Почему и нет? Часть вторая - Александр Головчук

  - А коли так... - Иван Михайлович поднялся с лавки. - Что ж, мил человек. Кажись перед обчеством. Коли тебя казачки приветили, то дело тебе знакомое. Считай мы и есть малый круг. Тут все друг другу в душу смотрители, как в миру нашими предками завещано.

  А чтоб тебе легче было, то и мы наперво перед тобой покажемся. Все ли согласны?

  Тут Толик малость изумился, мягко говоря. С подобной солдатской демократией он в отличие от меня не сталкивался. Понимаю, у него не было такой насыщенной жизни в течение этих месяцев попаданства как у моего благородия. Сперва ранение, а потом жизнь в казачьей станице. А казак - он всегда казак, что в 1812, что в 1996 году. Его даже советская власть в корне изменить не смогла.

  Ничего, Толик, у меня самого вначале глаза по семь копеек одной монетой были. Наши предки тебя еще удивят и не раз, уж поверь. А Иван Михайлович между тем продолжил.

  - С себя зачну. Солдат я. Все, что солдату знать надобно - знаю, что солдату свойственно - все со мной. И грехи и добродетели. Сам служу и с других службу спрашиваю без пощады. Не так молод, как хотел бы, но, как известно, старый конь борозды не портит.

  Друг мой не шибко разговорчив, так и за него скажу. Вместе мы много дорог прошли. Верен, да смел Иван Федорович, но и жесток порой боле меры. Особо крыс не любит. Коней при нем лучше не забижать. Не терпит он этого и очень больно не одобряет. Звезд не хватает, вперед не лезет, но коли мне спину прикрывает, я супротив любого врага пойду.

  Гаврила Савельич сам за себя скажет, мыслю, а я только одно добавлю.

  Сергей Александрович - у нас командир и по присяге, и по совести, и по чину. Коли с нами пойдешь, станет и твой тоже. По ухваткам видать, что ты из начальных людей, да в деле голова одна быть должна. Вот наше с Иваном Федоровичем солдатское слово.

  Грач только кивнул.

  - Я не солдат, - это уже поднялся Гаврила, - но за Сергей Санычем пойду. Обузой не стану. Хоть палить, хоть саблей, хоть ножом иль топором. Скрадываться могу. Лес знаю. Боем и кровью спытан. С тобой, Иван Михалыч, по хозяйственной части встречались, да только не всегда я в управляющих ходил. - Грач на последнюю фразу мрачно хмыкнул, Перебийнис остался невозмутим.

  Настала очередь Виверры.

  Да. Такого приема он не ожидал. Конечно, когда новый человек попадает в боевую группу, то его тем или иным способом проверяют да испытывают. Общепринятая практика. Это же 'представление обчеству' ему казалось странным. Вместе с тем почувствовал, что сейчас врать или недоговаривать нельзя. Люди с тобой идут на смерть, они вправе знать, на что рассчитывать и чего опасаться. Нет здесь толстых личных дел, по которым о тебе судят. Только твое слово.

  - Что ж. - Виверра поднялся, как и прочие перед ним. - О себе скажу так. В иных землях я был специалистом по подобным делам, на которое мы сейчас пойдем. Водил людей. Что из начальных я, верно, ты подметил, Иван Михайлович. И опыта имеется много более чем у Горского. Скажу честно, мог и командиром идти. Но вы все лишь за ним пойдете, так ведь?

  - Мы за Сергеем Александровичем, куда хош пойдем. - Фельдфебель был по-прежнему невозмутим.

  - Он нами спытан, мы из одного солдатского котла хлебали. Порой как дитя малое, а порою как старец мудрый бывает, но к солдату с душой. И мы за него стеною станем. И еще удачлив он. Для командира свойство наипервейшее.

  Ты, мил человек, в себе реши, с нами ли ты в артели, али сам по себе. Видать самому боле привычно. Одиночка ты.

  Оно, конечно, и так можно. Ежели Сергей Лексаныч за тебя просит, знать имеет резоны. Опять же, дока ты в этих вылазках. То добре... Но скажу одно - миром оно всяко легче выходит. Мы тебя и таким и этаким примем. Только уж как надумаешь, то скажи. А ежели ты нас натаскать сможешь, чтоб лучше мы справились, так только спасибо скажем.

  Потом вернулось мое благородие и фельдфебель, вытянувшись в струнку, попросил дать время до обеда по необходимости службы. Явно хотел слинять и оставить нас с Виверрой наедине. Что ж, я отпустил. Сел у окошка и выслушал пересказ беседы от современника.

  Толик был озадачен. Общинный принцип, которым сейчас живет вся Россия, абсолютно чужд для человека-индивидуалиста конца двадцатого века. Миры разные. Даже проживая среди казаков, он не смог в полной мере этого ощутить. Станичники - достаточно вольные и самодостаточные люди. А тут? Все решает МiрЪ. Непривычно.

