След обрывается у моря... - Анатолий Ромов
- Дата:19.07.2024
- Категория: Документальные книги / Прочая документальная литература
- Название: След обрывается у моря...
- Автор: Анатолий Ромов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анатолий Ромов
След обрывается у моря…
История, рассказанная офицером пограничных войск
Все началось так...
На складе я получил обмундирование. Черные брюки, черные ботинки, синий китель, мичманку, белую сорочку, перчатки. И погоны. Два золотых прямоугольника с узенькой черной полоской посредине, обшитые по краям зелеными кантиками. Они, эти зеленые кантики, решительно меняли теперь всю мою жизнь. В течение каких-то минут они превращали меня, известного и маме, и товарищам, и девушкам как просто Володька, или Володенька, или в лучшем случае Володя, в офицера пограничных войск СССР, штурмана морских погранчастей, лейтенанта Владимира Минкевича. Это получилось как-то удивительно просто и в то же время, хоть я давно ждал этого момента, очень неожиданно для человека, прожившего на земле двадцать один год.
Я еще не очень точно представляю себе, что такое служба в пограничных войсках. С этим неясным представлением, с тщательно упрятанными во внутренний карман комсомольским билетом, дипломом и направлением в часть да еще, пожалуй, с чрезмерно горячим желанием скорее стать своим человеком в этом еще таинственном для меня краю нашей земли, который зовется государственной границей, я еду на Балтику. Это происходит поздней осенью, в ноябре 1961 года. Я еще не знаю, какие испытания ждут меня впереди, не знаю, что через несколько месяцев мне придется с пистолетом в руках, в красном спасательном жилете спрыгнуть на палубу корабля. Нет, ничего этого я пока не знаю. Я только могу, наблюдая из окна вагона за блеклыми осенними пейзажами и аккуратными мызами Прибалтики, вспоминать прошлое – и то не все, а самое главное – то, что прочно удержалось в памяти...
В Удельной идет дождь
В Удельной идет дождь. Типичный подмосковный, пахнущий мокрой землей, прелью, подмокшими шпалами и чуть-чуть гарью костров, что жгли перед дождем на приусадебных участках. Я стою на полустанке и внимательно оглядываю людей, растянувшихся неровной толпой по краю платформы. Ждут поезда, и мне нельзя упускать из виду троих – пожилого мужчину в светлом плаще и с чертежным рулоном под мышкой, девушку с мило вздернутым носиком – она почему-то не открывает зонт, а держит его в руках – и старушку с кошелкой, из которой торчат батоны. Мне надо заметить, в какие вагоны эти трое сядут, запомнить и даже, если я не полагаюсь на память, описать потом их точные приметы. Поезд должен подойти с минуты на минуту...
Начинается осень; я учусь в девятом классе и живу под Москвой, в Удельной. Мне шестнадцать лет. Я все взвесил и решил, дорога выбрана: я буду учиться на пограничника. Поэтому я стою на платформе и тренирую свою память на наблюдательность.
Не думайте, что это игра – стоять на платформе. Это очень серьезно. Настолько серьезно, что об этом не знает никто – ни друзья, ни родные.
Мама, например, убеждена, что я должен поступить в МГУ, на геофак. Но я уже давно решил по-иному. Зимой на Дальнем Востоке погиб офицер пограничных войск Владимир Минкевич, мой отец. Его судно, возвращаясь с ответственного задания, потерпело аварию и пошло ко дну. Отца удалось подобрать и доставить на берег, но спасти не удалось: он умер в госпитале...
Трудно вспоминать об этом, еще труднее рассказывать. Но этого я никогда не забуду...
Пограничником был не только мой отец, но и дед, Кирилл Минкевич. Так мог ли я отступить от семейной традиции?
Перед экзаменами на аттестат зрелости я послал документы в Ленинград, в приемную комиссию военно-морского пограничного училища. И скоро получил вызов на экзамены.
Мама об этом не знала. Пограничники, друзья моего отца, по моей просьбе «подготавливали» ее к этому известию. Но до самого последнего момента, до моего отъезда в Ленинград, она надеялась, что я буду поступать в МГУ.
И вот я в училище. Годы учебы, практика на кораблях, учебное плавание вокруг Европы...
И все это уже в прошлом. Все это только в памяти. А я сижу у вагонного окна, слежу за уплывающими назад прибалтийскими лесами, и мне уже не хочется вспоминать. Мне хочется думать о будущем...
Мозги не проверяются
Другой поезд. Другой встречный ветер. И другой, совсем другой человек стоит у вагонного окна. Он ничем не отличается от остальных пассажиров. Столько же, как и другие, стоит у окна в коридоре, меланхолично разглядывая взмокшие и озябшие осенние деревья. Не чаще, чем все, ходит в вагон-ресторан и, возвращаясь оттуда, не больше остальных курит, деликатно выпуская дым в сторону от соседа.
