Рассказы - Денис Кудерин
- Дата:20.05.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Рассказы
- Автор: Денис Кудерин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Денис Кудерин
Рассказы
РУССКИЙ ДЗЕН: БЕСКОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА
Ничего не происходит. Разве что снег идет. Просто падает с неба – без смысла и пафоса, вне всяких контекстов. 20-й микрорайон тих и безлюден: местные жители не являются в большинстве своем любителями пеших прогулок – не тот пейзаж, не тот климат, не та страна, не тот «дух времени». Да и сами люди – не те, и лица у них хмурые и подозрительные. Короче, факт: прохожих, совершающих неторопливые променады и моционы, нет. Есть тени, шмыгающие туда-сюда в сумерках, каковые в это время года имеют обыкновение почти сразу после обеда наваливаться на белый свет со всех шести сторон и его поглощать, жирнея и густея.
Редкий автобус доедет до конечной остановки микрорайона. Номера этих маршрутов, упирающихся как бы в земной предел, я, в знак уважения к водителям и кондукторам, озвучу: Восьмой, Двадцать пятый-А, Двести четвертый. Остановка носит имя «Универсам». В пристанционном киоске можно купить пирожок и стаканчик растворимого кофе. И, попивая раскаленный напиток маленькими глотками и откусывая от вялого, неудачно реанимированного в микроволновке пирожка, постоять на ветру.
Безграничные угрюмые пространства. Одинаковые здания, образующие стройные геометрические ряды – это если смотреть сверху, например, из иллюминатора бомбардировщика или с плеча ангела, проносящегося мимо нашей юдоли в иные страны. Жилища в виде многоэтажных ульев, в которых человеческие существа живут лишь потому, что в детстве их разум подвергли страшным, отвратительным превращеньям. Здесь никто никого не любит. Благо, на свете есть вещи сильнее и важнее любви. Здания стоят, открытые всем стихиям, и ждут. А чего они ждут – я не ведаю.
За рядами домов располагается обширный, похожий на заброшенный ядерный полигон, пустырь, который далеко-далеко на линии горизонта прерывается чахлыми лесопосадками. Периодически (чаще весной) там, на пустыре, находят человеческие трупы – да все какие-то ущербные и неказистые, безголовые, словно личинки. И больше ничего интересного в местной природе нет.
Покойно и скучно здесь у нас. Как на Марсе. Разве что вот снег пошел. Октябрь почти закончился. Зима почти началась. Говорят, кинорежиссер Роман Полански, выйдя из кинотеатра после премьеры фильма с Брюсом Ли, испытал такой катарсис, что бросился бежать куда глаза глядят – и бежал, пока не обессилел и не свалился в канаву. И мне тоже хочется отсюда побежать, только по другой причине – ввиду голой, как смерть, тоски. Только дисциплина и инерция удерживают меня на месте.
Универсальный магазин – сердце микрорайона. Не только место, где совершаются покупки, но и своего рода храм, посещение которого придает любому прожитому дню местного жителя как бы дополнительное измерение. Приходящий сюда автоматически становится участником спектакля, имитирующего хотя и не саму жизнь, но призрак жизни, а большего нам, скромным и терпеливым, и не нужно. Люди снуют с тележками и корзинами вдоль прилавков, о чем-то друг с другом переговариваются, мусолят в пальцах мятые купюры: кое-как, но все же существуют в ярком свете ламп.
Особенно любят посещать магазин старики и старухи. Увы, они не производят впечатления благообразных счастливых людей на заслуженной пенсии, а выглядят, как старые больные животные, которые скоро умрут и будут закопаны в мерзлую землю. (Кладбище тут, кстати, недалеко: если ехать по трассе вдоль пустыря далее за черту города, оно будет по левую руку.) Не надо пожилых, намаешься с ними. Проигнорируем и местную молодежь – озлобленных зверьков, явившихся в этот мир незваными гостями, как бы по недосмотру и халатности, а то и совершеннейшему равнодушию судьбы: вот они и шатаются здесь, живут, как могут, а могут гнусно, криво и невпопад.
Возьмем человека средних лет. Вот он – в черной вязаной шапке, надвинутой на глаза, в куртке нараспашку, в мокрых ботинках. Никуда не торопясь и никому не улыбаясь, он прохаживается среди полок с товарами в алкогольном отделе. Обычно в этом закутке ажиотаж, но в данный момент немного схлынуло – одни уже опохмелились, другие еще не начали; тайм-аут, 4 часа пополудни. Мой человек находит, наконец, то, что искал – водку, которая стоит ровно 101 рубль, другую он не берет: пунктик.
Мужичок – его зовут Владимиром – вышел из магазина. Снег продолжал спокойно падать: оттуда, сверху,- сюда, вниз. Было приятно, что ложась на грунт, снег не таял – земля словно прихорашивалась, одеваясь в китайский траур. Владимир резко свернул во двор одного из близстоящих девятиэтажных параллелепипедов. Там он закурил сигарету и дальше пошел уже медленнее, наслаждаясь процессом вдыхания и выдыхания дыма.
