Золушка вне правил - Ольга Шах

придется на ночь вставать на стоянку, далеко до жилых мест. А ехать нам целую седьмицу.

Удовлетворившись этим ответом, я принялась бездумно глазеть в окошечко кареты. Меня все не отпускало ощущение того, что я попала в какое-то костюмированное шоу. Уж больно игрушечными, карнавальными выглядели небольшие деревеньки и городки, через которые мы проезжали - домики под яркой черепичной крышей, обязательные крохотные балкончики, увитые плющом и последними осенними цветами, высокие, узкие окна. Горожанки в ярких юбках и смешных чепцах, задорные полосатые чулки, звонко постукивающие по мостовой деревянные сабо.

В дороге нас сопровождал небольшой отряд воинов из восьми человек, включая начальника охраны. Мужчины были суровы, но вопреки моим ожиданиям, не закованы в стальные латы, а имели обычный кожаный доспех, вооружены короткими мечами, арбалетами. У двоих заметила какой-то огнестрел, типа пищалей. Их я видела в музее, когда ещё школьниками ходили туда, изучая Бородинскую битву. Ко мне и Ульрике они отнеслись спокойно, без любопытства, но и без равнодушия. Отвечали, если спрашивала, подавали руку, помогая сесть в дормез.

К сожалению, барон не оставил свои попытки исполнить свой супружеский долг своеобразным способом. В первую же ночь на постоялом дворе он заявился ко мне из смежной комнаты, одетый в ночную рубаху ниже колен и всё тот же ночной колпак. И с очередным хлыстом. Где он их берет, коллекция их у него, что ли? Рубаха не скрывала худые, кривоватые ноги, синеватого оттенка и меня опять разобрал хохот. Я понимаю, что это просто такая нервная реакция, но никак не могла остановиться. Даже шлепнувшая рядом плеть не остановила меня, только заставила схватиться за нее и дёрнуть на себя. Вследствие чего барон по инерции пролетел вперёд и шлепнулся на мою кровать на живот. Рубаха задралась, бесстыдно обнажая такие же худые ягодицы, покрытые местами седым пушком.

Смех мой только усилился, дед вскочил на ноги, опять побагровел, сжав кулаки, потом плюнул на пол, довольно метко, кстати, рядом с моей кроватью и выскочил из комнаты. Я слышала, как он зовёт своего слугу Клауса, требуя принести ему вина. Я покачала головой - деду пора завязывать со всеми этими излишествами, да и в большом сексе он уже не игрок. Хотя барон злопамятен и мстителен, в этом я не сомневалась и спиной поворачиваться к нему не собиралась. А то не ровен час, упаду с крепостной стены. Так повторилось ещё раз. Я уже начинала тревожиться - барон и наутро выглядел неважно - опухшее красное лицо, дрожащие руки - ясно говорили о злоупотреблении алкоголем. И это при явной гипертонии! Плохо, очень плохо.

Днём барон иногда ехал верхом на смирном мерине, иногда со мной в карете, злобно косясь на меня. Я старалась не обострять ситуацию, вела себя спокойно и дружелюбно.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем быстрее отступала осень. Ласково пригревало, но не жгло, солнышко, вновь появилась зелёная трава, днём на стоянках можно было погулять без пальто. Я уже подсчитывала, когда же мы приедем, наконец. Получалось, через два дня. Но все пошло кувырком.

Сегодня обедали прямо в дормезе, не останавливаясь. Барон принял изрядно вина и теперь выглядел раздухаренным, что меня беспокоило. Подождав, пока Ульрика уберет остатки обеда, сложит стол и уйдет в карету для слуг, дед достал откуда-то стек, размахнулся и ударил меня по руке. Я этого не ожидала и зашипела сквозь зубы. Барон был счастлив, глаза блестели, дышал часто. Но и я собралась с духом и в тесноте кареты всё-таки заехала ему ногой по причинному месту. Дед согнулся в три погибели, что-то провыл, потом осыпал меня площадной бранью, где "сука" было нечто вроде "милая моя" и выскочил на ходу из кареты. Ему подвели коня, он взгромоздился на него и мы двинулись дальше.

Но где-то через пару часов резко затормозила карета, послышались крики. Я открыла дверь, выглянула. Вот не было печали. Охранники окружили барона, а он медленно сползал с мерина, бордовое лицо, странно перекошенное, закатившиеся глаза, хрип с пеной. Накаркала, блин! Здрасти, приехали! Инсульт!

Барона уложили в карету, в сознание он так и не приходил, только хрипел. Я просидела в карете минут десять и поняла, что не останусь там больше ни минуты. Вышла и позвала Михеля, начальника охраны. Велела подвести мне баронского коня. Но Михель сказал, что дамских седел у них нет. Я молча пошла в грузовую карету, там вместе с Улей переворошили чемоданы барона, нашла его чистые и, похоже, ни разу не надеванные лосины. Натянув их и игнорируя взгляды мужиков, с пенька у дороги взгромоздилась кое-как на это транспортное средство на четырех копытах.

Верховой ездой я занималась давно, не очень долго и не могу похвастаться кавалерийской выездкой. Но, надеюсь удержаться в седле, вариантов все равно нет. В дормез к барону посадили его слугу Клауса. И мы опять двинулись. К вечеру мы должны были достигнуть небольшого городка, после него до поместья Нойфель нам оставалось около полутора суток. За час до въезда в город барон скончался.

Вероятно, надо было поскорбеть о нем, чисто по-человечески, но я не могла. За смерти замученных девчонок этот садист заслужил свой конец. Я сухо распоряжалась дальнейшим. Мы сразу свернули к местному гробовщику и, выбрав недорогой гроб (все равно в поместье в склепе ждёт его роскошный), оставили тело барона на попечение до утра местному бальзамировщику. За всей этой суетой я и не видела, как Михель что-то торопливо пишет и отправляет одного из солдат куда-то в путь.

Благодаря тому, что Михель отправил в поместье гонца с печальной вестью, нас уже там ждали и приготовления к похоронам шли вовсю. В городке, где мы остановились в крайний раз, на постоялом дворе я велела местной прислуге вымыть дормез основательно и проветрить. Всю ночь карета проветривалась. А я заказала ванну в номер и наслаждалась горячей водой. За полдня в седле пятая точка болела основательно. Как завтра ходить буду? Я та ещё наездница, чего уж там.

Заказала плотный ужин для всех, велев приготовить утром, кроме завтрака, ещё и обед с собой. Предупредила Михеля, чтобы не играл тут в спецназ, никакого боевого охранения не выставлял, охранять больше некого, нас с Улькой вряд ли схитят, тощи больно и непрезентабельны. Пусть люди хорошенько отдохнут, завтра, скорее всего, поедем и ночью.

Михель одобрительно покивал головой, значит, мои решения правильные. Оплачивала я все теми монетами из кошелька барона, который беззастенчиво стянула из кармана его камзола за эти десять минут,