Газета День Литературы # 151 (2009 3) - Газета День Литературы

Борис Куприянов, эксперт, Москва

Наталья Курчатова, критик, Москва

Юлия Махалина, балерина, Петербург

Ольга Надпорожская, журналист, Петербург

Лев Пирогов, критик, Москва

Елизавета Новикова, критик, Москва

Александр Поздняков, поэт, Москва

Нина Савченкова, психоаналитик, Петербург

Александр Секацкий, философ, Петербург

Александр Троицкий, литагент, Петербург

Дмитрий Трунченков, критик, Петербург

КОММЕНТАРИЙ К ДЛИННОМУ СПИСКУ 2009 ГОДА

Бритва Оккама блещет нынче в воздухе косой смерти. В самоубийственном порыве все, кто может, отсекают у себя всё, что можно. И всё, что нельзя. Сокращают. Закрываются. Увольняют. Наконец, но не в последнюю очередь, не платят, ссылаясь на катастрофический форс-мажор.

Я покривил бы душой, сказав, будто мы не взвешивали возможность закрытия премии под всеобщую паническую сурдинку. Еще как взвешивали! Но решили в конце концов: изящную словесность баррелями не меряют. А ценой на баррель тем более… "Национальный бестселлер" существует уже девять лет, – и, если с тучными семилетьями и впрямь чередуются тощие, – что ж, мы так или иначе доказали, что умеем выживать и в не самых благоприятных обстоятельствах.

"Национальный бестселлер" существует уже девять лет, – и всё равно каждый год находится кто-нибудь, с важным видом объясняющий нам, что сама идея нашей премии глубоко порочна: бестселлерами, мол, не назначают, их просто-напросто выявляют по числу продаж! И всякий раз мы посылаем этих умников пешим эротическим маршрутом, однако на место удалившихся в указанном направлении приходят новые и новые.

Ещё раз, для самых понятливых, повторяю: мы выявляем не бестселлер, а потенциальный бестселлер; мы выявляем книгу (или рукопись), достойную того, чтобы стать бестселлером, но им по той или иной причине ещё не ставшую… И практика восьми уже состоявшихся присуждений доказывает, что судьба премированных нами произведений (да и части произведений, включённых в шорт-лист или хотя бы привлекших к себе внимание на стадии лонг-листа) решительно меняется в лучшую сторону, а их авторы и впрямь "просыпаются знаменитыми". Или же их уже существующая известность расцвечивается существенно новыми красками.

В нынешнем году мы внесли в регламент премии ряд важных новшеств.

Упомяну здесь три.

Во-первых, мы организовали "народное голосование" в ЖЖ, десять лауреатов которого вошли в лонг-лист, а будущий единоличный победитель получит в профессиональном конкурсе Большого жюри фору в три балла. Дело, увы, не обошлось без подтасовок со стороны некоторых пользователей ЖЖ, однако мы показательно исключили из списка произведение, за которое вовсю голосовали тролли, и столь же показательно поощрили наиболее активного и принципиального автора (и участника обсуждения) включением его текста в профессиональный лонг-лист.

Во-вторых, несколько изменилось распределение главного приза. Победитель теперь получает 225 000 рублей, а его номинатор – 25 000 (вместо прежней пропорции 7:3). И, увы, нам пришлось отказаться от денежного вознаграждения финалистов премии – считайте это нашими пятью копейками во всеобщий секвестр.

В-третьих, мы прекратили допускать к конкурсу произведения, созданные в формате "ЖЗЛ". Опыт показывает, что герои этих книг сплошь и рядом "подбрасывают" пару-тройку лишних баллов своим создателям, дискриминируя тем самым остальных участников конкурса. Полагаю, что вслед за нами аналогичное решение примут и в оргкомитете "Большой книги", причём скорее рано, чем поздно. Конечно, в общем потоке "ЖЗЛ" (имею в виду не только деятельность одноименной редакции, но и сам формат) попадаются прекрасные и, отнюдь не в последнюю очередь, оригинальные сочинения, – но вообще-то это суррогат, компиляция и отстой. И, разумеется, как в советское время, – прежде всего отхожий промысел.

Нынешний лонг-лист интересен прежде всего тем, что в число явных фаворитов входят двое лауреатов "Нацбеста" прошлых лет – Илья Бояшов и Леонид Юзефович, выдвинутые на соискание премии романы которых уже получили прекрасную прессу. Отдельно отмечу, что никто почему-то не выдвинул новые произведения Дмитрия Быкова, Виктора Пелевина, Захара Прилепина, Александра Проханова и пишущего уже без соавтора Алексея Евдокимова. Ещё один лауреат нашей премии Михаил Шишкин в отчётный год ничего не опубликовал.

