Оглашенная - Павел Примаченко

Лена села на диван. «Где же хозяйка?».

– И-и-и! Прибыли, – донесся с печи тоненький голосок. Там что-то зашевелилось. Первым спрыгнул толстый, полосатый, как арбуз, котяра и, подбежав к гостье, начал тереться о ноги.

– Яшка, разбойник, брысь! – По лесничке с тремя ступеньками с печки спускалась бабушка, держа дистанционный пульт. Ростом с мальчика. Укутана в кофту и безрукавку, хотя в доме было жарко натоплено.

– Баб Тань, – обнимая старушку, деловито начал Геннадий. – Это подруга Светки моей. Пусть у тебя побудет, воздухом подышит, молочка попьет, чтоб, значит, ребеночек здоровый родился, – почти кричал он в ухо бабушке.

– Да слышу я, не шуми, – она рассматривала незнакомку. – Пусть хоть сколько живет. Места много. Мне с Яшкой и Машкой веселее.

– Машка – это коза, – пояснил Гена.

– Поди, оголодали с дороги? Счас на стол соберу.

Но Генуся заторопился. – Вы уж без меня.

Лена написала записку: «Мамочка, очень прошу, приезжай. Не волнуйся, у меня все хорошо. Я сказала тебе неправду. К Мише не ездила, но ты ему не звони. Встретимся, все объясню. Возьми войлочные сапожки, купи бананов и грейпфруктов. Записку передаст мой знакомый Гена. Никому ничего не рассказывай, это – опасно. Целую, Лена».

Только теперь она поняла, что никого ближе и роднее матери у нее нет.

– Гена, не говорите ей, что на меня муж напал, и привезите сюда, пожалуйста. – От угощения отказалась.

Бабушка расстелила перину. Усталость, тепло, тишина разморили. Веки сомкнулись. До слуха долетели слова.

– Уж спит, намаялась, сердешная.

– Баб Тань, уехал, не скучайте. – Хлопнула дверь.

Лена тихо, сладко вздохнула. Тусклый свет лампадки золотыми ниточками пробивался сквозь неплотно прикрытые веки. Кот, мурлыча, устроился под боком. Засыпая, увидела большую икону в углу комнаты – лик Богоматери с младенцем на руках. Вспомнила свою. Привиделось, будто ребенок и мать улыбаются ей, и какой-то счастливый, но уставший голос шепчет, – слава Богу, слава Богу.

Глава 17

Передать записку или позвонить Клавдии Петровне Геннадий не смог. Только к вечеру его машину на буксире притащили до кольцевой. Домой попал за полночь. Лишь спустя два дня, набрал нужный номер и прочитал записку Лены.

Клавдия Петровна, сбитая с толку, мало что поняла и стала переспрашивать.

– Мамаша, с ней все путем, ждет вас не дождется. Запишите, как добраться. Можно электричкой, но от станции далеко. Лучше всего машиной. Я бы довез, но мой Волгарик в ремонте. – Отбарабанив адрес, Гена попрощался.

Мать, огорошенная известием, опомнилась и закричала.

– Миша, Миша, Леночка-то жива, здорова, ждет меня.

Котов выскочил из комнаты, схватил трубку, но кроме точечных сигналов, ничего не услышал.

Связался с Денисом.

– Лена нашлась, нужна машина, выручай.

– Так, хорошо, Хелен дома? А ребьёнки?

Михаил объяснил, что она под Москвой, в деревне Алешино. Надо спешить.

– Так, хорошо, дорога знаешь?

– Понятия не имею, но есть подробный адрес. Спросим по пути.

– Так, хорошо, счас я буду искать на компьютер. Держи трубка.

Прошло несколько минут. Котов не выдержав, заорал. – Московская область, московская.

– Так, хорошо, область есть, но нет такой населенный пункт – Алкашино.

– Алешино, А– ле-ши-но. Брось компьютер, на месте разберемся, ждем тебя возле цветочного киоска. Не забыл? – Слегка усмехнулся штурман.

– Так, хорошо, цветошный отдел. Аэропорт Внуково, холл, – медленно и занудливо процедил Денис.

– Мой друг и хороший приятель Лены, – представил Михаил Клавдии Петровне Дениса. Проследив за реакцией, убедился, что они видят друг друга впервые.

«Странно, – думала мать, пожимая темную руку. – Дочь никогда не рассказывала, что у нее есть знакомый иностранец. Хотя, много ли она вообще мне о себе рассказывала? А он симпатичный, даже красивый и держится учтиво. Воспитанный».

В зеркальце заднего обзора Денис украдкой рассматривал усталую худенькую женщину. «Как они не похожи. Только глаза одинаковые. Но у Хелен – веселые, а у матери – грустные. Интересно, на кого будет похож мой ребенок. На меня, на Хелен?».

Выехав на кольцевую, открыл ноут-бук. На дисплее высветилась карта Подмосковья. В левом углу возникла информация: расстояние, краткий маршрут следования, заправочные станции, гостиницы, пункты техобслуживания, кафе, медпомощь.

