Время "Ч" - Хулио Травьесо

22 июля Фидель передал ему распоряжение объявить всем членам калабасарской ячейки состояние повышенной готовности. Никому без разрешения Педро Триго не позволялось отлучаться из доселка более чем на сутки.

24 июля Педро получил задание объездить вместе с Флорентино Фернандесом оружейные магазины и закупить как можно больше мелкокалиберных патронов. Педро недоумевал. Месяц назад на одной из тренировок по стрельбе Рене Бедна сказал ему: «Послушай, эти пульки такие малюсенькие, что ими только по птичкам стрелять. Вряд ли они сгодятся в настоящем деле, как ты думаешь?» — «Нет, конечно, — с уверенностью ответил Триго, — их только для стрельбы по мишени используют». Сейчас же он терялся в догадках, зачем могло понадобиться такое огромное их количество.

Вернувшись домой поздно вечером, Триго сразу лег спать, однако, несмотря на сильную усталость, долго не мог заснуть. Рано утром пришло сообщение: все члены подпольной ячейки должны собраться у него к двенадцати часам дня.

5

В тот момент, когда президентский кортеж выезжал на Авениду Мисьонес, Батиста заметил краешком глаза высокого человека, демонстративно пославшего плевок вслед машине. Батиста собрался было сказать что-то сидевшему рядом с ним лейтенанту — начальнику охраны, но раздумал — человек уже затерялся в уличной сутолоке. Диктатор откинулся на спинку сиденья и усмехнулся. Все-таки эта затея с поездкой по шоссе совсем неплохая. Пусть думают, что он сейчас в море, плывет на яхте. Он окинул взглядом салон и с удивлением обнаружил, что в машине не было его верного телохранителя Бебо Саласа, рекомендованного сыном Батисты Пало. На вопрос, где он, лейтенант сказал, что Бебо взял пятнадцатидневный отпуск.

— Почему я узнаю об этом только сейчас? — В голосе Батисты прозвучали резкие нотки.

— Я думал, что вы не придадите этому значения, мой генерал, — ответил, запинаясь, побелевший начальник охраны, судорожно стискивая приклад автомата.

Батиста намерился было выговорить лейтенанту за проявленную оплошность, но в это время его внимание отвлекли изящные очертания входившего в гаванскую бухту судна под американским флагом. Глядя на него, Батиста забыл о лейтенанте. «Хозяин сегодня в добром настроении», — облегченно вздохнул тот.

На полном ходу вереница машин свернула в сторону порта; согласно инструкции водителям в целях безопасности президента запрещалось снижать скорость на поворотах. Гладь бухты расстилалась теперь слева от шоссе, и корабль стал виден как на ладони. Это был белоснежный парусник, изрядно потрепанный в морских штормах, но сохранивший все же следы былой красы. Несколько матросов стояли у борта; они казались застывшими изваяниями, навечно превращенными в принадлежность корабля. Оставив за кормой лазурные океанские воды, парусник с ленивой неторопливостью входил в горловину коричневой от грязных стоков портовой бухты. Дорога приблизилась к самому берегу, и теперь парусник плыл совсем рядом; из окна машины можно было рассмотреть суровые лица матросов, дубленные солнцем и солеными ветрами.

Кортеж мчался дальше, оставив позади бухту вместе с парусником, и мысли Батисты вернулись к опубликованной недавно в журнале «Боэмия» статье, содержавшей, как ему казалось, оскорбительные выпады против его персоны. Начальник охраны меж тем прикидывал, удастся ли ему поразвлечься на Варадеро; новый телохранитель, сидевший впереди на месте Бебо Саласа, пробовал представить, что он будет делать в случае нападения на хозяина. Ну а водителю полагалось думать только об одном: как вести по городским улицам на скорости сто километров машину, в которой сидел диктатор Батиста.

6

По мере того как близилось лето, росло нетерпение Бенитеса. И вот наконец пришел долгожданный день решающего разговора с Фиделем в доме Исраэля Тапанеса. 24 июля — выезд. Из всех членов ячейки лишь трое — Бенитес, Исраэль Тапанес и Карлос Гонсалес — участвовали в предстоящем деле. Договорились встретиться на углу улиц Нептуно и Хервасио. Требования конспирации полагалось соблюдать до самого последнего момента; в девять вечера к назначенному месту должна подъехать машина и взять тех, кто будет держать в руке белый платок.

Разошлись поздно вечером. Бенитес возвращался домой пустынными ночными улицами, еще сохранявшими накопленное за горячий июльский день тепло. Радостное возбуждение переполняло его грудь; близился час, когда он целиком сможет отдать себя борьбе против ненавистной тирании.

