История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

но оно выглядело еще печальнее из-за поведения собаки, принадлежавшей Сабину, которая пошла с ним в тюрьму, оставалась возле него во время его смерти и, наконец, прыгнула в реку за его телом. Достаточно об этом деле.

2. В это время также скончалась Ливия в возрасте восьмидесяти шести лет[76]. Тиберий не навестил ее во время ее болезни и не присутствовал на выносе тела; в действительности он вообще не сделал никаких распоряжений в ее честь, за исключением общественных похорон и изображений, и некоторых других знаков уважения[77]. Что касается того, чтобы обожествить ее, он запретил это совершенно. Сенат, однако, не удовлетворился простым утверждением мер, о которых он приказал, но объявил траур по ней со стороны женщин в течение целого года, хотя и одобрил предложение Тиберия не отказываться от ведения общественных дел даже в это время. Они, кроме того, постановили арку в ее честь — отличие, не присуждавшееся никакой другой женщине — потому что она спасла многим из них жизни, воспитала детей многих, и помогла многим выплатить приданое их дочерей. Она была похоронена в мавзолее Августа.

Среди многих ее превосходных поступков, о которых сообщают — следующий. Однажды, когда некие обнаженные мужчины встретились ей, и должны были быть из-за этого казнены, она спасла их жизни, сказав, что для целомудренных женщин такие мужчины ни на йоту не отличаются от статуй.

Когда кто-то спросил ее, как и каким путем она приобрела столь сильное влияние на Августа, она ответила, что будучи самою во всем более целомудренной, делая с удовольствием все то, что радовало его, и не вмешиваясь ни в какое из его дел, особенно, делая вид, что не знает и не замечает предпочтения его страсти. Таков был характер Ливии. Арка, утвержденная ей, однако, не была построена, по той причине, что Тиберий пообещал возвести ее за собственный счет; ибо, поскольку он стеснялся высказаться за отмену постановления, то сделал его пустым таким образом, что и не позволил выполнить работу за общественный счет, и сам не уделил ей внимания.

Сеян занесся до еще больше. Было постановлено, чтобы день его рождения отмечался всенародно, и количество статуй, воздвигнутых сенатом и сословием всадников, трибами и выдающимися гражданами, превзошло всякую способность сосчитать. Отдельных посланников посылали к нему и к Тиберию сенат, всадники, а также народ, выбиравший их из трибунов и плебейских эдилов. За них обоих они одинаково возносили молитвы, и приносили жертвы, и клялись их Удачами.

3. Тиберий теперь нашел возможность обрушиться на Галла, который был женат на прежней супруге Тиберия и некогда слишком дерзко высказывался по поводу власти[78]. Тот ныне заискивал перед Сеяном, то ли искренне, потому что полагал, будто этот сановник станет императором, то ли из опасений по поводу Тиберия, то ли, возможно, для того, чтобы, подталкивая Сеяна к заговору, вызвать подозрения к нему у самого императора, и так вызвать его крушение; во всяком случае, именно он предложил большую и самую важную часть почестей, утвержденных тому, и стремился стать одним из посланников.

Тиберий, соответственно, послал письмо по поводу Галла в сенат, объявляя, между прочим, что этот человек ревнует к дружбе императора с Сеяном, несмотря на то, что сам Галл имел своим другом Сириака. Он не поставил в известность об этом Галла, но вместо того обращался с ним со всем радушием. Таким образом, с этим человеком произошло удивительное событие, никогда не случавшееся с кем-либо еще: в один и тот же день был дан пир в его честь в доме Тиберия, где за него поднималась чаша дружбы, и он был осужден в сенате, и был послан претор, чтобы связать его и отвести на казнь. Все же Тиберий, поступив таким образом, не позволил своей жертве умереть, несмотря на желание прочих предать его смерти сразу же по оглашении приговора.

Вместо этого, чтобы сделать его участь настолько жестокой, насколько возможно, он предложил Галлу ободриться, и предписал сенату, чтобы его охраняли без оков, пока сам он не прибудет в город; его цель, как я сказал, состояла в том, чтобы заставить заключенного страдать как можно дольше и от бесчестья и страха.

Так и произошло; ведь он содержался под надзором консулов каждого года, кроме тех случаев, когда Тиберий занимал эту должность, и тогда его охраняли преторы; и это делалось для предотвращения не его спасения, но его смерти. Он не имел при себе никакого спутника или слуги, ни с кем не говорил, и не видел никого, кроме тех случаев, когда был вынужден принять пищу. И пища была такого качества и в таком количестве, чтобы не доставить ему какое-нибудь удовольствие или силы, но все же не позволить ему умереть.

Это было, на самом деле, самой ужасной частью его наказания. Тиберий сделал то же самое и в случае некоторых других. Например, он заключил в тюрьму одного из своих приближенных, а затем, когда зашел разговор его о казни, сказал: «Я еще не примирился с ним». Другого человека, подвергнутого жесточайшим мучениям, установив затем, что жертву обвинили несправедливо, он приказал как можно скорее убить, заявив, что тот был слишком тяжко оскорблен, чтобы жить с честью[79]. Сириака, который не был ни осужден, ни обвинен в чем-либо преступном, но был известен своей образованностью, убили просто потому, что Тиберий назвал его другом Галла.

Сеян выдвинул ложное обвинение также против Друза посредством жены последнего[80]. Ибо, поддерживая незаконные отношения с женами почти всех видных людей, он знал то, что их мужья говорили и делали; и, кроме того, делал их орудиями своих преступлений, обещая жениться на них. Но теперь, когда Тиберий просто отослал Друза в Рим, Сеян, опасаясь, что он мог бы передумать, убедил Кассия предложить некие действия против молодого человека[81].

Возвеличив Сеяна до вершины славы и сделав его членом своей семьи союзом с Юлией, дочерью Друза[82], Тиберий затем убил его.

4. Теперь Сеян изо дня в день становился все могущественнее и грознее, так, что сенаторы и прочие смотрели до него, будто он был действительным императором, и относились к Тиберию с небольшим уважением. Когда Тиберий узнал это, то не отнесся легкомысленно либо пренебрежительно, но с тех пор боялся, что они могли бы напрямую объявить того соперничающим императором. Он ничего не сделал открыто, что и говорить, так как Сеян полностью распоряжался всей преторианской стражей и приобрел расположение сенаторов, частично благодеяниями, которые оказывал, частично надеждами,