Русские и государство. Национальная идея до и после «крымской весны» - Михаил Ремизов

«Пять причин быть русскими» – так называлась статья президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова, которая была опубликована в журнале «Эксперт» в сентябре 2011 года[19]. Статья вызвала много откликов и широкую дискуссию. Что вполне объяснимо. Поскольку автор в противовес словам тогдашнего президента России Дмитрия Медведева о необходимости создания российской нации писал, в частности, о том, что по ходу этого строительства мы рискуем перестать быть русской нацией. С тех пор прошло два года. Поменялся и президент, и ситуация в стране несколько иная. Но статья по-прежнему актуальна. Тем более после известных событий в Западном Бирюлеве. В связи с этим, а также учитывая то обстоятельство, что 4 ноября в Москве и других городах России пройдет очередной «Русский марш», на который выйдут националисты, мы решили снова услышать мнение Михаила Ремизова о национальном вопросе.

– Михаил Витальевич, после вашей публикации в «Эксперте» «Пять причин быть русскими» прошло два года. Вы лично видите какие-то изменения в национальном вопросе?

– Пожалуй, табу на обсуждение национальных проблем на уровне официальной большой политики снято. Выборы 2011 года прошли фактически полностью без этой темы. На президентских выборах 2012 года эта тема присутствовала, по крайней мере, в повестке главного кандидата. А на выборах мэра Москвы 2013 года тема миграционной политики, этнической преступности присутствовала уже у всех кандидатов. Практически все они позиционировали себя немножко националистами. В этом отношении мы наблюдаем эволюцию.

Но основная мысль упомянутой статьи состояла в том, что Российской Федерации (при уважении к сложившимся формам самоопределения других этносов) ничто не мешает быть государством русских. Если русских понимать достаточно широко – на основе общности культуры и языка. Этот аргумент на официальном уровне как не был принят раньше, так не принят и сейчас. Об этом свидетельствуют и программные документы: концепция миграционной политики до 2025 года, стратегия национальной политики, федеральная целевая программа «Укрепление единства российской нации». В них нет целей, связанных с национальным развитием русского народа, сохранением этнокультурного баланса и сохранением России как страны с преобладающим влиянием русской культуры. Такие задачи считаются политически некорректными. Хотя, например, в недавно принятой национальной стратегии Татарстана прямо говорится о том, что один из ее приоритетов – всестороннее развитие татарского народа и укрепление Республики Татарстан как исторически сложившейся формы ее государственности. Да, где-то в официальных российских документах присутствует формулировка об особой исторической роли русского народа. Но нужны не декларации, нужно целеполагание. То есть четкая фокусировка целей и задач государственной политики на развитии русских как нации. В этом суть национального государства, и сегодня этого нет.

Я не думаю, что здесь что-то изменится в обозримое время. Но это не значит, что ничего нельзя сделать.

Допустим, государство считает русскую нацию просто одной из 180 этнических групп страны, от которых оно равноудалено. Но оно не может запретить этой нации воспроизводить, реализовывать свою идентичность. У большого народа тоже есть право на идентичность, как и у малых.

Ведь в этом нет никакого ущемления других, если вы просто пытаетесь остаться собой, начинаете задумываться и заботиться о собственных интересах. Все это должно происходить на уровне общественных пространств, общественных политик. Если будет получаться, то и государственная политика рано или поздно приложится.

– На последнем Валдайском форуме Владимир Путин говорил как раз о необходимости поиска новой стратегии национальной идентичности и на ее основе пресловутой национальной идеи. По словам президента, мы ушли от советской идеологии более 20 лет назад, а до сих пор не можем понять: кто мы теперь, кем хотим быть. У вас есть ответы на эти вопросы?

