Бородино (сборник) - Михаил Лермонтов

Парус

Белеет парус одинокойВ тумане моря голубом!..Что́ ищет он в стране далекой?Что́ кинул он в краю родном?..

Играют волны – ветер свищет,И мачта гнется и скрыпит…Увы, – он счастия не ищетИ не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой…А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!

1836

Умирающий гладиатор

I see before me the gladiator lie…

Byron[1]

Ликует буйный Рим… торжественно гремитРукоплесканьями широкая арена:А он – пронзенный в грудь, – безмолвно он лежит,Во прахе и крови скользят его колена…И молит жалости напрасно мутный взор:Надменный временщик и льстец его сенаторВенчают похвалой победу и позор…Что знатным и толпе сраженный гладиатор?Он презрен и забыт… освистанный актер.

И кровь его течет – последние мгновеньяМелькают, – близок час… Вот луч воображеньяСверкнул в его душе… Пред ним шумит Дунай…И родина цветет… свободный жизни край;Он видит круг семьи, оставленный для брани,Отца, простершего немеющие длани,Зовущего к себе опору дряхлых дней…Детей играющих – возлюбленных детей.Все ждут его назад с добычею и славой…Напрасно – жалкий раб, – он пал, как зверь леснойБесчувственной толпы минутною забавой…Прости, развратный Рим, – прости, о край родной…Не так ли ты, о европейский мир,Когда-то пламенных мечтателей кумир,К могиле клонишься бесславной головою,Измученный в борьбе сомнений и страстей,Без веры, без надежд – игралище детей,Осмеянный ликующей толпою!

И пред кончиною ты взоры обратилС глубоким вздохом сожаленьяНа юность светлую, исполненную сил,Которую давно для язвы просвещенья,Для гордой роскоши беспечно ты забыл:Стараясь заглушить последние страданья,Ты жадно слушаешь и песни стариныИ рыцарских времен волшебные преданья –Насмешливых льстецов несбыточные сны.

1837

Бородино

«Скажи-ка, дядя, ведь не даромМосква, спаленная пожаром,Французу отдана?Ведь были ж схватки боевые?Да, говорят, еще какие!Недаром помнит вся РоссияПро день Бородина!»

– Да, были люди в наше время,Не то, что нынешнее племя:Богатыри – не вы!Плохая им досталась доля:Немногие вернулись с поля…Не будь на то Господня воля,Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,Досадно было, боя ждали,Ворчали старики:«Что ж мы? на зимние квартиры?Не смеют, что ли, командирыЧужие изорвать мундирыО русские штыки?»

И вот нашли большое поле:Есть разгуляться где на воле!Построили редут.У наших ушки на макушке!Чуть утро осветило пушкиИ леса синие верхушки –Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку тугоИ думал: угощу я друга!Постой-ка, брат мусью!Что тут хитрить, пожалуй к бою;Уж мы пойдем ломить стеною,Уж постоим мы головоюЗа родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.Что толку в этакой безделке?Мы ждали третий день.Повсюду стали слышны речи:«Пора добраться до картечи!»И вот на поле грозной сечиНочная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,И слышно было до рассвета,Как ликовал француз.Но тих был наш бивак открытый:Кто кивер чистил весь избитый,Кто штык точил, ворча сердито,Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,Всё шумно вдруг зашевелилось,Сверкнул за строем строй.Полковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам…Да, жаль его: сражен булатом,Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:«Ребята! не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой,Как наши братья умирали!»И умереть мы обещали,И клятву верности сдержалиМы в бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучийФранцузы двинулись, как тучи,И всё на наш редут.Уланы с пестрыми значками,Драгуны с конскими хвостами,Все промелькнули перед нами,Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..Носились знамена, как тени,В дыму огонь блестел,Звучал булат, картечь визжала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,Что́ значит русский бой удалый,Наш рукопашный бой!..Земля тряслась – как наши груди,Смешались в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудийСлились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовыЗаутра бой затеять новыйИ до конца стоять…Вот затрещали барабаны –И отступили басурманы.Тогда считать мы стали раны,Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,Могучее, лихое племя:Богатыри – не вы.Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля.Когда б на то не Божья воля,Не отдали б Москвы!

Смерть поэта

Отмщенья, государь, отмщенья!Паду к ногам твоим:Будь справедлив и накажи убийцу,Чтоб казнь его в позднейшие векаТвой правый суд потомству возвестила,Чтоб видели злодеи в ней пример.

Погиб Поэт! – невольник чести –Пал, оклеветанный молвой,С свинцом в груди и жаждой мести,Поникнув гордой головой!..Не вынесла душа поэтаПозора мелочных обид,Восстал он против мнений светаОдин как прежде… и убит!Убит!.. К чему теперь рыданья,Пустых похвал ненужный хорИ жалкий лепет оправданья?Судьбы свершился приговор!Не вы ль сперва так злобно гналиЕго свободный, смелый дарИ для потехи раздувалиЧуть затаившийся пожар?Что ж? веселитесь… – он мученийПоследних вынести не мог:Угас, как светоч, дивный гений,Увял торжественный венок.

Его убийца хладнокровноНавел удар… спасенья нет.Пустое сердце бьется ровно,В руке не дрогнул пистолет.И что за диво?.. издалека,Подобный сотням беглецов,На ловлю счастья и чиновЗаброшен к нам по воле рока;Смеясь, он дерзко презиралЗемли чужой язык и нравы;Не мог щадить он нашей славы;Не мог понять в сей миг кровавый,На что́ он руку поднимал!..

   И он убит – и взят могилой,   Как тот певец, неведомый, но милый,   Добыча ревности глухой,   Воспетый им с такою чудной силой,   Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным,   Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок – они венец терновый,Увитый лаврами, надели на него:   Но иглы тайные сурово   Язвили славное чело;Отравлены его последние мгновеньяКоварным шепотом насмешливых невежд,   И умер он – с напрасной жаждой мщенья,С досадой тайною обманутых надежд.   Замолкли звуки чудных песен,   Не раздаваться им опять:   Приют певца угрюм и тесен,   И на устах его печать.

____

   А вы, надменные потомкиИзвестной подлостью прославленных отцов,Пятою рабскою поправшие обломкиИгрою счастия обиженных родов!Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи!   Таитесь вы под сению закона,   Пред вами суд и правда – всё молчи!..Но есть и Божий суд, наперсники разврата!   Есть грозный суд: он ждет;   Он не доступен звону злата,И мысли и дела он знает наперед.Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:   Оно вам не поможет вновь,И вы не смоете всей вашей черной кровью   Поэта праведную кровь!

Ветка Палестины

Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?

У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?Всё так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?

Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..

Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?

Иль, Божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..

Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.

«Когда волнуется желтеющая нива…»