Высший дар - Адольфо Биой Касарес
- Дата:21.05.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Высший дар
- Автор: Адольфо Биой Касарес
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адольфо Биой Касарес
Высший дар
Если по прошествии нескольких лет я захочу представить себе Марго, то память, безнадежно избирательная, опустит досадные подробности, чтобы ярче высветить серебряный смех, бело-розовую кожу, таинственно мерцающие глаза, талию, которую без колебания назову обширной, голубиную душу, невянущую прелесть ее наивности, необъятный зад; но прежде чем наконец перейти к связанной с ней любовной истории, позвольте мне высказать несколько кратких моральных соображений. Сначала истина – потом чувства.
По-моему, воображение – это не столько способность, сколько добродетель. Разве первопричина любой жестокости – не в скудости воображения, препятствующей любому проявлению симпатии, мешающей хотя бы на мгновение поставить себя на место ближнего? Источник эгоизма тоже неподалеку. Кто, ясно сознавая свое ничтожество, добивался бы от окружающих угодничества и лести?
Человеческий мозг – сравнительно несложная машина, работающая за счет всего нескольких идей. Предшествующий абзац как раз относится к одной из них, занимающей меня сейчас. Вот другая: путешествия, обогащая нас воспоминаниями, удлиняют жизнь. Закончив с идеями, смею сказать, что я свободен в своем поведении. Те, кто следует букве собственных принципов, – забыл, кому из великих принадлежит эта мысль, – нам представляются чудаками, скажу больше: тронутыми. Относительно воображения и путешествий: первому я даю отдохнуть в часы сиесты, и если случай не дает судьбоносный толчок, однообразная ткань дней не рвется для меня, минута отбытия не настает. К счастью, сегодня случай вмешался, я ощутил толчок и еще до наступления вечера превращусь в путника, что следует по пыльным дорогам из Баия-Бланки[1] через безлюдную и бескрайнюю Патагонию к снегам, покрывающим южные горы; несомненно, однако, что я миную Трес-Арройос[2].
Но конечно же, я непременно попаду сегодня в клуб «Атлетико». Я вновь начал посещать его после месячного отсутствия, когда приходилось работать в редакции с утра до ночи. Мы переезжали, и, как сказал главный редактор, если бы я не следил за порядком, то Бог знает, что случилось бы. Обычно же немалая часть моей жизни протекает в клубе. К чему скрывать: сам клуб уже не тот, что раньше. Чтобы покрыть головокружительно растущие траты, – всем знакомо, что это такое, – руководство начало прибегать к сомнительным приемам, открыв доступ в клуб новым членам. Эти дамы и господа – о, разумеется, безупречной репутации – неизменно прилагают к заявлению о приеме самые блестящие рекомендации и квитанцию об оплате членских взносов на немыслимую сумму. Все устроено под благовидным предлогом; но горькая истина заключается в том, что сейчас в клубе то и дело натыкаешься на незнакомые лица. Как старый член, я одним из первых поднял голос против этого наплыва и вместе с друзьями выкинул лозунг: «Черный шар – тем, кто не наш». Признаюсь, однако, – на этих страницах нет места умолчанию или полуправде, – что лично меня такое положение дел устраивает. С одной стороны, как говорится, все течет… с другой, я должен согласиться, что женская часть клуба – бедные девочки из старой гвардии – никогда особо не блистала и уже двадцать с чем-то лет прямо-таки требует притока свежей крови.
В пятницу я доигрывал на одной из отдаленных площадок бесконечную партию в пелоту[3] с тем самым Мак-Дугалом, чье лицо будто нарисовано суриком. Проигрывая очередной раунд, мой соперник всякий раз дотрагивался до правого плеча и пускался в сетования.
– Что с вами? – поинтересовался я.
– Сломал ключицу.
– Когда? Как это случилось?
Он предпочел, нисколько не скрывая этого, уклониться от объяснения. Но вопрос привел моего партнера в явное смущение: цвет его лица изменился на глазах. К чему столько таинственности? Я понял, что толстый Мак-Дугал был из числа тех, кому проигрыш причинял не только моральные, но и физические страдания. Вы не замечали, как множатся у человека повреждения, травмы и всяческие недомогания – именно в том случае, когда игра оборачивается не в его пользу? Последняя наша партия завершилась с неясным результатом, и я поспешил истолковать его в пользу соперника. В тот поздний час меня интересовал не столько исход игры, сколько быстрое ее окончание. Оказаться под крышей, между четырех стен, – вот чего я хотел; солнце садилось, уже веяло прохладой, и при глотании я ощущал першение в горле, которое могло – без хорошего душа и чашки горячего чая – закончиться ангиной. Среди наблюдавших за игрой, – новичок, незнакомый с подлинной жизнью клуба, всегда следит с интересом за подобными партиями, – я разглядел Марго, из недавно пополнивших наши ряды: дама необычайно розовая, белокурая и таких преувеличенных размеров, что кажется высокой. Я думал о скором заходе солнца, но должен был отвлечься для ответа на замечание:
– Неудачная партия.
