13 дней января - Варис Елчиев

Профессор снова поправил очки:

– А это кто сказал?

И он снова нерешительно поднялся с места…

Под конец второго часа он снова не удержался от того, чтобы озвучить свою мысль:

– Близко то, к чему можно прикоснуться, а то, что можно лишь почувствовать, всегда вдали…

Профессор и на этот раз удивленно смерил его взглядом. Наконец, сказанные напоследок слова «Человек может обрести духовность лишь настолько, насколько ему позволяют его материальные обстоятельства», – заставили профессора подойти к нему. Профессор попросил его подняться и сказал, что крайне удивлен:

– Вы понимаете духовность иначе, чем Ницше, Кант и Гольбах. Вы – талант!

И настойчиво попросил его согласиться поехать с ним в Москву, продолжить учебу в МГУ…Он задыхался. Остановился. Перевел дух. Готов был опьянеть от раскинувшейся перед ним красоты. На небе светилась огромная луна. Никогда прежде не видел такой огромной луны. Окрасившиеся в темные оттенки море и небо слились, казалось, воедино… Луна воткнула в эти темные цвета серебряный световой поток… Исчезли и мелкие волны. Он не мог разобрать: море окрасилось в цвет неба или небо впитало цвет моря… Это был неповторимый пейзаж. Он глубоко вдохнул запах моря. И только сейчас ощутил: этот потрясающий запах, наполняя его квартиру через окна и двери, становится тяжелой вонью…

По правую сторону был виден полуостров и на нем – силуэты постепенно погружающихся во тьму маленьких домиков. Он принялся считать разноцветные крыши, казавшиеся ему величиной чуть ли не с ноготь. Но ощутил: что-то терзает его дух…

Что-то перехватывало ему дыхание, сжимало сердце, давило на голову…

Обернувшись, заметил прямо перед собой сгнивший, ржавый зонт, наполовину торчавший из воды. Зонт портил всё великолепие…

Он выругался. Решил вытащить этот зонт, торчащий на расстоянии пяти-шести шагов от берега, очистить естественную красоту от этого фальшивого пятна. Он направился к воде…И самой большой неправдой было то, что его обманывали не ложью, а истиной. Новая же истина – дитя старой лжи…

Скинув плащ и обувь, засучив брюки, он по колено зашел в воду. Вода была ледяная, холод пробирал до костей. До железного зонта еще надо было добраться… Он шел медленно, чтобы не порезаться осколками стекол и железками…Сделать добро означало простить то зло, которое причинили тебе?

«Не имеющие будущего старики ищут счастье в прошлых воспоминаниях. Не имеющие прошлого молодые ищут счастье в грезах о будущем. В самом плохом положении находятся такие же среднего возраста люди, как он, которые не относятся к двум этим группам и потому обречены искать свое счастье в настоящем. Потому что вчера и завтра далеко. А сегодня – совсем близко, в полушаге».

…В голову приходили мысли, но они не могли сбить его с пути, не хотели предать исчезновению ржавый зонт в разнесенной на части стороне его жизни. Он был в воде уже по пояс. Ледяная вода его исполосовала. Внутри шевелилась дикая боль. До железного зонта он еще не дошел…Нитей, отделяющих его от других, обязательно должно было быть больше соединяющих его с другими…

Всю осень и оставшийся позади первый месяц зимы он сидел безработным и ждал прихода предстоящей весны. Импровизация времени превратила его желание осветить миры в желание зажечь лампу в холодные и мрачные зимние дни, чтобы осветить свое жилище…

Он знай только писал: когда закончились чистые листы, принялся за ученические тетради своей дочери, исписал их целиком, привел в негодное состояние, затем, горестно плача, сжег все написанное…

Он мыслил и страдал, понимал и ущемлялся. Спасение было в неумении мыслить и понимать. Разве это возможно?…Вода доходила уже до горла. Теперь он был настроен еще решительнее. Камни стерли в кровь его онемевшие ступни, но он ничего не чувствовал, шел к железному зонту, который всё только отодвигался дальше в море. Он пришел к непоколебимому мнению: этот железный остов является носителем абсолютного Зла…

В голове совсем прояснилось. Здесь небольшое место занимали слова дочери, которая со слезинками в синеватых глазах сказала, вдохнув запах из соседней шашлычной: «Я тоже хочу». Слова «Дядя, лучше б ты писал о криминале или сексе» редактора-молокососа, оттолкнувшего его текст под названием «Падение человеческой духовности» занимали чуть большее место. Слова другого кабинетного хозяина: «Ты уже пожилой, нам не подходишь» занимали место побольше… Огромное место занимало то, как жена в слезах швырнула ему в лицо мятые манаты, заработанные продажей мелочевки по дворам… Большое, огромное место…

Лишь голова до сих пор не превратилась в кусок льда. Но по тому, как начала замерзать и она, он понял, что вода уже выше горла…

Но почему, почему по совету свояка, владельца магазина во дворе, он пошел на прием к человеку по имени «Аликрам муаллим», попросил у него помощи? Самый состоятельный человек во дворе, владелец платного туалета в каком-то из парков Баку, Аликрам муаллим оттолкнул его красный диплом кончиком пальца, будто брезговал.

