Клонинги - Весела Люцканова

Девяносто третий продолжал подслушивать. А рядом со мной появился старый ученый. Я осмотрелся. Девяносто третий ловил своим устройством пропадающие голоса Хензега и Зибеля. И ничего не замечал.

– Чего ты боишься? – спросил меня отец. – Ты ведь похож на меня. Я много сделал для людей. И не пожалел ни собственного благополучия, ни себя самого. И ты не пожалеешь. Каждый человек обязан сделать что-то хорошее, хотя бы один маленький шажок вперед. Ты убежишь отсюда, чтобы рассказать все людям, я с тобой, мир не так уж велик, и я научу тебя, что делать. Я мертв, но ведь ты жив, а ты – это я. Я никогда не боялся. И ты не бойся. В кабинете Зибеля ты найдешь истории моего времени. Изучи их внимательно они раскроют тебе глаза. И помни совесть ученого – его ответственность перед миром. Готов ли ты отвечать за свою работу? Кому ты служишь? И будь осторожен с Зибелем он может перехитрить и Хензега и всех вместе взятых, он – хитрая лисица в третий раз тебя не упустит. Дай руку девяносто третьему, протяни руку остальным, станьте одной цепочкой, стеной…

– Да, – прошептал я.

– Что с тобой? – спросил девяносто третий и тревожно взглянул на меня – Не шуми! Сейчас должен прилететь какой-то генерал Крамер. Похоже важная птица. Ты что-нибудь о нем слышал? Они собираются объявить особое положение.

– Зибель не допустит. Для него это… конец.

– Надо поторопиться. – Девяносто третий поднялся с пола. – С каждым днем становится все труднее. Я буду держать в поле зрения Хейзега, а ты присматривай за Зибелем. И нужно скорее подключить кого-нибудь из наших.

14

Дорога в мир начиналась из кабинета Зибеля. Нужно было снова попасть туда. Я знал эту дверь, и сейчас, когда Зибель успокоился считая меня мертвым, особенно важно было снова открыть ее. А Зибель действительно успокоился. Его лицо вновь обрело выражение печали и святости. Он погрузился в работу, часами просиживал над нашими исследованиями, терпеливо наставляя нас задавал многочисленные вопросы и выслушивал ответы.

– Ты хорошо знал сорок седьмого? – спрашивала Вега.

Она часто приходила ко мне присаживалась на край кровати, но избегала любого моего прикосновения и чтобы она не уходила я не трогал ее.

– Конечно, – отвечал я. – Тебе никогда не кажется, что сорок седьмой – это я: то же лицо те же руки, те же мысли?

– Не знаю. – Вега внимательно и долго разглядывала меня. – Трудно сказать. Когда я сюда вхожу у меня вдруг радостно бьется сердце но потом вспоминаю что Альтаир мертв, и мне хочется расцарапать твое лицо. И плакать, плакать. Возможно, подобные чувства испытывают люди, когда им изменяют: вроде бы есть человек, а он мертв. Но когда я не смотрю на тебя мне хорошо, потому что с тобой я могу разговаривать о нем, а с другими не могу.

– Почему ты любишь именно его? Ведь он во всех нас, а мы – в нем.

– Нет, – заплакала Вега. – Это невозможно объяснить. Мне кажется, что только любовь способна открыть ту неуловимою индивидуальность, которая скрыта в каждом из вас. Только любовь. Иногда мне кажется, что он идет по коридору. Выхожу и вижу – он, его походка. Позову его, а он проходит мимо. Альтаир остановился бы взял бы за руку… Не знаю, как тебе объяснить… Возможно это оттого, что я ношу его в себе он во мне…

– Как в тебе?

Я повернулся к ней увидел опухшие от слез глаза. Все в ней мне было дорого. Я подошел ближе. Она встала ее волосы коснулись моей щеки.

