Опасная тихоня - Елена Яковлева

Пашков подвел итог в свойственной ему манере истинного демократа:

- Если вопросы исчерпаны, прошу всех за стол.

И сделал приглашающий жест рукой, не менее отточенный, чем его речи.

"Штабисты" не мешкая заняли места за длинным полированным столом, причем, доложу я вам, не как-нибудь, а, что называется, "согласно купленным билетам", то бишь в четком соответствии с заведенной у них иерархией. По левую руку от Пашкова устроился Венька, по правую желчный аналитик, за аналитиком спичрайтер. Белокурый Викинг - начальник охраны - шел рядом с Венькой. Что касается меня, то мне был оставлен стул между спичрайтером и имиджмейкером, не без специального умысла, как я полагаю. Таким образом мне сразу отводилось подобающее место в "команде", не последнее, надо сказать. Жена будущего губернатора (при условии, что в стартовавшем избирательном забеге он придет первым) к нашей компании не присоединилась, скромно пристроившись в кресле неподалеку от двери, однако вязания из сумки не достала, как бы показывая всем своим видом, что находиться в стороне и быть посторонней совсем не одно и то же.

Первым слово было предоставлено аналитику, который, откашлявшись, степенно и рассудительно выложил свои соображения относительно перспективы Пашкова занять губернаторское кресло. По его словам, вероятность такого благоприятного исхода была весьма высока:

- ..Анализ результатов социологического опроса показывает, что общественное мнение будет на нашей стороне. Рейтинг нынешнего губернатора очень низок, возможно, он даже во второй тур не пройдет, если, конечно, вообще возникнет необходимость во втором туре. Но окончательно сбрасывать Крутоярова со счетов все-таки преждевременно. Как бы там ни было, а сегодня в его руках сосредоточены реальные рычаги власти...

Ну и так далее, в том же духе он довольно долго оперировал своими занудными околонаучными выкладками, пока Пашков не перебил его, обратившись к Веньке:

- А какие последние новости из избиркома? Исполненный значительности, Венька раздул щеки:

- Пока все то же: кроме вас, официально зарегистрированы только два кандидата, Крутояров и Рябоконь. фамилия Рябоконь была мне хорошо знакома директор самого большого в городе рынка и, поговаривают, имеет надежную криминальную "крышу", так что на него не капает. Года два назад я даже брала у него интервью, и, помнится, уже тогда он держал себя арабским шейхом, а теперь, выходит, решил податься в губернаторы. Ничего не скажешь, отменная подбиралась компания: партократ со стажем Крутояров, весь из себя либерал и демократ западного толка на комсомольской подкладке Пашков и маргинал Рябоконь.

- А за этим Рябоконем такие деньги стоят... - загадочно молвил Венька, остальные молча переглянулись. Уточнять, какие именно деньги стоят за директором большого рынка, смысла не имело. Меня, правда, несколько беспокоили капиталы, подпирающие Пашкова, поскольку я здорово сомневалась, что они намного чище рябоконевских, но не затем я забралась в этот гадюшник, чтобы с ходу обнаруживать свой скептический настрой. И вообще на всю их мышиную возню мне глубоко наплевать, меня интересует другое, совсем другое... Мне важно выяснить, почему газетная вырезка с фотографией комсомольского лидера Пашкова оказалась у моей бесследно пропавшей пятнадцать лет назад подруги.

А Венька с кривой усмешкой выдал очередную сводку с предвыборного фронта:

- Похоже, еще один кандидат намечается, сильно независимый. Сегодня подписные листы принес.

"Штабисты" задержали дыхание, а Венька заглянул в свою записную книжку:

- Некто Алексей Каблуков, тридцати семи лет, по профессии, как сам заявил, свободный художник. Ну, от этого точно стоит ждать художеств, потому что у него, по-моему, с крышей не все в порядке. С крышей в смысле головы.

Чем дальше, тем веселей, отметила я про себя, поскольку Каблукова я тоже знала как облупленного. Это был бессменный нештатный автор всех городских газет, жуткий графоман и зануда, к тому же исполненный пафоса. Свои бессмысленные статейки он подписывал псевдонимом Г. Правдин, и их даже время от времени, в основном когда редакционные портфели тотально пустели, печатали, предварительно нещадно отредактировав, а редактировать Каблукова - считай, написать заново. Однажды я тоже была вынуждена поставить его писанину в номер, так это было что-то! Обнаружив свой "шедевр" в газете в изрядно сокращенном и подлатанном виде, Г. Правдин долго разбирался с редактором "Вечерки", в которой я тогда работала, на предмет правомочности моей журналистской правки. С тех пор я зареклась иметь дело с Каблуковым. Что ж, если местный избирком все-таки зарегистрирует пламенного графомана в качестве кандидата на должность губернатора, компанию он точно не испортит.

