Песни - Александр Городницкий

Имена вокзалов

Чтобы сердце зазря не вязалаНостальгии настырная боль,Имена ленинградских вокзаловПовторяю себе, как пароль.Пахнет свежестью снежной Финляндский,Невозвратною школьной порой,Неумелой девчоночьей лаской,Комаровской янтарной сосной.

Ах, Балтийский вокзал и Варшавский,Где когда-то стоял молодой,Чтобы вдоволь потом надышатьсяОкеанской солёной водой!Отзвенели гудков отголоски,Убежала в каналах вода,Я однажды пришёл на МосковскийИ уехал в Москву навсегда.

Но у сердца дурные привычки:Всё мне кажется, будто зимойЯ на Витебском жду электричку,Чтобы в Пушкин вернуться домой.Очень жалко, что самую малостьЯ при этом, увы, позабыл, —Никого там теперь не осталось,Только пыльные камни могил.

Дым отечества, сладкий и горький,Открывает дыхание мне.Ленинградских вокзалов пятёркуУдержать не могу в пятерне.Но когда осыпаются кроныНа исходе холодного дня,Всё мне снятся пустые перроны,Где никто не встречает меня.

Индийский океан

Тучи светлый листок у Луны на мерцающем диске,Вдоль по лунной дорожке неспешно кораблик плывет,Мы плывем на восток голубым океаном Индийским,Вдоль тропических бархатных благословенных широт,Пусть, напомнив про дом, нагоняют меня телеграммы,Пусть за дальним столом обо мне вспоминают друзья,Если в доме моем разыграется новая драма,В этой драме, наверно, не буду участвовать я…

Луч локатора сонный кружится на темном экране,От тебя в стороне и от собственной жизни вдали,Я плыву, невесомый, в Индийском ночном океане,Навсегда оторвавшись от скованной стужей земли,Завтра в сумраке алом поднимется солнце на «осте»,До тебя донеся обо мне запоздалую весть,Здесь жемчужин навалом, как в песне индийского гостя,И алмазов в пещерах, конечно же, тоже не счесть.

Пусть в последний мой час не гремит надо мной канонада,Пусть потом новоселы мое обживают жилье,Я живу только раз, мне бессмертия даром не надо,Потому что бессмертие то же, что небытиё,Жаль, подруга моя, что тебе я не сделался близким,Слез напрасно не трать, позабудешь меня без труда,Ты представь, будто я голубым океаном ИндийскимУплываю опять в никуда, в никуда, в никуда…

Как грустна осеняя вода…

Как грустна осенняя вода,Как печальны пристани пустые!Вновь сентябрь на наши городаНевода кидает золотые.

И, еще спеша и суетясь,Все равно — смешно нам или горько,Трепыхаясь в лиственных сетях,Мы плывем за временем вдогонку.

Ни надежд не будет, ни любвиЗа его последнею границей.Ах, поймай меня, останови,Прикажи ему остановиться!

Только ты смеешься, как всегда,Только ты отдергиваешь руки.Надо мной осенняя водаНачинает песню о разлуке.

Как грустна осенняя вода,Как печальны пристани пустые!Вновь сентябрь на наши городаНевода кидает золотые.

Канада

Над Канадой, над КанадойСолнце низкое садится.Мне уснуть давно бы надо,Отчего же мне не спится?Над Канадой небо сине,Меж берёз — дожди косые.Хоть похоже на Россию,Только всё же не Россия.

Нам усталость шепчет: «Грейся!»И любовь заводит шашни;Дразнит нас снежок апрельский,Манит нас уют домашний.Мне снежок — как не весенний,Дом чужой — не новоселье.Хоть похоже на веселье,Только всё же — не веселье.

У тебя сегодня слякоть,В лужах солнечные пятна.Не спеши любовь оплакать —Подожди меня обратно.Над Канадой небо сине,Меж берёз — дожди косые.Хоть похоже на Россию,Только всё же не Россия!

