Чикатило. Зверь в клетке - Алексей Андреевич Гравицкий

— это не он. Не наш убийца.

* * *

На совещании в кабинете начальника Ростовского УВД Витвицкий сидел с тем же недовольным выражением лица, поджав губы и нервно вертя в пальцах шариковую ручку.

— …Жертва — Астафьева Валентина Павловна, одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения, студентка Ростовского-на-Дону института сельскохозяйственного машиностроения, — монотонно читал с листа Липягин. — Последний раз ее видели на трассе Азов — Батайск садящуюся в частный автомобиль, но ни номер, ни марку машины свидетельница в силу преклонного возраста указать не смогла.

— Значит, все же автомобиль… — задумчиво подметил Горюнов.

— Потрошитель напуган нашей активностью в электричках и на вокзалах? — предположила Овсянникова.

— Ира, давай версии потом! — оборвал Ковалев на правах начальства и повернулся к Липягину. — Продолжай.

— Известно, что в день исчезновения Астафьева отправлялась на день рождения к подруге. Была празднично одета, — продолжил майор. — После детального осмотра тела было установлено, что перед смертью девушка имела половое сношение в традиционной форме.

Липягин оторвался от протокола, отложил лист в сторону и посмотрел на Ковалева.

— Пока больше никаких свидетельских показаний или фактов нет.

— Разрешите мне? — Витвицкий решительно хлопнул рукой по столу.

Это настолько не походило на обычное поведение капитана, что Горюнов с Ковалевым переглянулись.

— Что вы хотели, Виталий Иннокентьевич? — поинтересовался майор.

Витвицкий поднялся из-за стола, как ученик на уроке, заговорил, волнуясь:

— Вы сказали, что она… потерпевшая… жертва, она ехала на день рождения. Была празднично одета. Так?

— Так, так. И что? — поторопил Липягин.

— Значит, на ней были украшения. Серьги, кольца, кулон… я не знаю… ожерелье, часики — что-то такое, — Витвицкий запнулся и оглядел присутствующих.

Офицеры смотрели с интересом.

— Я помню протокол осмотра тела, — буркнул Витвицкий под нос, смутившись от такого внимания. — Там не указано ни одного украшения.

Горюнов пристально смотрел на Витвицкого, словно бы прикидывая, насколько важны его слова. Липягин привычно усмехнулся. Ковалев повернулся к Овсянниковой:

— Ира, где протокол осмотра?

Овсянникова уже доставала документы из лежащей перед ней папки. Выудив нужную бумагу, она пробежала глазами по тексту, кивнула.

— Да, тут ничего нет об украшениях.

— А вы растете как оперативный работник, Виталий Иннокентьевич, — поддел Витвицкого Липягин.

— Нужно опросить свидетелей, домашних — в каком виде Астафьева ушла из дому, что на ней было, — Овсянникова не разделила настроение майора и вопросительно поглядела на Ковалева. — Я займусь.

— И машина, — напомнил Горюнов. — Нужно найти машину. Если потрошитель сел на колеса, он может появляться где угодно и когда угодно.

— Мы уже разослали в ГАИ и на посты рекомендации, — кивнул Ковалев. — Для ориентировки нужны приметы. Значит, работаем в этом направлении. Все свободны.

* * *

Из кабинета участники совещания выходили с разными чувствами. Витвицкий, не глядя по сторонам, протопал вперед. Овсянникова задержалась и нашла Виталия уже в вестибюле. Капитан стоял у окна и задумчиво смотрел не то внутрь себя, не то на березу, шуршащую под окном листвой.

Овсянникова подошла ближе.

— Ну что, домой?

— Ирина, это не он, — невпопад ответил Витвицкий, проигнорировав вопрос.

— В смысле? — не поняла девушка.

Витвицкий повернулся от окна и посмотрел ей прямо в глаза:

— Я уже говорил. Это не он, понимаешь? Убийца из Батайска — другой. Я уверен, но мне нужно кое-что проверить. Ты могла бы…

Он замялся, опустил взгляд, не зная, как сказать, как попросить о таком.