Группа подростков, лица которых скрывали капюшоны, прошмыгнула мимо. В детской песочнице спали тревожно бродячие псы. Владимир докурил, запустил окурок в небо и вошел в подъезд, приложив таблетку магнитного ключа к глазку замка. В подъезде горели лампы, тускло и желто. В маленькой нише под лестницей который месяц разлагался кем-то не донесенный до контейнера мешок с органическими отходами. Владимир подошел к дверям лифта и вызвал оный, нажав на оплавленный пластмассовый пупырь. Где-то там наверху отозвалось. Кабина поехала вниз с потайным гудением, и ехала долго: Владимир успел стряхнуть с сапог снег, громко топая по бетонному полу.
Он ехал в лифте, дыша через раз (в углу кабины кто-то наложил нехилую кучу) и читая надписи на стенах. По поводу одной из них (свежей) сплюнул. Владимир вышел на девятом этаже, проследовал мимо обитого материей сундука, в котором, бывало, ночевал, и позвонил в дверь нужной ему квартиры. Ему открыл Николай – немолодой, но крепкий еще мужик, бугай с аккуратной, как у капитана дальнего плавания, бородкой. Молча впустил гостя. Володя снял обувь, верхнюю одежду, головной убор и прошагал, мягко ступая шерстяными носками по ковру, на маленькую, но удаленькую кухню. Там уже был накрыт стол – простые закуски, холодные и горячие, лежали по тарелкам, как родные.
– Взял? – спросил Николай хриплым баском.
– Ну обижаешь, Колян, – развел руками оказавшийся лысым Владимир, вынимая из кузовка покупки, – как не взял? Взял.
Друзья сели за стол. Николай принял из рук Владимира бутылки, одну положил в холодильник, другую осмотрел со всех сторон и свинтил ей щелкнувшую предохранителем головку. Разлил по граненым стаканам. Выпили. Стали закусывать.
– Ну что там, сыпет? – спросил, жуя кусок сардельки и показав взглядом на окно, Николай.
– Сыпет, хули, – ответил Владимир. – И не тает. Ебунцово, однако.
– Покров день сегодня. Зима, значит, морозная будет.
– Ага. А у тебя ведь, Николай Иваныч, рождение, вроде, скоро – в ноябре, или я путаю?
– Не путаешь, 28 ноября. Приглашаю.
– Приду, – Владимир улыбнулся – впервые за время моего с ним знакомства. – Наливай по второй, Коль.
Здоровяк Николай Иваныч, двигая плечами, как паровозными шатунами, разлил еще по пятьдесят. Выпили. Похрустели солеными огурцами.
– Хорошие у жинки твоей огурчики получаются, изумительные! – восхитился громко Владимир. – У моей похужей – квелые какие-то выходят, так-то вроде и ничего: если в салат там или в рассольник, то сгодятся, но эти… – он подержал в пальцах маленький изогнутый зеленец, закрыл глаза, поместил его в рот и, разжевывая, помотал головой, изобразив неземное блаженство. – Ух!
– Да, хорошие, – согласился Николай.
Владимир подвинул к себе блюдце, на котором лежало нарезанное тонкими ломтиками сало. Взял один кусочек, съел его, взял другой и, понюхав, тоже приговорил.
– И сало у тебя всегда отменное. За одно сало и люблю к тебе ходить, – тут Владимир посмеялся немного, приглашая повеселиться и Николая, но тот шутку друга пропустил, ибо глядел задумчиво в окно, за которым интенсивно сгущался мрак.
– Сало у тебя, говорю, доброе! – не унимался шебутной Владимир. – Две прослойки мяса – смори сюда: одна потоньше, другая потолще, и солено, как надо – ни «пере», ни «недо» – а в аккурат! И шкурка, гляди – не мягкая, но и не резиновая, а точно по ГОСТу – приятная такая на укус, да терпкая! Чесночок, перчик, пряности! Объедение! – Обмакнув в блюдце с горчицей, он скушал еще один кусок. – Тесть у тебя умеет солить, умеет, старый хрыч!
– Да, это у него выходит, – снова согласился Николай.
Владимир дожевал сало и перешел к поеданию из кастрюльки отварной картошечки, щедро политой маслом, посыпанной укропом и еще горячей. Жуя, он притоптывал от наслаждения ногой.
За окном стемнело совсем, вдоль дороги внизу зажглись слабосильные, словно чахотошные, фонари. Неслышимые отсюда, ехали по шоссе игрушечные автомобили.
Выпили еще по одной: за зимушку-зиму.
– Слушай, Николя, – молвил Владимир, откинувшись на спинку стула, – а ты в бессмертие души веришь?
– Чего? – не понял друг, нюхавший в этот момент черный хлеб.
- Пейзаж с эвкалиптами - Лариса Кравченко - Современная проза
- Вдовы по четвергам - Клаудиа Пиньейро - Современная проза
- Белый кафель, красный крест - Ника Муратова - Современная проза
- Собрание прозы в четырех томах - Довлатов Сергей Донатович - Современная проза
- ПираМММида - Сергей Мавроди - Современная проза
- Скажи ее имя - Франсиско Голдман - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Угодья Мальдорора - Евгения Доброва - Современная проза
- Обеднённый уран. Рассказы и повесть - Алексей Серов - Современная проза
- Акушер-ха! - Татьяна Соломатина - Современная проза