Прошу не рассматривать это как подсказку Большому жюри, но я просто-напросто обязан уточнить: повторное награждение одних и тех же людей регламентом нашей премии не возбраняется! Мы ведь выбираем не человека, а будущий бестселлер. Единственный ограничитель здесь сводится к известной формуле: "А морда не треснет?!", но вряд ли он применим к Бояшову и Юзефовичу – писателям и "человекам", худощавым как конституционально, так, увы, и институционально.

Любопытны несколько случаев двойного выдвижения – Борис Минаев, Андрей Рубанов, Андрей Тургенев, тот же Юзефович: каждая такая заявка выглядит на старте соревнования несколько весомее остальных. А вот случай с двумя романами Вероники Кунгурцевой, скорее, запутан. Оба её номинатора, будучи известными критиками, бурно пропагандировали творчество этой вроде бы замечательной писательницы (не знаю, не читал), а в результате один из них выдвинул уже опубликованный её роман, а другой – рукопись романа, являющегося продолжением первого.

То есть, грубо говоря, в конкурсе участвуют и "Двенадцать стульев" (в книжной форме), и "Золотой теленок" (в рукописи). Оргкомитет предложил номинаторам во избежание распыления голосов "за Кунгурцеву" (возможной альтернативой которому будет их отсутствие) объединить заявку в нечто вроде "Двух романов о похождениях Остапа Бендера", однако один из поклонников "Вани Житного" ответил категорическим отказом.

В конкурсе участвуют действующие лауреаты "Большой книги" (Владимир Маканин все с тем же романом "Асан") и Русского Букера (Михаил Елизаров со сборником рассказов "Кубики"). Non fiction представлена на сей раз крайне скупо, хотя очередной сборник "виньеток" Александра Жолковского и "Тайная жизнь петербургских памятников" Сергея Носова заслуживают всяческого внимания, а третий том мемуаров кинорежиссера Сергея Соловьева удостоится его и без моей подсказки – особенно на фоне нынешних кинематографических страстей. Опять-таки, могу только удивиться тому, что никто не номинировал публицистику Дмитрия Быкова и Захара Прилепина.

Без фантастики на сей раз – тьфу-тьфу-тьфу – вроде бы обошлось. По меньшей мере, без той её разновидности, которая традиционно проходит по разряду сингулярного "тьфу" и которую как раз в нынешнем году уместнее всего было бы назвать "Обитаемым островом доктора Моро".

Из "толстожурнальной" продукции явно лидирует "Новый мир". Но он в последнее время лидирует и "по жизни". Здесь напечатан, допустим, "Бренд" Олега Сивуна – одно из заметных событий закончившегося литературного года. Да и очередная порция "Чеченских рассказов" Александра Карасева, попавших в лонг-лист по результатам голосования в ЖЖ.

Чрезвычайно любопытны премиальные перспективы "Таблетки" Германа Садулаева, "Аборта" прошлогоднего финалиста Юрия Бригадира и в особенности "Аномалии Камлаева" Сергея Самсонова; в оценках последнего романа не раз бросался в глаза несколько обязывающий эпитет "гениальный".

Впрочем, сколько людей, столько мнений. А у нас в Большом жюри этого года двадцать один человек. И у каждого из них на нашей фьючерсной бирже по два мнения: одно "весит" три очка, а другое – одно.

А сколько "весит" баррель "Urals"?

Вопрос не по адресу.

Виктор Топоров, ответственный секретарь,

9 марта 2009

Николай ДОРОШЕНКО СИЛА ЧУВСТВА

ПОВЕСТЬ О ЛЮБВИ

Супруги Шевцовы поженились в самом зените тех пылких чувств, на которые могут быть способны только по-настоящему молодые люди. И всех нас удивляли своей необыкновенной привязанностью друг к другу.

В буквальном смысле, держась за руки, доучились они на филологическом факультете МГУ, а на работу устроились хоть и в разные, но расположенные по соседству журнальные редакции – в знаменитой "молодогвардейской" высотке на Новодмитровской улице.

И всегда было так: Надежда Викторовна ещё только собирается уходить с работы, а Вячеслав Вячеславович уже заглядывает к ней, радостнейшей улыбкой показывает, как он соскучился. Личико Надежды Викторовны (тогда ещё Надечки) – простенькое, с чистыми, без косметики, глазками – тут же наполнялось столь великим сиянием, словно муж её заявлялся к ней живым и невредимым не с другого этажа, а, по меньшей мере, из кругосветного путешествия. А бывало, что она, торопливо запихнув недочитанные рукописи в свою лёгенькую матерчатую сумку, сама бежала к нему на этаж. И Шевцов начинал виновато оправдываться: "Главред велел, чтобы я зашёл к нему в конце дня, а сам куда-то пропал…" – "Да что ты, Славочка! Вместе мы твоего главного сколько угодно будем дожидаться!" – радостно возражала она.