи Патше спасибо: он разрушил твою сказку и открыл глаза на мир! Только хватит уже жить прожитым. Ты больше далеко не тот наивный мальчик! Мужчина…, мой мужчина…, в одиночку одолевший Лихо, гроза всей нечисти, потомок самого Сварога! Живи полной жизнью, мой хороший, радуйся каждому мгновению… Я же всегда буду с тобой рядом…

— Ты тоже хитра, — Яромир слегка нахмурил брови. — и ужасно коварна!

— Как и все женщины! — Ядвига мило улыбнулась и потянула Яромира обратно, на лежак, — Как и все женщины… 

Глава 5: «Кто-то, что-то ещё хочет сказать?»

Ему повезло.

Хозяин бросил свежих костей, полных остатков запашистой баранины.

Он сходил с ума по их мясу, особенно по молоденькому… Правда, в детстве, когда хозяева лупили его палками за съеденного ягненка, до него быстро дошло, что он должен их стеречь, а не жрать.

Эх, а так иногда хотелось…

Благо, за хорошую службу кормили подобающе и это его полностью устраивало.

Он довольно вилял хвостом и, причмокивая, гонял обглоданную голень по пасти.

Радовало, что сегодня было чем отвлечься от барабанящего по конуре дождя и на время забыть о больных старых костях и недостающем глазе.

Столько зим прошло, а он, выцарапанный птицей, до сих пор неприятно поднывал с наступлением непогоды.

Утешало, что пернатая скотина оказалась весьма мясистой и приятной на вкус.

Давно наступила ночь, но он все никак не мог успокоиться. Все кости должны быть обглоданы, и пока он этого не сделает, покоя ему не будет.

Неожиданно, через шум непрекращающегося ливня, со стороны пригона донёсся треск ломающейся ветки.

Хоть его шерсть уже давно покрылась густой сединой, но слух ещё никогда не подводил.

Весь двор уже давно спит, значит кто-то незваный пожаловал в его владения.

Старый волкодав нехотя вылез из конуры и осторожно, практически бесшумно пошёл вдоль стены пригона.

Дикий зверь?

Пёс глубоко втянул воздух, но сырость и ветер мешали уловить хоть какой-нибудь запах.

Зверьё уже несколько зим не наведывалось к двуногим, боялось того здоровяка, что теперь хозяйничает в лесу. Хотя, признаться, он и сам его немного побаивался…

Вот и край пригона.

Он выглянул здоровым глазом из-за угла и осмотрелся.

Та самая треснувшая ветка торчала из грязи прямо перед мордой.

По множеству размытых дождём следов невозможно было определить, кому они принадлежат: зверю или двуногому.

Без разницы… Нужно бить тревогу!

Только он набрал воздуха, чтобы предупредить двуногих, как с незрячей стороны, из-за дровяника, донеслось быстро приближающееся шлепанье по лужам.

Он даже не успел повернуть голову…

От сильнейшего удара волкодав отлетел далеко от пригона и несколько раз перекувыркнулся по земле.

Бок пронзила острая боль.

Заскулил от боли, попытался встать, но ноги скользили по грязи, и он раз за разом валился обратно в лужу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Почувствовался запах крови. Его крови…

Кто-то навалился сверху, крепко вдавил в грязь, зарычал и запустил острые зубы в рану.

Волк? Не один волк не мог превзойти его в силе…

Он дёрнулся и почувствовал, как нападавший отступил.

Но почему, ведь он был уже в его лапах…?

Волкодав тяжело, но поднялся.

Сломанные ребра мешали вздохнуть, но, даже с каждым успешным вдохом, кровь струёй вырывалась из глубокой рваной раны.

Он бегло оглянулся.

Его окружили три облезлые дикие собаки, покрытые черно-красными язвами.

Да, он заметно превосходил их в размерах, и при других обстоятельствах какие-то там поганые псины не рискнули бы выйти против огромного волкодава, но сейчас он был ранен.

Они чувствовали это и приготовились к нападению.

Волкодав понимал, что с такой дырой в боку ему уже не выжить, но и сдаваться не собирался. Он никогда не уходил от доброй драки…

Дикие бросились одновременно и стремительно.

Тяжелой лапой волкодав отбросил одного в сторону и поймал зубами второго за шею.

Собака беспомощно задёргала лапами и заскулила.

Волкодав стиснул челюсти. Черно-красные пузыри лопнули и его пасть заполнила отвратная, склизкая жижа, от которой тут же затошнило, но он не разжал зубы и довел дело до конца.

Затрещали кости и тело обмякло.

Третья собака воспользовалась моментом и вцепилась в заднюю лапу.

Пёс нервно махнул головой и бросил в ответ мертвую тушу, заставив нападавшего разжать челюсти.

Тут же набросилась первая. Она ухватилась за шею, но остроты редких, сгнивших зубов не хватило, чтобы прокусить толстую шкуру волкодава.

Пёс навалился вперёд.

Сцепились, завалились в грязь, где, благодаря превосходству в весе и опыте, волкодав быстро задавил наглую собачонку.

Силы стремительно покидали его.

Пёс тяжело хрипел. Пасть заполнил вкус собственной крови, единственный глаз скрылся за слоем грязи.

За спиной послышалось злобное рычание и последняя из собак, предчувствуя победу, прыгнула, чтобы наконец добить едва стоящего на лапах волкодава.

Нет! Он ещё не закончил!

Пёс оттолкнулся от мертвого тела, поднырнул под пролетающую над ним собаку и вцепился зубами в шею.

На сколько мог, он сдавил зубы и всем весом прижал брыкающуюся псину к стене пригона.

Последняя из диких собак дёрнулась в предсмертных конвульсиях и обмякла, только старый волкодав этого уже не почувствовал. 

*** 

Дверь распахнулась и в комнату влетел взъерошенный старшина:

— Докладывайте, мать вашу через мать, и чтобы хвостом не виляли! — Рознег в сердцах швырнул на стол каракулевую шапку. — Только стоило вас оставить без присмотра и всё — вокруг сразу полнейшее гузно! Да что уж, — целое гузнище! Как так случилось, что скотина уже как неделю безостановочно мрёт, а вы двое до сих пор с этим ничего не сделали?

Яромир и Ядвига вопросительно переглянулись и потупили взгляд.

— Что молчите, богатырнички? В глаза смотрите! Если так и дальше продолжится, то зимой будем сосать лапу и закусывать соломой! Вы же у нас главные по всякой бесовщине, так постарайтесь объяснить, что тут в конце концов происходит?!

— Я думаю, что собачий мор разносится ветром…

— Срань какая, собачий мор… — истерично пробурчал Рознег и схватился за голову. — Это что ещё такое?!

— Видел на мертвой скотине язвы, похожие на запеченную кровь?

Старшина утвердительно кивнул.

— Когда животное заражается, то всего за день покрывается такими нарывами. К вечеру оно уже умирает, язвы лопаются и в разные стороны из них летят капли черной жижи, которые тут же по округе растаскивает ветер. Потому, так быстро позаразились.

— И что прикажешь? — усы Рознега угрожающе распушились на Ядвигу. — Теперь всю скотину по погребам попрятать? Ладно овцу или козу, но корову туда уже хрен засунешь! Да и дерьмо потом выскребай… Откуда вообще взялась эта дрянь?