– На мой взгляд, главный секрет национальной идеи состоит в том, что ее не надо искать. Если государство ищет национальную идею – это признак нездорового состояния власти. Точно так же, если человек находится в поисках собственного достоинства, скорее всего, он им не обладает. Надо просто понять, что национальная идея у нас уже есть, и она состоит в том, чтобы быть нацией. Нация – универсальная ценность Нового времени. Быть нацией – значит быть суверенным, солидарным, культурно однородным сообществом, основанным на правовом равенстве граждан и демократической модели власти. Пять позиций. За каждой из них – своя стратегия, которая требует серьезной, масштабной, последовательной и планомерной работы. Очень непростой в нынешних обстоятельствах места и времени, но вполне понятной. Выполнение этих задач, мне кажется, и будет ответом на вопросы: кто мы и чего хотим.

– Выходит, наверху этого не понимают. Некому подсказать?

– Может быть, это слишком просто, чтобы быть интересным. На самом деле здесь есть некая порочная традиция камланий вокруг «русской идеи», сформированная еще русской философией. И когда политики обращаются к этой тематике, они сразу попадают в некий давно очерченный порочный круг.

– На Валдае президент также заявил: националисты должны вспомнить, что Россия формировалась как многонациональное государство с первых своих шагов, и, начиная эксплуатировать тему русского или любого другого национализма, мы начинаем уничтожать самих себя. Вы разделяете эту точку зрения?

– Я не разделяю эту точку зрения. Формирование России в смысле ее национальной модели совсем не так уникально, как многим кажется. Да, это большое пространство, где соприкасается много народов. Но единственное, что связывает все эти народы между собой, объединяет их в какую-то целостность, – то, что все они в той или иной степени подверглись воздействию русской культуры. То есть были хотя бы отчасти русифицированы. Если эта гравитация работает дальше, мы сохраняемся как целостность, если она выключается, мы распадаемся.

Вообще, процессы ассимиляции, поглощения, абсорбции были очень активны при формировании русского этноса. Как и все крупные народы, он сформирован в существенной мере благодаря ассимиляции. Но при этом большинство российских народов сохранили собственную историческую память и будут сохранять ее в дальнейшем. Время массированных ассимиляций – а это часть XIX и почти весь XX век, – по всей видимости, миновало. Исходя из того, что все этносы на территории России будут сохранять свою идентичность, они будут иметь и свою форму национализма. Я имею в виду в данном случае национализм в нейтральном ключе – как определенную политику идентичности. Явная формула интеграции, которая вырисовывается, – это не поиск общего знаменателя, некой усредненной идентичности, а своего рода «интер-национализм» через дефис, как диалог между национализмами российских народов с акцентом на поиск разумных аргументов в пользу того, чтобы жить вместе и искать взаимоприемлемый модус вивенди. Но для того чтобы этот диалог был возможен, необходим национализм – опять же в нейтральном смысле, в смысле стратегии национальной идентичности – самого большого народа, вокруг которого формировалось государство.

Что же касается попытки склеить все это в рамках исторической общности «россиян», то пока из этого получается либо «холодная манная каша», которой никого не накормишь (и здесь вспоминаются словесные ритуалы позднесоветской эпохи, под спудом которых, как выяснилось, уже тогда бурлила энергия будущих кровавых конфликтов), либо откровенная взрывная смесь. Пример – спортивный патриотизм, который, будучи главной надеждой «российского проекта», становится ареной взаимной ненависти для разных частей страны. Можно вспомнить многочисленные и по сути регулярные случаи освистывания российского гимна или минут молчания по жертвам терактов со стороны болельщиков «кавказских» команд и спортсменов. В этом же ряду – громкая неудача конкурса «Россия 10», который как раз и был попыткой стилизовать образ страны как некий мультикультуралистский букет.

– Очевидно, что в последнее время (и это наглядно продемонстрировали события в Бирюлеве) происходят тектонические движения на национальной почве. Как бы вы оценили эти процессы?

– События в Бирюлеве, Пугачеве и многие другие аналогичные ситуации говорят о наличии спонтанной, иммунной реакции общества на процессы иммиграции, нового переселения народов. Общество стихийно сопротивляется так называемой обратной колонизации, когда периферийные народы прежней империи переходят в контрнаступление и в своеобразной форме колонизируют старую метрополию. Клановая экономика, этническая преступность и массовая миграция – части этого процесса.