Придя к себе, Бенитес какое-то время лежит с открытыми глазами. Что ждет их завтра? Куда они поедут? Фидель держал план операции в строжайшей тайне, известно было пока только одно — в девять вечера он должен ждать на углу улиц Нептуно и Хервасио. А что, если речь идет всего лишь об очередной проверке готовности людей, их решимости участвовать в конкретном действии? Однако необъяснимое чувство подсказывало Бенитесу, что на сей раз все будет серьезно. Только где? В конце концов, какая разница, главное, что это произойдет. Бенитес вздыхает и закрывает глаза. С улицы доносится шум проезжающих мимо автобусов, однако Бенитес ничего уже не слышит, погрузившись в безмятежный сон.

* * *

Белое семиэтажное здание с двумя выходами — на улицы 0 и 25 — имело соответственно номера 215 и 164. Два лифта, длинные молчаливые коридоры, похожие на больничные. Жильцы, предпочитающие не совать нос в дела соседей. Одним словом, идеальное место для подпольного центра. Квартиры, сдаваемые по обычным для Гаваны 1953 года ценам: холл, кухня, ванная и комната — 45 песо; холл и две комнаты — 60 песо; холл, три комнаты и балкон — 80 песо. Сияющие чистотой лестницы, ежедневно убираемые пятнадцатилетним парнишкой.

В шесть вечера Абель Сантамария вошел в дом с 25-й улицы. Уже находясь в лифте, он услышал, как кто-то его окликнул. Абель нажал кнопку «стоп», и в кабину вошел его сосед по дому Роландо Сантана, однофамилец фиделиста Рикардо. Абель приветственно улыбнулся, и Сантана с ним поздоровался:

— Добрый день.

— Добрый день, — ответил Абель и снова улыбнулся.

На четвертом этаже лифт остановился, и Сантана вышел. «Какой серьезный молодой человек, сразу видно, настоящий мужчина», — подумал Сантана, отпирая дверь своей квартиры номер 403.

Двумя этажами выше Абель достал из кармана ключ, открыл дверь и вошел в квартиру под номером 603: холя и комната. В холле, справа у стены — диван-кровать, слева, перед входной дверью — обеденный стол, книжный шкаф со стеклянными дверцами, на полках — произведения Хосе Марти, Ленина, «Дон Кихот», Энциклопедический словарь УТЭА, «Жизнь Энрике Бароны» Медардо Витьера, «Сесилия Вальдес», «Песнь о моем Сиде», «Происхождение современной Франции» Тэна. Почти в центре холла — небольшой письменный стол. Слева от стола — окно, из которого открывается вид на море. Рядом с письменным столом стоит складное кресло. Далее — кухня и жилая комната со стандартным мебельным гарнитуром. На письменном столе — статуэтка Хосе Марти, стоящего с поднятой рукой, на основании надпись: СТРАДАЮЩЕЙ КУБЕ.

* * *

29-летний Габриэль Хиль входил в состав комитета Ортодоксальной партии жилого района Лаутон. Судьба его оказалась во многом схожей с судьбой Хенеросо Льянеса. В 16 лет Габриэль в поисках работы перебрался в Гавану из местечка Харуко, где он жил, вернее, существовал кое-как вместе со стариком отцом, бывшим солдатом армии мамби, и двенадцатью братьями и сестрами, батрачившими на помещика. В Гаване ему удалось устроиться разнорабочим в кафетерии. Работа была не из легких. За 45 песо в месяц приходилось вкалывать по 12 часов в день — с трех дня до трех ночи. Все свободное время Габриэль отдавал работе в комитете. Его партийная деятельность имела совершенно конкретную направленность: «Борьба за насильственное свержение тирана».

Вскоре комитет в Лаутоне преобразуется в подпольную ячейку, входящую в состав Национального революционного движения. Габриэль Хиль становится ее руководителем. К июлю 1953 года в ней уже насчитывалось около двадцати человек, готовых с оружием в руках выступить на борьбу против тирании.

23 июля Хилю сообщили, что ему необходимо приехать по адресу: Консуладо, 109. Здесь он встретился с Фиделем Кастро, который поручил ему отобрать из состава возглавляемой им ячейки восемь человек и прибыть с ними 24 июля к двум часам дня в квартиру 603 дома, выходящего на две улицы — 0 и 25.

* * *

Расставаясь с женой вечером 24 июля, Исраэль Тапанес сказал, что вынужден отлучиться на несколько дней по служебным делам. «Выступление, по всей вероятности, произойдет этой же ночью», — решил он для себя.

На углу Нептуно и Хервасио Исраэль никого не встретил — было еще слишком рано. В ожидании товарищей он занялся предположениями о месте предстоящей операции. Судя по всему, планировался штурм какого-то военного объекта в районе Гаваны — ведь недаром их столько времени обучали захватывать военные укрепления.