Рейтинговые книги

Три богатыря - Светлана Шенбрунн

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Три богатыря - Светлана Шенбрунн. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте club-books.ru (книга онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
0/0
Описание онлайн-книги Три богатыря - Светлана Шенбрунн:
Этот рассказ я уже пыталась когда-то записать, но поди ж найди его теперь в недрах переполненных и большей частью давно неработающих компьютеров. Легче начать с начала.
Читем онлайн Три богатыря - Светлана Шенбрунн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3

Светлана Шенбрунн

Три богатыря

Этот рассказ я уже пыталась когда-то записать, но поди ж найди его теперь в недрах переполненных и большей частью давно неработающих компьютеров. Легче начать с начала.

Доктора Пумпянского мне присоветовала Алла Леви (тогда еще Русинек). Что-то в правой стороне моего живота потребовало вдруг срочного вмешательства специалиста, а я в ту пору еще плохо ориентировалась в системе медицинского обслуживания в Израиле.

Выяснилось, что доктор хоть и значится в штате больничной кассы, но врачебную практику ведет не в поликлинике, а на дому, в той самой квартире, где проживает.

Квартира располагалась на первом этаже (правильнее сказать в бельэтаже) добротного дома в престижной части города, на улице Аза — неподалеку от скверика, в котором установлен памятник расстрелянным идишским поэтам и другим деятелям Антифашистского комитета. Дверь мне открыла женщина лет шестидесяти в темном атласном халате, со строгим, пожалуй, даже хмурым выражением лица. Буркнула: «Лехамтин (подождать)», ‎— ‎и скрылась в длинном узком коридоре, из глубин которого лились дивные запахи пряного жаркого.

Я присела на светлый полированный диван с овальными подлокотниками и принялась рассматривать стеллажи, занимавшие все пространство противоположной стены. Потолки были высокие, а стеллажи на удивление простецкие: прочные грубые доски, тесно уставленные роскошными художественными альбомами на разных языках. В Москве я ни у кого не встречала такого богатства — может быть, потому что знакомство водила с немногими художниками, в основном молодыми и непризнанными, не имевшими ни собственных студий, ни средств.

Широкое окно прикрывала кованая решетка, несомненно, выполненная по рисунку заказчика. Надо полагать, этой женщины в атласном халате. На потолке, на резной деревянной платформе были укреплены обычные меленькие электрические лампочки, но композиция показалась мне очаровательной. Как-то даже не верилось, что из таких дешевеньких материалов можно создать такой шедевр.

Предыдущая пациентка вышла, и доктор пригласил меня в кабинет. По моему акценту он сразу догадался, откуда я, и перешел на русский язык. Тут же, осматривая меня, успел сообщить, что родился, вырос и получил медицинское образование в Варшаве, но в тридцать девятом бежал от немцев на восток и вскоре угодил в советский лагерь.

‎— Поначалу привезли в Инту, потом довелось побывать и в других местах, ‎— ‎доложил он без особого выражения в голосе.

‎— Русский язык у вас превосходный, ‎— ‎похвалила я.

‎— Нет худа без добра, ‎— ‎согласился он.

Получив рецепт, я удалилась.

Во второй мой визит доктор Пумпянский встретил меня уже как старого знакомого и не преминул поделиться некоторыми воспоминаниями о лагере.

‎— Снаружи, знаете, минус сорок, иногда и пятьдесят, полярная ночь. Работа: рытье шахт и добыча угля. Пытались сделать из нас шахтеров. Земля — кремень, вечная мерзлота. Орудия труда ‎— ‎кайло, лопата и тачка. Десяти, а порой и двенадцатичасовой рабочий день, какие-то фантастические, абсолютно недостижимые нормы выработки.

Я уже читала и Солженицына, и Шаламова, так что доктор Пумпянский не открыл мне ничего нового.

‎— Разумеется, никто из нас, западников, не спешил соответствовать этим требованиям. В чемоданах у нас имелись хорошие довоенные вещи, было что менять на еду, в лагерной баланде мы были не слишком заинтересованы. Ни индивидуальных обвинений, ни сроков у нас не значилось, в лагерь нас доставили гуртом как подозрительный элемент, и начальство находилось в некоторой растерянности — не знало, как с нами обращаться. Боялись допустить ошибку, предпочитали ждать до получения соответствующих распоряжений. Затем — видимо, по указанию свыше ‎— ‎приняли меры, раскидали нас по разным лагпунктам. Тут уж, я вам скажу, с итальянскими забастовками было покончено…

При следующей нашей встрече он поинтересовался моими занятиями.

‎— Перевожу с иврита на русский, ‎— ‎призналась я.

‎— Техническую литературу или художественную?

‎— Художественную.

‎— Так-так… Это хорошо, что художественную, ‎— ‎одобрил он. — Это сродни писательству. Я вам, если не возражаете, назначу на девятое в последнюю очередь. Все разойдутся, а мы посидим спокойно, побеседуем.

Я не возражала.

Беседа вышла однобокая: говорил он, я только слушала.

