Прототип - Анатолий Андреев
- Дата:25.05.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Прототип
- Автор: Анатолий Андреев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анатолий Андреев
Прототип
Однажды я находился в необременительной командировке в Гродно. Несколько приятных поручений официального характера, которые при желании можно было считать миссиями, да плюс личные, опять же, необязательные дела — вот и все мои хлопоты.
Стояло бабье лето, моя любимая пора. Времени было сколько угодно, беззаботное настроение соответствовало великолепной погоде. Город будто специально был создан для того, чтобы в нем можно было не спеша, со вкусом распрощаться с летом. И само это сладкое затянувшееся прощание становилось убедительным началом какой-то новой встречи. Все время хотелось грустно улыбаться, поправляя солнцезащитные очки.
Компактный центр города Гродно достаточно велик для того, чтобы в нем можно было затеряться, и вместе с тем достаточно камерный, чтобы ощущать его как единое целое, имеющее свое лицо и свой характер. Меня не покидало ощущение, что я в гостях у новых милых друзей — в той фазе процесса, когда мне еще искренне рады, и я с удовольствием оправдываю их ожидания: свежие впечатления отчетливо ложились на душу. Неторопливым шагом я прошел вдоль живописных скверов по улице Ожешко, свернул на булыжную Советскую, вышел к знаменитому Фарному костелу, украшающему старинную Советскую площадь, мимо театра советской постройки спустился к Неману, чтобы насладиться видом набережной. Современное лицо городу придавала хорошо сохранившаяся старина. Вот он, рецепт молодости и привлекательности.
Присев за деревянный столик на открытой террасе, я отпил добрый глоток холодного светлого пива из запотевшего бокала и, совершенно разомлев, наблюдал за рекой. «Странно, — лениво струились мои мысли, — вот в Ростове Дон является центром мироздания, город буквально обвивается вокруг реки, и река определяет жизнь города; это именно Ростов-на-Дону. Есть еще Лондон на Темзе, Самара на Волге. О Гродно не скажешь — Гродно-на-Немане, река не стала градообразующим началом. Почему, интересно? Величавый Неман существует как-то отдельно от города. Город сам по себе, а река.»
— Привет, привет, — укоризненно крякнул чей-то баритон возле меня. Ухо привычно отметило виртуозно исполненную интонацию: со мной здоровались, в чем-то уличая. Браво. В другой момент я бы все простил нарушителю спокойствия за этот артистичный пассаж, за блистательно возведенную на меня напраслину. А сейчас мне бы без двойного дна: просто солнце, пиво, почти летний вечер. Желательно одиночество — если, конечно, не придет та, ради которой я приехал сюда «по делам».
— Мир тебе, Григорий, — тоном «ныне отпущаеши» ответил я и пригубил пиво, прежде чем подняться и протянуть руку своему минскому приятелю.
— Наслаждаешься последними ласковыми деньками? — вновь с обвинительным уклоном рокотнул баритон.
— Наслаждаюсь погодой, — неизвестно в чем стал оправдываться я, отметив на горизонте души первую тучку, предвестницу раздражения. Мне, человеку мир- ному, хотя и, не исключено, несколько распущенному (такова неприглядная сторона культа свободы и воли), явно навязывали ничтожный поединок. Я же предпочитал способы самоутверждения более приятные и менее хлопотные, как-то: писать романы и заводить романы с прелестными женщинами.
— Разве писатели умеют наслаждаться жизнью? Разве ты видишь все это диво? — Григорий, не глядя, ткнул пальцем в сторону огромной кирпичной трубы, портившей вид на Неман. — Нет, ты не видишь райских кущ у себя под носом; ты пишешь пасквили, рассчитывая на дешевую популярность.
Бывают же люди из числа мужчин, отношения с которыми складываются всегда мелкие, однако до предела запутанные. Они не умеют общаться иначе, как «выясняя отношения». Особенно я не завидую женщинам, чьими любовниками являются эти занудные отставнички; мужья из этих провинциальных артистов никудышные, отцы — тем более, и к сорока годам они, как правило, уже неоднократно разведены — то бишь «наслаждаются свободой» (кутаться в пышные фразы — едва ли не единственное, что они умеют). Они вечно в обиде и в засаде, вечно в претензии на все и вся и вечно чем-то недовольны из ложно понятого правила хорошего тона. Кислая мина словно приросла к их мягким и безвольным чертам. Именно таков был Григорий, занесенный каким-то ветром из Минска в Гродно чудным вечером.
Не успел я допить свой бокал до половины, как уже выяснилось, что я виноват перед Григорием — безнадежно и бесповоротно виноват. Оказывается, он уже полгода дулся на меня; возможно, он говорил правду, мне было трудно судить: я не видел его больше года.
— Что же я такого натворил? — вежливо спросил я, пытаясь все же ловить взглядом безмятежные оттенки заката: я сел так, чтобы видеть заходящее солнце, а не людей, его заслоняющих.