— Что? — с тревогой спросила Ирина.

— Ты могла бы поехать со мной в морг? — выпалил капитан на одном дыхании и снова посмотрел в глаза Овсянниковой, теперь уже просительно.

* * *

Черемушкин топил на полную. «Жигули» неслись по трассе, ветер врывался в салон через окно. Косте нравилось разгонять машину до бешеных скоростей. Было в этом что-то пьянящее. Как там в школе на литературе: «Какой русский не любит быстрой езды!» Кто это сказал?[5]

Впереди показалась автобусная остановка, на остановке стояло несколько человек. Черемушкин сбросил скорость, подъехал ближе и притормозил, разглядывая ожидающих автобуса пассажиров: пару пожилых женщин с сумками, мужика и красивую девушку с длинными волосами. Тетки и мужик были ему совершенно безынтересны, а вот девушка… Он смотрел на нее оценивающе, но, видимо, слишком долго, так как пожилые женщины заметили это и принялись о чем-то шушукаться.

Лишнее внимание было совершенно не нужно Черемушкину, и он надавил на газ. Но долго ехать не пришлось. Ему повезло, и очень скоро. У поворота на проселочную дорогу голосовала молодая женщина. Она была одета простовато, платок на голове, с чемоданчиком да и выглядела не так привлекательно, как длинноволосая девчонка на остановке, но главное заключалось в том, что она была одна. Мимо проехал грузовик, пара легковых машин — никто даже не затормозил, что тоже играло Черемушкину на руку.

Он сбросил скорость, посмотрел в зеркало заднего вида, окинув взглядом пустынную дорогу, и снова оценивающе посмотрел на женщину. Она нравилась ему куда меньше той, на остановке. Но лучше синица в руках, чем журавль в облаках, решил он для себя и остановился, проехав, правда, вперед метров пять или шесть.

Женщина подхватила чемоданчик и, обрадованно сорвавшись с места, побежала к «Жигулям». Посмотрела через приспущенное стекло на молодого интересного парня за рулем.

— В город? — спросил Черемушкин.

— Да. Подвезете?

— Садись, — кивнул Костя на пассажирское сиденье.

— А сколько возьмете? — спохватилась она.

— Договоримся.

Женщину не пришлось упрашивать. Обойдя кругом машину, она села рядом с водителем, пристроив чемоданчик в ногах, хлопнула дверцей и посмотрела на Черемушкина. Тот улыбнулся и тронулся.

«Жигули» неспешно скатились с обочины и спокойно покатили по трассе. Торопиться теперь было некуда.

— Как звать-то? — прервал затянувшееся молчание Черемушкин.

— Вера, — ответила женщина и, чуть смутившись, поправилась: — Вера Ильинична.

— Верка, значит, — фамильярно рассмеялся Черемушкин. — Доярка, поди?

Фривольный тон обидел Веру, как и предположение молодого водилы о ее профессии.

— Я в бухгалтерии работаю, в совхозе!

— А чего одета как на похороны? — поинтересовался парень настолько по-свойски, что она тут же простила ему обиду.

В самом деле, чего озлилась? Человек ей услугу оказывает. Да и одета она действительно как колхозница.

— Так это дорожная, — поспешила объяснить Вера. — Хорошую-то одежду чего зря трепать, я ее в городе поношу…

Вера развязала платок, поправила волосы. В ушах блеснули золотые сережки. Парень посмотрел на нее как-то по-новому. Ничего, пусть смотрит, а то «доярка»!

* * *

Километров через десять машина съехала с дороги на проселок, потряслась немного по ухабинам, заехала в лесочек и остановилась. Черемушкин выключил зажигание и откинулся на спинку. Вера посмотрела на него с некоторой тревогой.

— Мы не туда заехали.

— Вы не туда, а