‎— Россия, я вам скажу… ‎— ‎помедлил, порылся на полке с историями болезней, что-то переставил, бросил на меня несколько неуверенный взгляд, как будто сомневался, стоит ли продолжать, отправил на место лежавшие на столе папки, сел. ‎— ‎Россия ‎— ‎это шрам на всю жизнь. Это не отпускает. Знаете, говорят, врач — и в лагере врач, но, видимо, врачей среди поляков оказалось больше, чем им требовалось. Так что меня, молодого и здорового, направили на общие работы. Марголина читали?

Я кивнула. «Путешествие в страну зека» было едва ли не первой книгой, которую я прочла в Израиле.

‎— Мы с ним немного пересекались. Все поляки, польские евреи в особенности, старались держаться друг друга, однако не мы решали, где нам сидеть и где умирать. Мне, надо сказать, повезло ‎— ‎до того как успел превратиться в доходягу, этапировали из европейской части в Сибирь ‎— ‎Антибесское отделение Сиблагеря.

Он заметил мою усмешку.

‎— Хорошее название, верно ‎— ‎Антибесское? Да, бесов там хватало. Между прочим, это Антибесское считалось наилучшим из лагерей ‎— ‎«передовой совхоз». Две тысячи заключенных. И поставили меня врачом. Великая удача! После общего барака — собственная четырехметровая клетушка при больничке. Нормальная железная койка! Над койкой полочка с книгами — по специальности и не только. Имелся даже любовный роман на французском языке, я его несколько раз перечел — раскрывал и окунался в счастливые европейские грезы. По-русски тоже были хорошие книги: сочинения Бестужева-Марлинского, томик Лескова, «Семейная хроника» Аксакова, «Записки Сатаны» Леонида Андреева. Скучно ему, видите ли, Сатане, стало в аду, вот он и решил вочеловечиться и отправиться на землю. Подходящее место выбрал — сибирские лагеря.

‎— Врач не обязан подчиняться лагерному расписанию. По-прежнему раб, но раб привилегированный. Никто не лупит тебя по морде, начальство с тобой вежливо, жены ихние на прием ходят, доверяют тебе свои женские тайны и, соответственно, выражают благодарность — то кусочек сала доктору перепадает, то пара яичек. Почти что сытость.

Я слушала, но не могла отделаться от мысли о сердитой, чем-то раздосадованной женщине, которая в эту минуту находится где-то в глубине квартиры и наверняка возмущается моим затянувшимся присутствием.

‎— Вообще-то, знаете ли, смешно, — продолжал доктор, ‎— ‎политические все как один уверены, что угодили в лагерь по ошибке. Пишут куда-то, пытаются доказать свою невиновность, клянутся в преданности партии и правительству. У нас, западников, таких заблуждений не существовало и быть не могло. Мы очень быстро поняли, что лагерь — это не кара за какую-то воображаемую вину, главная цель — вселить страх. Добиться беспрекословного подчинения. Превратить людей в стадо трепещущих от ужаса рабов. А использование труда этой армии полутрупов — это уж так, побочный продукт. Приварок. Выжать из человека, прежде чем он сдохнет, последние соки — чтоб не зря свою пайку жрал. Давно известно, что свободный работник гораздо продуктивнее раба, но этим бандитам, засевшим в Кремле, ‎— ‎в глазах его вспыхнула мощная злоба, давно и крепко настоянная на собственном жгучем опыте, ‎— ‎свободные люди им ни к чему. Свободный человек опасен, поскольку вряд ли пожелает терпеть над собой свору кровопийц и тиранов.

‎‎— Хотя, если честно признаться, ‎— ‎прибавил он, подавив праведный гнев глубоким вздохом, ‎— ‎то первое время и я верил, что все происходящее — какое-то немыслимое недоразумение. В чем-чем, а в мощи Красной армии и скорой победе над Гитлером мы не сомневались. И я — романтический юноша — представлял, как вернусь в Варшаву, в свой дом, увижу маму, упаду перед ней на колени, спрячу лицо в ее переднике и зарыдаю. Не стану, конечно, рассказывать ни про какие ужасы, просто обниму ее ноги и найду облегчение в слезах. Да… В Варшаву я действительно вернулся, но вы понимаете, что я там нашел.

Воспользовавшись паузой в его речи, я встала и распрощалась.

А придя домой, открыла соответствующий том Большой Советской энциклопедии и прочла:

«Александр Александрович Бестужев (литературный псевдоним Марлинский) [23. 10 (3.11). 1797, Петербург, ‎— ‎7 (19). 6. 1837, Адлер], русский писатель. Родился в дворянской семье. В 1824 вступил в Северное общество».

Да, конечно, один из декабристов. Один из бесследно угасшего — злодейски загубленного — даровитого и вольнолюбивого рода Бестужевых. Верноподданные лизоблюды уморили всех без остатка — и братьев, и сестер, и малолетних сирот.

1 2 3
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Три богатыря - Светлана Шенбрунн бесплатно.
Похожие на Три богатыря - Светлана Шенбрунн книги

Оставить комментарий