- Кто его поддерживает? - деловито поинтересовался Пашков.

- В том-то и дело, что никто, - хмыкнул Венька, - тут у него по нулям. В разговор вмешался аналитик:

- Но ведь подписные листы он как-то организовал!

- Это и правда удивительно, - почесал залысину Венька, - но их еще не проверили. Может, они фальшивые, вдруг он все подписи подделал?

Однако аналитик стоял на своем:

- В любом случае эту фигуру нужно серьезно изучить со всех сторон: связи, знакомства, прошлое... Так просто в губернаторы не метят.

Никакого приказа не прозвучало, но мне почему-то почудилось, будто мужественный Викинг немедленно "взял под козырек", хотя у него и козырька-то не было. Просто в глазах у него появился охотничий азарт. Можно не сомневаться, Г. Правдина теперь "изучат" вдоль и поперек.

- Как знаете, - пожал плечами Венька, - а по мне, этот Каблуков - ходячий блеф. Ничего собой не представляет, просто ищет дешевой популярности. Посветится немного, на том все и кончится. Будет потом вставлять через слово:

"Вот когда я баллотировался в губернаторы..."

Венька знал, о чем говорил, потому что сам был практически из того же самого теста, что и Каблуков, и свою головокружительную "политическую" карьеру начинал почти так же. И "способности" Каблукова он принижал не со злого умысла, а всего лишь потому, что уж больно серьезно относился к своим собственным. Повращавшись в высоких московских сферах, он, похоже, окончательно и бесповоротно потерял чувство юмора и, наверное, серьезно рассчитывал, что его некролог будет начинаться со слов: "Скончался старейший российский демократ..." Старейший в прямом смысле, ибо Венька, конечно же, собирался жить долго, если вообще не вечно.

- Хорошо, с этим все более-менее ясно, - поставил точку в намечавшейся дискуссии Пашков. - Теперь перейдем к нашим текущим делам. К самым неотложным.

Опять заговорил вездесущий Венька:

- Ну что... Там в приемной сейчас как раз собрались эти.., сборщики подписей... Так вот, надо бы их подрядить на расклеивание предвыборных плакатов. Только сначала давайте решим, почем будем платить: по рублю или по пятьдесят копеек...

И тут произошло нечто неожиданное. В разговор вмешалась мадам Пашкова, и я впервые услышала ее голос, тихий, но властный.

- По пятьдесят копеек им хватит, - изрекла она бесстрастно.

- По пятьдесят так по пятьдесят, - без долгих обиняков согласился Венька, и я поняла, что потенциальная первая леди губернии ныне исполняла при потенциальном губернаторе роль казначея, и, судя по всему, довольно прижимистого. Ничего удивительного: демократические денежки ничуть не хуже прочих и также любят счет.

- А как быть с особенно отличившимися? - опять подал голос Венька. - Мы же обещали им премию!

- Пусть отличатся еще и в расклеивании плакатов, - так же спокойно и сухо ответствовала мадам Пашкова.

Спорить с ней никто не стал, и я подняла ее "планку" повыше. Похоже, простым казначеем тут не обойтись, дело пахнет "серым кардиналом".

Обсуждение предвыборных проблем на этом не закончилось, но теперь, когда расстановка сил была мне более-менее ясна, это заседание мне окончательно надоело. Я отключила слух и сосредоточилась на Пашкове, уверенно восседающем во главе стола и обращающем свой спокойный, почти лучезарный политический лик поочередно то к одному, то к другому "штабисту". Чем дольше я рассматривала его физиономию, тем больше она напоминала мне маску, вовсе не потому, что казалась неживой, нет, с этим как раз все было в порядке - эмоции на ней отражались, только уж очень дозированно. Не человек, а манекен. Впрочем, не так уж много я видала на своем веку кандидатов в губернаторы, чтобы судить, как они должны выглядеть. И вообще, лучше подумать о том, что могло его связывать с Наташей. Комсомольские дела? Черта с два я в это поверю! У Наташки были нормальные мозги, она училась в музыкальном училище по классу скрипки, и всякая там псевдоидейная чепуха ее не касалась. Тогда что? Личное? Ну, теоретически можно предположить все, что угодно, а практически... Любовная связь между восемнадцатилетней студенткой и секретарем райкома комсомола? Конечно, я знавала сюжеты и покруче, вот только то обстоятельство, что восемнадцатилетней студенткой была Наташа, все меняло. Не укладывалось у меня это в голове, просто не укладывалось! Выходит, я зря сунулась в предвыборный политический гадюшник? Ладно, время покажет.