По виду, по движениям, по односложным ответам нельзя определить ни его характера, ни точного возраста, ни того, о чем он думает. Он ничем не примечателен – больше сказать нечего. Обычный турист. Об этом сообщают проездные документы, путевки и билеты, которые вежливо и внимательно просматривают советские, польские, немецкие проводники, таможенники, пограничники на всем пути следования поезда Москва – Берлин.
Минск... Брест... Варшава. Чем ближе к Берлину, тем спокойнее и неприметнее человек. Только курит он чуть чаще, и, если внимательно следить, больше стали пересыхать губы. Темнеет. В чернеющем стекле смутно отражается его лицо. Абсолютно никаких примет. Разве только чуть заметный шрамик возле левой брови, у виска – след драки в далеком детстве. Через несколько месяцев эта примета будет размножена, ее повторят десятки фотографий...
Утром его встречает шум берлинского вокзала. Туристский автобус, знакомые витрины и вывески чистых и широких улиц, чемодан, брошенный на кровать в номере большой гостиницы. И настойчивое – остаться одному.
Но, оказывается, это совсем просто – остаться одному, и еще проще – очутиться в западном секторе.
И вот они сидят наконец друг против друга. Он глядит на этих людей и удивляется, до чего же все просто в жизни. Вот так все и происходит – запросто, будто между прочим. Он берет предложенную сигарету, прикуривает. Слушает. Задание кажется несложным. Кое-что записать, кое-что запомнить. И все. Правда, ему дают понять, что, если он сделает что-то большее, жалеть об этом не придется...
Через несколько дней поезд Берлин – Москва мчит назад. Позади Варшава, а вот и Брест. Снова пограничники, таможенники... Он чуть заметно усмехается: осматривайте, осматривайте. Мозги не проверяются...
Это верно. Мозги не проверяются. И проводники желают ему доброго пути, а поездные радиоузлы играют старые, давно известные пластинки. «Любимая, знакомая, широкая, зеленая...», «Не нужен мне берег турецкий...»
Да, это был другой поезд. Другой встречный ветер. И другой, совсем другой человек у окна...
«Анна-Мария Р.»
26 ноября. Раннее утро. Холодно, сыро. Я стою на влажном бетонном пирсе военной гавани города Н., одного из торговых портов Прибалтики. Вдали – приближающийся с каждой секундой силуэт корабля. В тумане вырисовываются контуры боевой рубки, мачты... Это мой корабль. Выпустив шлейф черного дыма, он идет к причалу. Поданы и закреплены швартовы, спущен трап.
Очень высокий, немного полноватый, с небольшими аккуратными усиками, капитан третьего ранга – я сразу понимаю, что это командир, – ждет, пока я поднимусь на мостик, смотрит на меня, потом улыбается, говорит отрывисто:
– Отлично, штурман. Что ж, поздравляю вас.
Я оглядываюсь. Сзади стоят еще два офицера. Один – худощавый темноглазый старший лейтенант, на лице которого выделяются заостренные скулы. Другой, тоже старший лейтенант с инженерскими молоточками на погонах, незаметно подмигивает мне: поплаваем, друг!
Беру свой чемодан, хочу спуститься вниз. Пусть мне покажут мою каюту...
– Штурман, вы куда? А работа?
– Но я... – Мне кажется, что я ослышался. Я никак не ожидал этого. Я думал, что мне дня два-полтора, ну, хотя бы день дадут отдохнуть, осмотреться, привыкнуть к кораблю. И вот – на тебе... Не успел ступить на палубу – берись за работу...
В растерянности, так и забыв чемодан на палубе, я спускаюсь в штурманскую рубку – она тут же, под мостиком, четыре ступеньки вниз по тралу. Алексей Дмитриевич Пименков – так зовут моего командира, – спустившись со мной, помогает мне достать карты. Циркуль, линейку и карандаш я нахожу сам.
– Значит, поработаем, штурман? – говорит командир.
Я закусываю губу, включаю лампу над столом, прилаживаю кальку.
– Значит, прокладочку, как всегда, – слышу я за спиной голос командира, и мне кажется, что он улыбается. – Обратите внимание на сорок первый квадрат...
«А ну-ка, штурман, прокладочку!» — говорит лейтенанту Минкевичу командир корабля капитан 3-го ранга ПименковЯ оборачиваюсь – нет, командир совершенно серьезен. Снова склоняюсь над картами, и вдруг...
- Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря - Михаил Мельтюхов - Прочая документальная литература
- Горькие воды - Геннадий Андреев - Прочая документальная литература
- Взрыв корабля - Николай Черкашин - Прочая документальная литература
- В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг - Прочая документальная литература / Исторические приключения
- День М. Когда началась Вторая мировая война? - Виктор Суворов - Прочая документальная литература
- Люди, годы, жизнь. Воспоминания в трех томах - Илья Эренбург - Прочая документальная литература
- Японский фронт маршала Сталина - Анатолий Кошкин - Прочая документальная литература
- Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского - Гомер - Прочая документальная литература
- Алма-Ата неформальная (за фасадом азиатского коммунизма) - Арсен Баянов - Прочая документальная литература
- Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России - Леонид Млечин - Прочая документальная литература