– Здорово, – Михаил уткнулся в экран. – С такой штукой не заблудишься. Дорога отличная, жми сто, а то и больше, – распорядился он. Гулдинг, кивнув Михаилу, нажал кнопку. Появились слова: «Начало ноября. Перепады температур, гололед, местами снегопад, сильный ветер. На трассе за пределами населенных пунктов максимальная скорость не более семидесяти километров в час. Водитель! Повышенное внимание к встречному транспорту, обгон запрещен».

Денис молча развел руками и снова нажал кнопку. «Три часа тридцать минут». Выдал компьютер время от Москвы до Алешино.

«Зануда первостатейная, – злился Михаил. – А может он прав? Считать, что тебе постоянно грозит опасность – лучший способ избежать ее. Главное не взлететь, а приземлиться».

Ровно через три с половиной часа Денис остановился. – Так, хорошо, должен быть здесь.

Но указатель «Алешино» – отсутствовал.

Котов выглянул в окно. Прямо перед ними проходила лесополоса. За ней – белые от густого снега поля. Поехали вперед, – предложил он.

– Должен быть здес, – упорствовал Гулдинг, сжав губы. – Я смотреть спидометр.

Котов вышел. Поземка острой, колючей змейкой бежала вдоль шоссе. Стало зябко. Михаил пытался остановить встречные машины, но никто даже не затормозил. К счастью, показался трактор с прицепом. Он бросился к водителю.

– Извини, браток, где поворот на Алешино?

– Так уж лишку дали.

– Но указателя не было.

– Так и не могло быть, хоть все глаза прогляди. Его уж давным-давно нет. Разворачивай, покажу. Мне дальше, в Жабьево.

Тракторист, указав направление, пожелал удачи и уехал.

– Внеси поправку в программу, – посоветовал Михаил. – В России, ввиду разгильдяйства дорожных служб, полагаться на компьютер не надежно. Рекомендуется действовать по принципу – язык до Киева доведет.

– Так, хорошо, я учту. Разгулдейство? Обьяснишь принсип подробно.

Денис свернул на грунтовую дорогу, шедшую вдоль леса. У всех троих сильнее застучало сердце, а Гулдинг, вопреки ямам и выбоинам, неожиданно нажал на газ. В деревне залились собаки.

Заскочили на крыльцо, постучали. Клавдия Петровна нетерпеливо дернула за холодную металлическую ручку. Дверь со скрипом отворилась. Пройдя через темные сени, вошли в комнату.

Посередине, в кресле сидела маленькая старушка и смотрела телевизор. У нее на коленях лежал кот и внимательно глядел на экран.

– Лена! – позвала Клавдия Петровна.

Хозяйка повернулась. Не удивилась, не испугалась.

– Лёночка? Так, вчерась ввечеру отбыла, а куда не сказывала. Сам увез. А вы садитесь, с дороги чаек поставим.

– Кто увез? – Нерешительно прозвучал голос штурмана.

– Сам, сам и увез, – повторила бабушка, приласкав кота. – Молодой, из себя, видный, красивый, да только уж больно сердитый.

– Сам – это муж что ли? – Уточнил Котов.

– Он, он, муж ее, значит, и есть. А Царица Небесная чудо сотворила! Сокровище даровала! – Баба Таня перекрестилась на иконы. – Лёночка-то тяжелая была. Сказывала, молочка попьет, воздухом подышит. А возьми и по воле Господней разрешись!

– Родила? – То ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Клавдия Петровна.

– Истинно так, разрешилась! Слава Тебе, Господи. – Баба Таня снова перекрестилась.

– Здесь? – Михаил почему-то уставился на печку.

– Тут Господь призвал. На кровати на той. Я уж все прибрала. А чего уехала? Куда спешила? Тижало ведь с двумя малютками сразу в дорогу, в снег. Это мы до последнего. Я дочкой третьей при коровах разрешилась. Нельзя было от скотины отойтить, война.

– Что Хелен разрешила? – Денис испуганно смотрел на всех, ничего не понимая.

– С двумя, вы сказали с двумя? – Затормошил штурман бабушку. – Расскажите, кто роды принимал, кто родился, кто приезжал, куда поехала? Передать ничего не просила?

Баба Таня растерялась. – Говорю же! Царица Небесная, заступница, чудо сотворила, сразу двоих ниспослала – мальчонку и девчонку. – Она внимательно изучала лицо Гулдинга. – Девчонка уж больно с тобой схожа, склонив голову на бок, неуверенно вымолвила старушка. Малая, а черная вся, ровно негра какая. Ты негра?

– Негра, негра, – затараторил Денис. Подошел к бабушке, встал на колени. – Говори, старый, девочка, как я, черный, да? Черный?

– Истинный крест, черная, черная. Валька помогала, она поглазастее, помоложе меня, ищо осмидести нет. Ну и сказывала: «Чудо! Чудо! Генка-то наш, я ж его сызмальства помню. Вся родня белая, а эта из цыган каких или негра африканска». А мальчонка наш, белесый, белесый, ну, как ты, – ткнула кулачком в штурмана, который нервно мял в руках шапку.