1963 Канада, порт Галифакс

Колымская весна

Памяти жертв ГУЛАГа

Потянуло теплом от распадков соседних,Голубою каймой обведён горизонт.Значит, стуже назло, мой седой собеседник,Мы холодный с тобой разменяли сезон.Нам подарит заря лебединые трели,Перестанет нас мучить подтаявший наст.Пусть болтают зазря о весеннем расстреле, —Эта горькая участь, авось, не про нас.

Станут ночи светлы, и откроются реки,В океан устремится, спотыкаясь, вода.Нам уже не уплыть ни в варяги, ни в греки.Только сердце, как птица, забьётся, когдаТуча белой отарой на сопке пасётся,И туда, где не знают ни шмона, ни драк,Уплывает устало колымское солнце,Луч последний роняя на тёмный барак.

Нас не встретят друзья, не обнимут подружки,Не дождётся нас мать, позабыла семья.Мы хлебнём чифиря из задымленной кружкиИ в родные опять возвратимся края,Где подушка бела и дома без охраны,Где зелёное поле и пение птиц,И блестят купола обезлюдевших храмовЗолотой скорлупою пасхальных яиц.

23 августа 1995 Переделкино

Ленинградская

Мне трудно, вернувшись назад,С твоим населением слиться,Отчизна моя, Ленинград,Российских провинций столица.Как серы твои этажи,Как света на улицах мало!Подобна цветенью каналаТвоя нетекучая жизнь.

На Невском реклама кино,А в Зимнем по-прежнему Винчи.Но пылью закрыто окноВ Европу, ненужную нынче.Десятки различных приметПриносят тревожные вести:Дворцы и каналы на месте,А прежнего города нет.

Но в плеске твоих мостовыхМилы мне и слякоть, и темень,Пока на гранитах твоихЛюбимые чудятся тениИ тянется хрупкая нитьВдоль времени зыбких обочин,И теплятся белые ночи,Которые не погасить.

И в рюмочной на МоховойСреди алкашей утомленныхМы выпьем за дым над НевойИз стопок простых и граненых —За шпилей твоих окоем,За облик немеркнущий прошлый,За то, что, покуда живешь ты,И мы как-нибудь проживем.

1981

Меж Москвой и Ленинградом

Меж Москвой и ЛениградомНад осенним жёлтым чадомПровода летят в окне.Меж Москвой и ЛениградомМой сосед, сидящий рядом,Улыбается во сне.Взлёт, падение и сноваВзлёт, паденье — и опятьМне судьба велит суровоВсё сначала начинать.

Меж Москвой и ЛениградомЯ смотрю спокойным взглядомВслед несущимся полям.Все события и люди,Всё, что было, всё, что будет,Поделилось пополам.Меж Москвой и ЛениградомШесть часов — тебе награда,В кресло сядь и не дыши.И снуёт игла экспресса,Сшить стараясь ниткой рельсаДве разрозненных души.

Меж Москвой и ЛениградомТёплый дождь сменился градом,Лист родился и опал.Повторяют ту же пьесуПод колесами экспрессаКсилофоны чёрных шпал.Белит ветер снегопадомТемь оконного стекла.Меж Москвой и Лениградом —Вот и жизнь моя прошла…

1977

Мне от тайны зловещей себя не отвлечь…

Мне от тайны зловещей себя не отвлечь,Ни в былые года, ни под старость:Почему так послушно пошли они в печь,За себя постоять не пытаясь?

Почему, не стараясь хоть голой рукойС близстоящим разделаться немцем,Так и двигались молча тупою толпой,Сквозь Майданек и через Освенцим?

Вспоминаю, хотя вспоминать не хочу,О смертельной той газовой бане,Где никто из бредущих — в кадык палачуНе пытался вцепиться зубами.

Почему так покорно толпа эта шла,Возникает вопрос невесёлый.Потому ль, что раздели их всех догола, —Человек же беспомощен голый?

Потому ль, что надежд берегла огонёкИх молитвы печальная фраза,Что внезапно еврейский вмешается Бог,И спасёт их от пули и газа?

Лишь частично на это ответили мнеЧёрно-белые старые снимки,Где Варшавское гетто пылает в огне,И дымятся бараки Треблинки.

16.07.2008

Мои палаточные города…