  Но что самое странное и интересное, неожиданно даже для него самого, Толику подобное положение вещей понравилось. Оценил общинную поруку. Вот уж воистину - один за всех и все за одного.

  После пересказа он примолк. А после рассмеялся.

  - Все, Серега! Купили меня твои архаровцы с потрохами. Они как в моем детдоме друг за дружку держатся, а все вместе - за тебя. Дорогого стоит! Уж не подводи их. Ладно, записывай меня в свою команду без всяких скидок. А готовится с обеда начнем, времени уже в обрез. Тут час потерять - грех. Подготовка - это на мне. Согласен? - Протянул руку.

  - Добро. Меня тоже гонять будешь? - Протягиваю в ответ свою раскрытую ладонь.

  - А то! - Крепкое рукопожатие закрепляет наш договор.

  Подготовка, ввиду недостатка времени, свелась к проверке способностей каждого участника отряда и слаженности народа именно как боевой группы. Организовал же этот процесс мой современник вполне профессионально.

  Серьезно. У него вышло гораздо быстрей и качественней чем у меня определить кто на что способен, чего еще можно подтянуть и использовать, а чего категорически избегать.

  Так, например, бегуны из нас вышли неважнецкие, зато ходоки отменные. Экс легионера приятно удивила способность к сорокаверстному пешему маршу в течение нескольких дней или к шестидесятиверстному за сутки, с выкладкой в сорок килограмм. А он думал - как? Тут суворовская школа еще не забыта.

  Вот с пластунскими хитростями было похуже, хотя и не безнадежно.

  Я в компании с двумя драгунами могли худо-бедно перемещаться ползком, маскироваться и затаиваться. На уровне 'Зарницы' или в лучшем случае, отличника курса молодого бойца погранвойск. Насчет себя мы не обольщались. Зато Гаврила и Толик оказались те еще 'ночные призраки'. В лесу просто растворялись, а бесшумно подобраться, казалось, могли к пасущемуся оленю. Тут, всяк всякого старался перещеголять, но у мужиков намечался явный паритет. Оба - асы.

  Летающие железки в виде ножей и топоров лучше всего освоил Гаврила. Обошел Толика на полшага, на самую малость, но все-таки. Молодец скоморох.

  Конниками неплохими оказались все, хотя Грач и Перебыйнис все же посильнее прочих. Толик конную науку осваивал у арабов, когда в середине семидесятых угодил на ближний восток в качестве советника. Владение саблями у него из арабской школы. Очень интересно, в какую глушь его закинул приказ руководства? Такое ведь только где-то у берберов в Сахаре можно освоить, на каком-нибудь затерянном оазисе.

  В боевой свалке в замкнутом пространстве Виверра лидировал, безусловно. Два коротких клинка и скорость - убойное сочетание среди тесноты стен комнат и коридоров.

  В рукопашке я оказался самым слабым. Увы. Мой бокс и самбо, которые старательно изучал в секциях, не катили против рукопашки спеца или скоморошьей пляски. А с драгунами - вообще конфуз.

  Их Толик испытать взялся.

  Ага. Испытал. Потом водой отливали. Они такого термина - рукопашный бой, не понимают в принципе. А вот в свалке кистенем, с которым не расстаются никогда, приголубить могут из любого положения. Особенно Грач. Виртуоз. Самородок народный. И надо было Толику его поддеть, вызывая на схватку.

  Я-то думал, что гирька на шелковом шнуре, спрятанная в рукаве, давний пережиток. Так ведь нет. Кто ж от такой практичной вещи добровольно откажется. Таскали многие, но сильно втихаря. Начальство не одобряло и карало за подобные фокусы. Потихоньку и в меру сил изживали. Но пока это искусство еще не было забыто.

  Где я оказался в числе сильнейших так это в преодолении стен и в работе с веревками. На случай если через стены придется лезть, мы продумали и такую экипировку, а мой навык горного и спелеологического опыта мог оказаться бесценным.

  Три недели мы выкладывались на тренировках, а по вечерам запершись в кабинетике Черкасова прорабатывали варианты отходов. Фальшивые документы к началу мая нам были доставлены, одежка для смены образов и оружие нас должны были ждать в Герцогстве Варшавском. Честь и хвала людям князя Куракина. Подготовка с их стороны проведена блестяще.

  Несколько переиграли легенду, и я стал богатым подданным саксонского короля Фридриха Августа I, а не австрийского императора Франца II. Так удобнее. В королевстве Саксония, в связи с вхождением в его состав новых земель, в том числе и Герцогства Варшавского, гораздо легче затеряться. Вот и путешествует небедный бездельник по своим делам в сопровождении целого штата слуг. Легенда вполне добротная.