Дороги и сны - Панкеева Оксана Петровна

Мыш удовлетворенно оглядел результаты авральной уборки и бодро изрек:

– Вот видите, не так уж и сложно. Между прочим, все это можно было проделать и без магии, если приложить чуть больше труда и затратить немного больше времени. Теперь и гостей принимать не стыдно…

Тут его взгляд упал на Витькину застиранную майку и замызганные штаны, вобравшие в себя часть отмытой с пола грязи, и его энтузиазм несколько поутих. Уже не столь уверенно маг оглядел остальных, затем себя и огорченно охнул, обнаружив, что во время трудового свершения все они изгваздались по уши, и теперь вместо приличных людей в заросшей грязью хибаре мэтрессу Морриган будут встречать четыре чумазых поросенка в сверкающей чистотой комнате.

– Может, мы еще умыться успеем? – сочувственно предложил Жак. – Мэтр, да не огорчайтесь вы так, можно подумать, мэтресса никогда не видела вас грязным! Наверняка ведь во времена ваших геройских приключений вам доводилось щеголять перед ней и в пыли, и в грязи, и в крови, и в останках всяческих монстров.

Это у вас что, профессиональное? – поинтересовался Кангрем, воздержавшись от злорадного напоминания, что он с самого начала был против этой дурацкой затеи с уборкой. – Вот только в понедельник мы выгребали из этой самой комнаты «останки монстров», которых нам от души навалил на пол ваш ушастый приятель…

– Ах вот почему вы в этот день решили помыть пол! – мигом догадался сообразительный волшебник. – Наверное, стоит делать это почаще…

Так ничего и не понявший убас толкнул в бок нерадивого переводчика, но объяснить ситуацию Витька не успел. Так же как не успел привести себя в порядок бедный Мыш.

– Кажется, на этот раз попали правильно, – донесся из серого облачка виноватый голосок юного эльфа.

– Что? – перебил его дрожащий от возмущения женский голос. – Ты не домой направился, а продолжил искать? Мафей, я оборву твои уши вместе с бестолковой головой, которая, похоже, является исключительно держалкой для ушей, а не вместилищем для мозгов! Ты сам не мог догадаться, что, прежде чем продолжить путешествие, нам не помешало бы вымыться?

– А, ерунда, – отозвался мальчишка, – сейчас вы увидите это место и сами поймете…

Туман рассеялся, и долгожданные гости предстали перед встречающими.

– И стоило так надрываться… – вполголоса проворчал Кангрем, делая шаг назад, чтобы не вступить в стремительно растекающуюся по полу грязную лужу. Краем глаза он заметил, как убас непроизвольно выпрямился, втянул живот и торопливо застегнул верхнюю пуговицу на мундире. – Ну ты даешь, парень! То ты в гнездо жвальников вываливаешься, то в какое-то кишащее крокодилами болото… Куда! Сиди где сидел!

Игнорируя его крик и оставляя на чистом полу зеленоватый ручеек, Мафей взлетел с кресла и метнулся к вновь обретенному приятелю.

– Жак! Жак нашелся! А где же Кантор? И кто это с то…

Он замер на полуслове, уставившись на Мыша взглядом безумного сектанта, узревшего во плоти объект своего поклонения, и, к счастью, надолго заткнулся, подыскивая достойные слова для выражения восторга.

– Несносный мальчишка… – покачала головой его спутница, небрежно помахивая оторванным хвостом крокодила. Судя по размерам фрагмента, целиком сей зверь был в длину метра три, и у Кангрема с трудом укладывалось в голове, как хрупкая женщина и покалеченный подросток ухитрились обзавестись таким впечатляющим трофеем. – Прошу прощения, господа, мы здесь немного наследили… Куда бы это пристроить?

– Морковка, – прошипел над ухом Кетмень, – прекрати прихорашиваться и переводи!

Только тут Витька заметил, что одна его рука судорожно нашаривает пуговицы на куртке, чтобы застегнуться и прикрыть позорную майку, а вторая безуспешно пытается пригладить рыжие кудри. Нет, что ни говори, бывают же на свете женщины, которые умудряются оставаться величественными и неотразимыми даже с крокодильим хвостом в руках и капающей с подола болотной жижей… Они, заразы, как-то воздействуют на подсознание, и, кстати, для этого им совсем не обязательно разбираться в магии…

Мыш смущенно улыбнулся и сделал шаг вперед:

– Давай я выброшу…

– Куда «выброшу»?! – спохватился Кангрем. – Ты что, такой шмат мяса! Если не будете есть, давайте сюда!