– Ей-богу, эти дипломы – ерунда, – сказал он и добавил, что время корочек прошло.

Потом этот человек, которого называли Аликрам муаллим, сказал, что ему его жалко, он поможет ему заработать на хлеб детям и потому обязательно что-то придумает. Ровно через неделю Аликрам муаллим передал ему через свояка, чтобы тот пришел вечером в кафе «Баяты», где они лично с Нураддин муаллимом будут сидеть за одним столом. Пусть подойдет к ним, Аликрам попросит Нураддин муаллима, а тот, в свой черед, даст Гуламу работу…Вода была ледяной…

Он никак не мог дойти до железного зонта… До дна уже не доставал…

Когда Гулам открыл большую, очень легкую пластиковую дверь, зашел внутрь и увидел представительной наружности человека по имени Нураддин муаллим, его словно молния поразила. Это был тот Нураддин, с которым они вместе проучились с пятого класса по восьмой. Этот высокий чернявый человек, который был старше него, в ту пору остался на второй год и стал его одноклассником. А по окончании восьмого класса его отчислили из школы, чтобы он продолжил образование в профтехучилище, так как в институте ему не место…

По дороге в институт и обратно Гулам несколько раз видел Нураддина в нижнем квартале, тот занимался тем, что запускал в небо голубей…

Однажды Нураддин встретился ему в облике помощника сантехника со связкой ключей в испачканной мазутом руке…

Ну и дела, Нураддин тоже сразу его узнал, смерил взглядом:

– Эй, ты, отличник Гулам? (Так как он был отличником в то время, его так называли).

– Да, Гулам, – виновато произнес он и тут же понял, что уйдет отсюда несолоно хлебавши. Кажется, они учились в седьмом, однажды он крепко пригрозил сидящему за ним Нураддину, который, вытянув шею как жираф, списывал у него. Они даже подрались…

Гулам упрекал, проклинал себя за недальновидность: «К черту быть отличником». Он принял как должное слова Нураддин муаллима: «Ради Аликрам муаллима я на все пойду, но подходящей тебе работы нет». Опустив голову, покинул кафе. Последняя фраза Нураддин муаллима, которую тот произнес перед тем, как Гулам собирался закрыть дверь, вонзились в его спину будто нож:

– Свяжись со мной через Аликрам муаллима в конце месяца, должна освободиться вакансия курьера.

Наверно, ты справишься с этой работой: отнеси то, принеси это. Ты ведь был отличником… Рыбаки вытягивали сети. Черные вороны кидались в нечистоты в поисках пищи… Парень в черной куртке целовался с девушкой в красном пальто… Море словно срослось с небом… Этот вид и полуостров вдали дополняли друг друга, а ржавый железный зонт этот вид портил…

Погоди, погоди… Кажется, все это он уже видел. В очень далеком прошлом… В те времена, когда отец, взяв его за руку, приводил сюда – на берег моря… В те счастливые дни он созерцал все это с детским интересом, удивленно расширившимися глазами…

Может, человек и вправду живет для того, чтобы избавиться от жизни?!

Все неоднократно повторяется, и однажды все повторится в последний раз.

Может, тот день настал?

…Почувствовал, что задыхается. Раскрыл рот, ледяная соленая вода стремительно ворвалась туда. Мгновенно потяжелел, невольно закусил губу… Стал биться, сделал толчок, чтобы подняться на поверхность. Как только вышел из тьмы в полусвет, раскрыл глаза… Странно – сразу начал искать железный зонт.

Не было никакого зонта… Ни справа, ни слева. Ни спереди, ни сзади…

Еще раз ушел под воду. Сделал толчок и снова вышел на поверхность. Но ведь зонт был там. Ржавый, сгнивший зонт, наполовину погрузившийся под воду… Куда же он делся?

Затем море снова его поглотило…

На этот раз вода была уже теплой…

Второе отступление

Развитие в материальной, духовной и социальной сфере произошло в результате перехода технического процесса из одной формы в другую. Стихийно возникшая на первой стадии технология превратилась в гомотехнологию, возникшую осознанно, целенаправленно.