– Мой противник как раз считает ее удачной.
Я направился к скамейке, чтобы надеть свитер и другую оставленную там одежду. При этом я сумел как-то обойти Марго, преграждавшую мне путь.
– Вам безразлично, проиграете вы или нет?
– Думаю, что ему было небезразлично выиграть.
– И чтобы он выиграл, вы сдали ему партию?
– Ну да.
– Вот это великодушие. Настоящий спортивный характер.
Путаясь в рукавах, я взглянул на нее. Мне показалось сперва, что она говорила в шутку. Но я ошибался. В огромных голубых глазах заблестели слезы, пальцы привычным движением стирали с лица расплывшуюся тушь.
Вместе мы вернулись на площадку. Мак-Дугал – один из тех тупиц, что, заметив вас с женщиной, тут же отходят с подчеркнутой учтивостью, – пробормотал:
– Всего доброго.
И отошел почти бегом. Марго шагала медленно. Должно быть, ей казалось, что ее типу красоты соответствует величественная походка. Я спешил, пот струился у меня по плечам и по груди. То раздражаясь, то раскаиваясь в этом, я сначала обгонял Марго, а затем поджидал ее. Марго, все еще под впечатлением от моего поступка, не обратила внимания на эту странность.
– Нет, что же вы так! – воскликнула она. – На вашем месте мне бы не хватило тихого удовлетворения в глубине души. Я искала бы всеобщего одобрения и обязательно – какой-нибудь награды.
– Не преувеличивайте.
– А я и не преувеличиваю. Вы заслужили это. Какой замечательный проигрыш. Настоящий спортсмен.
Снова мне показалось, что она издевается надо мной, но все исчезло из памяти при одном виде ее бюста. Самое замечательное, что в нем было, – это величина. Когда мы подошли к зданию клуба, Марго принялась уверять меня, что футбольные матчи явно лишены рыцарского духа. Если мое здоровье под угрозой, я могу временами проявлять решительность. Поэтому я пробормотал нечто неразборчивое и побежал вверх по лестнице к мужской раздевалке. Здесь я наконец оказался в безопасности. Я не оглядывался назад: меня веселила одна лишь мысль о том, как должна опешить несчастная сеньора.
Раздевшись, я ни на секунду не задержался в обществе приятелей, жаждущих поговорить со мной, – зачем мне было простужаться, оставшись без одежды? – обменялся не то чтобы деланными, но мимолетными приветствиями и поспешил в душевую, где отдал себя под долгожданную защиту горячей воды. Не обращая внимания на ворчание галисийца: «Больше трех минут – тройной тариф», – я стал переговариваться с Мак-Дугалом через стену кабинки. Окутанные облаками пара, мы обсуждали, посредством крика, наших одноклубников, возможные варианты сыгранной партии. Неожиданно Мак-Дугал сказал:
– Поздравляю, приятель. Подцепил толстушку.
С каким бы презрением я ни относился к вульгарностям подобного рода, сказанное мне польстило. Одевшись, я отыскал Мак-Дугала, надеясь выпить с ним чаю.
– Я еще задержусь, – послышалось в ответ. – Меня не жди.
Он явно хотел сыграть роль учтивца. Я промолчал, не желая лишних объяснений.
Спустившись в столовую, я сел за один из маленьких столиков – по счастью, свободный, – заказал крепкого горячего чаю, тосты и десерт. Первая чашка уже начала оказывать благотворное действие, когда чья-то рука, легшая на мое плечо, заставила меня прервать поглощение тостов.
– Я не помешаю? – Слова Марго звучали до невозможности серьезно.
Простодушие этой девицы побуждало меня попеременно то окружить ее заботой, то задеть побольнее. Маленький психолог-всезнайка – тот, что сидит в каждом из нас, – нашептывал, что здесь не обходится без желания. Я охотно воображал Марго в виде округлого золотистого плода: колоссальной сливы, громадного чувственного персика или абрикоса.
Ее общество не досаждало мне. Находясь в довольно-таки скользком положении, мы нашли общий язык, наперебой требуя добавки десерта, тостов и чая. Мы поглощали все это в дивном согласии: я набивал желудок по причине болезни, она – по ненасытности, изначально свойственной тучным людям.
- Признания волка - Адольфо Биой Касарес - Классическая проза
- Лица истины - Адольфо Биой Касарес - Классическая проза
- Пауки и мухи - Адольфо Биой Касарес - Классическая проза
- Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни - Джек Лондон - Классическая проза
- Рассказы южных морей - Джек Лондон - Классическая проза / Морские приключения
- Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть вторая - Мигель де Сервантес - Классическая проза
- Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Время жить и время умирать - Эрих Ремарк - Классическая проза
- Религия и нравственность - Лев Толстой - Классическая проза