– Не, знаю, но сейчас во мне бьются два сердца. Дай руку не бойся. Послушай ведь их два? Одно – Альтаира. А ночью ко мне приходил Зибель. Он не может быть один. Все время говорит о своей покойной жене. Но когда он мне сказал, что сорок седьмой умер я не поверила. А еще он сказал, что я больна и должна пойти к доктору Андришу. Но я не пошла. Зибель размяк, как ребенок никто его таким не видел, но со мной он искренний и слабый, он хотел бежать, говорил о себе и Елене потом стал называть меня Еленой и обнимать, он был так страшен, что я испугалась и хотела уйти.

– Что он еще тебе сказал? Вспомни, это очень важно! Вспомни! Сосредоточься…

Я начал трясти ее за плечи – она выпрямилась.

– Что еще? Он сказал, что мы с ним сбежим отсюда. Для него я была Еленой и он настаивал на бегстве пока не поздно и пока его не убили. Я не хотела верить, но он открыл какую то дверь и я увидела.

– Что?

– Реку, деревья, звезды. И лодку. Маленькую как ракушка. Она медленно раскачивалась вместе с веслами Зибель потянул за веревку обернулся ко мне и понял вдруг кто перед ним.

– И что? – Я задыхался от волнения.

– Ничего. Мы медленно вернулись в мою комнату. Он приказал мне молчать

– Ты должна беречься. Смогла бы снова найти эту дверь? Без Зибеля?

– Нет.

Я долго ждал девяносто третьего в его комнате. Наконец он пришел и не один. Сопровождавший его клонинг недоверчиво посмотрел на меня. Я тоже насторожился. Девяносто третий заметил наши взгляды и рассмеялся. Похлопал нас по плечам.

– Так мы ни к чему не придем, запомните это.

– Но я не смогу распознать его среди остальных. Как я буду налаживать контакт именно с ним?

– Это ненадолго. Скоро мы приобщим и остальных. Девяносто третий все продумал в нашей одежде он скрыл микроустройства которые ловили нас, где бы мы ни находились.

Девяносто третий записал какой-то секретный разговор между Хензегом и генералом Крамером. Хензег настоятельно требовал помощи. Генерал обещал. На базу должно прибыть новое лицо обладающее особыми полномочиями. И это лицо введет здесь военное положение. Девяносто третий упорно искал путь к термоядерному самоликвидатору, но пришел к выводу, что и Хензег не знает о его местонахождении.

15

Прибыл новый…

А доктор Зибель исчез.

Как-то утром он не явился на лекцию и мы молчаливо спустились в лабораторию. Я был потрясен. Неужели он бежал? Или просто ночью его убрали, как вообще без шума ночами здесь проворачивали некоторые дела? Или он заболел?

Я с нетерпением ждал следующего дня. Он снова не явился. Мне стало ясно, что Зибеля больше нет среди нас. И никто не счел нужным объяснить нам куда девался человек, которого мы встречали каждый день на протяжении двадцати лет. Мне хотелось выяснить, что с ним случилось. И что угрожает Веге и всем нам. Я несколько раз спрашивал Хензега о Зибеле, но он только улыбался и уклонялся от ответа. Молчал и доктор Андриш. Он выглядел слишком бледным и слишком испуганным. Теперь у меня оставался только кабинет Зибеля, только кабинет Зибеля мог раскрыть истину.

Как только я попал туда я понял, что Зибеля уже нет в живых. Со стены на меня смотрели задумчивые глаза его жены, смотрели прямо и улыбались. Зибель никогда бы не оставил ее портрета. Я снял портрет со стены. У меня было мало времени. Снаружи послышались чьи то медленные равномерные угрожающие шаги. Я облокотился на стол – все выглядело так, словно человек вышел на минуту, пепельница полна окурков, рядом с микроскопом лежала раскрытая папка, ящик письменного стола был слегка выдвинут и из него беспорядочно торчали записи Зибеля. Написанные неразборчивым почерком, они привлекли мое внимание знакомым словом «клонинги».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});