— Как что? — всплеснул руками обиженный Григорий. — Ты же с меня списал героя твоего романа «Гармония — мое второе имя». Это же карикатура на меня. Весь город тычет пальцами, все меня узнают.
— С чего ты взял? — спросил я, думая при этом примерно следующее: «Всему городу, родной, ты нужен, как в бане пассатижи».
Ленивое солнце с бледным ананасовым оттенком завораживало меня больше, чем бредни Григория. Город Гродно жил в неторопливом ритме солнца: вот в чем секрет вальяжности горожан, выглядящих все сплошь как туристы. Интересно, есть ли здесь биржа труда? Я бы не удивился, если бы горожане слыхом не слыхивали о подобном учреждении.
— Мне сказали об этом сотрудницы журнала, где был напечатан твой роман. Говорю тебе как другу: Лидку блондинку знаешь? Вот она и сказала.
Я знал только, что Григорий числился в ленивых поклонниках «Лидки».
— Скажи мне: верно, что именно я стал прототипом твоего романа?
— Нет, неверно.
— Признайся, N., что разглядел во мне героя: я тебе все прощу. С тебя пиво — и разбежались. Идет?
— Прототипом моего романа был я; это самый банальный случай во всей литературе, — внятно ответил я, автор. — Можешь рассказать о моем саморазоблачении всему городу. — Не приписывай себе несуществующих достоинств. Писатели, как все пустые люди, имитируют личность, подражают другим. В этом и заключена суть таланта: в имитации. Разве нет? Вы паразитируете на других, на таких, как я.
Возражать дураку, который наловчился выражаться умными словами, — самое тягостное из всех известных мне занятий.
— Я поставлю тебе пиво. Только с условием.
В моем маршальском тоне не было ни намека на капитуляцию.
— Никаких условий. Извинения и пиво в благодарность за мой кроткий нрав.
Наглость пустышки, возомнившей себя романной личностью, превосходила
все мыслимые пределы.
— Ну и черт с тобой. Обойдешься без моего пива.
— Хорошо, я согласен на твои заведомо неприемлемые условия. Ты пользуешься моим незаслуженно хорошим отношением к тебе. К тому же тебе чуждо великодушие. А таланты, заметь, великодушны.
— Условие простое. Я ставлю тебе пиво за то, чтобы ты великодушно оставил меня одного. Немедленно.
— Ты предлагаешь, чтобы я взял твое угощение деньгами?
— Именно. И тут же растворился в нагретом воздухе.
— Тогда это будет два пива.
— В таком случае тебе придется уносить ноги в два раза быстрее.
Солнце не стало дожидаться, чем окончится мой торг с Григорием; оно, презрительно уменьшаясь в размерах, погрузилось за кромку леса и скрылось, с намерением направляя свои остывающие прощальные лучи в сторону от меня.
— Прототип чертов, — выругался я и, чтобы немного взбодриться, заказал себе второй бокал прохладительного напитка.
Когда я допивал бокал (пивной хмель удивительно рифмуется с легкой печалью), в голове моей сложился рассказ, который я и записал тем же поздним вечером, переходящим в ясную ночь, — после того, как проводил свою подружку, раздражительно напоминавшую Мэрилин Монро, легкомысленно впорхнувшую в информационную эпоху на своих умопомрачительных шпильках, очаровательно не выходящих из моды, как и красивая женская ножка. Вот только концовка опуса мне никак не давалась. Смысл никак не хотел становиться объемным, внутренне противоречивым и распирающим форму изнутри, как это положено смыслу в приличном рассказе. Моим мыслям не хватало решающего штриха.
Пустяковый рассказ ни о чем не отпускал меня, и я, уподобляясь классику жанра (я развалился на просиженном диване, копируя расслабленную чеховскую позу; Антон Павлович интеллигентно пялился мне в спину с фотографии, стоявшей у меня на столе, на котором царил толстовский порядок), позвонил своему давнему приятелю, прозаику Кр. Хорошуну, считавшемуся выдающимся экспертом по части чужих шедевров, — очевидно, потому, что сам давно уже ничего не писал, — и поделился с ним своими соображениями.
— Написал рассказ под названием «Прототип». Впервые позволил себе вставить почти реальную сцену. Представляю, как обидится пострел Григорий. Но он сам напросился. Оцени-ка свежим взором, почитай. Кажется, чего-то не хватает, не могу понять чего.
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Атеистические чтения - Олег Оранжевый - Современная проза
- Лето Мари-Лу - Стефан Каста - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Ортодокс (сборник) - Владислав Дорофеев - Современная проза
- Песни мертвых детей - Тоби Литт - Современная проза
- Как я съел асфальт - Алексей Швецов - Современная проза
- АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина - Современная проза
- Мне грустно, когда идёт дождь (Воспоминание) - Рэй Брэдбери - Современная проза
- Отдайте мне ваших детей! - Стив Сем-Сандберг - Современная проза