– Вообще-то я не собираюсь ни выбрасывать этот уникальный образец местной фауны, ни раздавать голодающим, – отозвалась черноволосая красавица. – Думаю, мэтр Силантий будет в восторге, и такой подарок отвлечет его от переживаний о загубленном кресле. Кстати, он еще просил привезти ему пару экземпляров тех невероятных тараканов, которые, как уверяет Мафей, размером с мышь…

– Но это же… – наконец выдавил Мафей, задыхаясь от переполняющих его чувств. – Это же сам…

– Да, совершенно верно. – С мягкой улыбкой мэтресса шагнула вперед и протянула свободную от добычи руку. – Рада тебя видеть, Вель.

Судя по тому, каким счастьем полыхнули глаза молодого волшебника и с какой нежностью он поднес к губам нежные пальчики дамы, он тоже был очень, очень рад.

– Мэтр Вельмир! – дрожащим от благоговения голосом произнес вдруг Мафей, который нашел нужные слова аккурат в самый неподходящий момент, но от полноты чувств то ли не понял, как он не вовремя, то ли побоялся, что если не сказать сейчас, то через минуту все забудет. – Нижайше прошу вас, хотя бы ненадолго, пока не найдется мой пропавший наставник… хотя бы пару уроков…

Ллит, которая все это время пристально изучала смазливую мордашку ушастого недоучки, вдруг с сожалением покачала головой и произнесла:

– Нет, это не тот…

– Ну и как я должен все это переводить?!! – взвыл Кангрем, получив очередной тычок от господина начальника. – Давайте так: сначала познакомимся, потом кто-то один – повторяю, один! – объяснит ситуацию, чтобы я мог адекватно перевести это всем остальным. А потом дружно займемся поисками решения нашей общей проблемы.

За две недели сценической… то есть помостной деятельности Ольга, по словам новых коллег, «всему научилась», и теперь они могли выпускать ее на публику, не нервничая и не переживая за судьбу представления. Это не значило, что до сих пор она смиренно наблюдала за действом со стороны, оттачивая мастерство, – из-за острой нехватки артистов ее выпускали на помост с самого первого представления. Но при этом, соответственно, переживали и нервничали – а не случится ли из-за ее неопытности провала, позора или еще какого профессионального несчастья?

Не случилось.

Выучить несложные тексты реприз, половину из которых, кстати, она сама же и сочиняла в соавторстве с доном Мигелем, не составило труда даже для Пако, а уж для Ольги это и вовсе было проще простого. Не сравнить с уроками маэстро Карлоса.

Отстукивать три-четыре простейших ритма на барабане тоже с грехом пополам удалось. Несмотря на то что с чувством ритма у Ольги всегда были проблемы и во время выступления она хоть раз да сбивалась, наставники остались довольны. Судя по звукам, которые извлекал из раздолбанной гитары Хулио и насвистывала на флейте Инес, требования к музыкальному сопровождению в этом коллективе были… ну сказать, что минимальные, – это еще польстить. Во всяком случае, Диего от такого исполнения либо пережил бы внеочередной приступ, либо убил бы кого-нибудь. А может, и то и другое.

Прыгать по сцене с размалеванной физиономией, изображая то неграмотного пастушка, то безмозглую барышню, то сурового конферансье, над которым потешается клоун, тоже не тянуло на тяжкий физический труд и вполне было доступно даже беременным. Правда, мадам Катрин уже задавалась вопросом, что делать, когда у «пастушка» начнет слишком заметно выпирать живот, но дон Мигель легкомысленно отмахивался, обещая что-нибудь придумать, а Ольгу этот вопрос не волновал вовсе. Она не рассчитывала путешествовать с цирком дальше Даэн-Рисса, а если кто считает, что она не всерьез или там передумает, – это его проблемы.

Только одно действительно давалось адски тяжело и требовало напряжения всех душевных сил.