Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт

Вскоре Сара сказала, что ей пора возвращаться. Хотя Джейк не решился ее проводить или сказать на прощание что-то особенное, все же он вернулся домой в приподнятом настроении.

Когда он открыл дверь, мимо него прошмыгнула девушка-негритянка. Ничего не заподозрив, он шагнул внутрь. Единственное окошко было зашторено, но сквозь прорехи в ветхих занавесках проникали игривые лучики солнца.

Барт лежал на кровати и глядел в потолок. На его лице было написано удовлетворение. Под тонким покрывалом угадывались очертания обнаженного тела.

— Чего уставился?

— Я не знал, что ты спишь с рабынями.

— Теперь знаешь.

— А хозяева?

— Я им не докладывал, — заявил Барт и добавил: — Послушай, ты кто — проповедник? Я поступаю честно: не трогаю тех, кто считает себя замужними, и не посягаю на девственниц. А остальным даже нравится. Чернокожие не похожи на белых: они не жеманятся, их тела говорят на том языке, каким их наделила природа.

— А если кто-нибудь из них забеременеет?

Барт рассмеялся.

— Знаешь, что такое негритянская семья? Это женщина и ее дети, об отцах которых никто не спрашивает.

Джейк молчал.

— Думаешь, черномазые станут тебя уважать? — небрежно произнес надсмотрщик. — Кто ты для них? И вообще: давай я не буду лезть в твои дела, а ты — совать нос в мои!

Джейк вздохнул.

— Ладно.

Прошло немного времени, и Джейк убедился, что его сосед неправ. Он был начисто лишен того, что носило название white supremacy[5], и рабы потянулись к нему. Не проходило вечера, чтобы в его дверь не постучала черная рука.

Иногда негры приходили за помощью, а порой звали его повеселиться на чьей-то свадьбе или просто послушать игру на банджо. Он лечил укусы насекомых, врачевал нарывы, принимал трудные роды у молоденьких негритянок, которым было в пору играть в куклы. По округе шастали люди, продававшие неграм дрянное виски. Случалось, кто-то из «погонщиков» напивался и не мог выйти на работу: Джейк ни разу не выдал ни одного из них.

Когда кто-то из рабов рискнул сказать ему: «Сэр, вы хороший человек», Джейк ответил: «Я просто врач».

Зачастую радом словно невзначай оказывалась Лила. Эта девушка была куда сообразительнее других рабынь, она живо интересовалась его работой, назначением медицинских инструментов и не раз просила у Джейка позволения помочь, особенно когда он осматривал или лечил детей.

Джейк любовался ее выразительным лицом и грациозным телом, которое, как сказал Барт, «знало язык природы», продолжая недоумевать: что такая красивая и явно неглупая девушка делает на хлопковой плантации? Она должна работать в усадьбе и иметь те привилегии, какими пользовались домашние рабы.

Джейк познакомился с Юджином О’Келли, и тот показался ему жестокосердным и надменным. Что касается Сары, она оставалась для него воплощением тех неясных надежд, в которых он не был готов признаться даже самому себе.

Глава 3

Ужасы пути остались позади, и Айрин было трудно представить, каким образом она сумела их пережить. Увидев, сколько трупов вынесли из трюма, она поняла, почему корабли, на которых эмигранты пересекают океан, называют плавучими гробами.

Корабль бросил якорь севернее форта Касл-Гарден, и несколько дней ирландцы оставались на карантине. Потом прибыл инспектор, проверил список пассажиров и отправил судно в порт. Дальше их доставили в форт на пароме, где таможенники проверили багаж (если так можно было назвать жалкие пожитки эмигрантов), а санитарные врачи провели беглый осмотр. После чего выжившие и относительно здоровые наконец очутились в городе.

Стоя на причале, Айрин смотрела на водную гладь, где покачивались изящные яхты, развернувшие серебристые крылья тонких парусов, и ей не верилось, что она ощущает под ногами твердую землю.

Джон и Салли совещались, куда пойти, попутно отмахиваясь от назойливых носильщиков. Их уже предупредили, что те хватают мешки приезжих, волокут до ближайшего дома, а затем заламывают непомерную плату.

Несколько раз к ним подходили мужчины и женщины и предлагали «удобное и недорогое жилье». В конце концов Джону удалось столковаться с одной из хозяек. О’Лири согласились, чтобы Айрин временно поселилась с ними за треть квартирной платы.

Джон подхватил узлы, и трое взрослых (Томаса Салли несла на руках) побрели по лице. Романтика развеялась — на первый план как всегда выступила суть жизни: забота о пропитании и жилье.

Улицы портового квартала были завалены тюками хлопка, бочками с солониной, мешками с рисом, сложенными высокими штабелями.

Впервые увидев человека с черным лицом, Айрин испуганно шарахнулась в сторону, но потом такие люди стали попадаться все чаще.

— В Нью-Йорке каждый пятый житель — негр, — пояснила хозяйка.

— Проклятые черномазые, отбирают работу у нас, ирландцев, — проворчал Джон.

— Почему?

— Негры стоят дорого, потому их не используют на дешевых работах, как нас, тех, кого можно загонять до смерти и при этом платить гроши!

Айрин удивилась тому, как быстро Джон перенял местные взгляды.

Хозяйка привела их в огромный барак, разделенный на крохотные клетушки, двери которых выходили на общую галерею. Пол в помещении был грязный, в нем зияли дыры, в которых наверняка водились крысы. Хозяйка всячески расхваливала условия, заметив, что жилье наверху это не то, что подвал, у самых окон которого сваливаются отбросы.

Айрин устало опустилась на железную кровать (кроме которой в помещении был сундук, два стула и стол), а Салли спросила хозяйку:

— Как тут с работой?

— Наверняка что-нибудь подыщете. Здесь есть швейные мастерские, а мужчин нанимают на строительство железной дороги.

Когда хозяйка ушла, Салли повернулась к Айрин и сказала:

— Ты будешь спать на полу.

— Почему?

— Потому что вносишь только треть платы.

— Но я же одна!

— Ну так и поселись одна! И плати за комнату полностью, тем более, ты умеешь зарабатывать деньги лучше нас! А пока ты живешь с нами, командовать будем мы.

Айрин поежилась. Стоило ране зажить, как чье-то неосторожное слово сдирало струп, и она ощущала жгучую боль. Если б только сердце было похоже на зеркало и события отражались бы в нем, не оставляя никакой памяти!

— Я уйду отсюда, как только узнаю, как добраться до дяди!

Салли громко хмыкнула, демонстрируя свое презрение. Однако Айрин не собиралась отказываться от своих планов и изгонять из сердца надежду на чудо.

В последующие дни она успела исследовать берега Ист-Ривер и вдоволь побродить по Манхэттену. Но на работу ее нигде не брали. Джону и Салли тоже не везло. Как и другие ирландцы, они то и дело слышали: «Вы, тупые «Пэдди», знаете только картофельное поле да лопату».