Степь - Уйда
- Дата:31.10.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Степь
- Автор: Уйда
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уйда
Степь
— Ты не должна ни с кем разговаривать, Пальма, — объяснила мать. — Если тебя будут расспрашивать, ты не должна отвечать ни слова. Слышишь? Ни слова. Ты не должна лгать, но и правды не должна говорить. Молчи, молчи на все. Понимаешь, дорогая?
— Понимаю, — ответила Пальма.
Это была десятилетняя девочка, рослая и сильная для своих лет, проворная, подвижная и гибкая, как тростник. Золотисто-рыжие кудри обрамляли ее нежное личико, а большие темные глаза смело глядели из-под бровей.
Она коротко ответила матери:
— Понимаю.
Мать, Сильвия Долабелла, с грустью смотрела на нее.
— Жизнь отца в твоих руках, — прошептала она.
Пальма кивнула головой. В глазах ее горел огонек нетерпения, словно она думала: "Зачем повторять два раза одно и то же?"
Она не любила лишних слов.
— Я хоть и мала, но сильна. Не сомневайся во мне, мама. Отец никогда не сомневается.
Отец Пальмы, Долабелла, был революционером. Он поставил себе целью облегчить тяжелую долю народа. Он пользовался всеобщей любовью в Галларате; его стройная фигура, выразительное лицо и звучный голос известны были далеко за пределами Ломбардии.
Но начальство обратило внимание на его публичные речи, и Долабелла был арестован.
В один прекрасный солнечный день Пальма сидела с отцом под большими кипарисами в саду. Вдруг вошли жандармы и без всякого предупреждения или объяснения окружили Долабеллу и, приставив револьвер к виску, чтоб он не сопротивлялся, надели ему ручные кандалы.
— В чем мое преступление? — спокойно спросил Долабелла.
Жандармы ответили только ругательствами, и двое увели его через садовую калитку, оттолкнув ребенка, а остальные принялись шарить по всему дому.
— Будь покойна, милочка; я вернусь через час. Это недоразумение, — сказал отец.
Садовая калитка закрылась за ним, и девочка осталась одна. А вооруженные люди принялись ломать замки и вынимать все, что было в шкапах и комодах. Письма и документы они сложили вместе и опечатали.
Однако, отец не вернулся ни через час, ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Его увезли в другой город, чтобы предать военному суду. Семья узнавала о нем что-нибудь только по слухам, по рассказам друзей да по газетам.
Все это происходило в девяносто четвертом году девятнадцатого века в Ломбардии. Люди боялись выказать Долабелле сочувствие, чтобы, в свою очередь, не подвергнуться подозрению, обыску и аресту.
Маленький городок Галларата утратил значительную часть прелести, которую имел в старое время. Однако, здесь еще можно найти старинные уголки и красивые расписанные дома.
За городом до сих пор тянется во всей красе и свободе необъятная песчаная степь, поросшая вереском. Дым фабричных труб клубится над городом, крикливые продавцы и суетливые чиновники снуют по улицам, но никакой шум и смрад не доходит до обширной безмолвной степи, где чувствуется только запах цветов и травы, слышится лишь жужжание пчел да пение птиц.
Перед арестом отца Пальма проводила самые счастливые часы своей жизни в степи.
Отец ходил туда читать свои любимые книги и составлять речи, которыми он зажигал сердца и возбуждал умы городских рабочих — ткачей, прядильщиков, стекольщиков, слесарей, столяров.
Пальма горячо любила родную степь с белыми цветочками и запахом меда и всегда носила на груди или за поясом веточку вереска. Когда она бывала в городе, эта веточка напоминала ей белое море цветов, живительный аромат степи, ясное лазурное небо, коршунов и ястребов, парящих в высоте, жаворонка, гнездящегося среди вереска, зайца, подгрызающего его корни.
С тех пор как Пальма осталась одна, мать ее не пускала в степь.
— Без отца ты заблудишься в этой дикой местности, — говорила она.
Пальма отвечала:
— Нет, я и в темную ночь найду дорогу.
— Кто ж тебе ее покажет?
— А кто ее показывает земляной мышке или кроту?
Пальма тосковала по степи. Она привыкла к ее тишине, необъятному простору и сладкому аромату.
Однообразно тянулись долгие дни. Известий они не получали. Полиция заходила к ним в дом, когда вздумается, перехватывала письма с почты и осматривала шкапы и сундуки.
Девочка смотрела на приходивших жандармов с такою ненавистью, что они не раз грозили ей.
— Придушить бы этого щенка, — говорил офицер.
Однажды мать и дочь прочли в газетах, что Долабелла бежал из миланской тюрьмы, где он сидел уже несколько месяцев в ожидании суда.
Лицо Пальмы так преобразилось, что жандармы, удвоившие надзор за домом, говорили:
— Ага, девчонка знает, где он!
Но ни она, ни мать этого не знали. И только во мраке ночи в своей спальне они решались шепнуть друг другу:
— Мы о нем услышим… Может быть, увидим его… Он решится на все, чтобы нас проведать, если будет жив.
А Пальма думала: "Если он вправду спасся, то, должно быть, находится в степи".
Ведь они с отцом знали, какое надежное убежище представляет вереск. Они исследовали старые, подземные ходы, развалины крепостей, пещерные жилища исчезнувших народов и звериные берлоги в глубине почвы. На этой обширной равнине, скрываясь в густом вереске, человек мог издали видеть приближение врага. О, да! Если отец жив, если он действительно свободен, то наверное придет в свою излюбленную степь.
У них было любимое местечко, которое они вместе разыскали, — подвал какой-то давно уничтоженной крепости, снаружи совершенно заросший вереском и широкими лопухами. Они немного расчистили его, устроили дерновые скамейки и здесь просиживали целыми часами в жаркие летние дни, и жгучее солнце не могло проникнуть в этот прохладный зеленый полумрак. Вот куда он придет, если ему удалось спастись!
Уверенность, что отец в степи, росла у Пальмы с каждым днем, и она чувствовала такое же желание вырваться, на волю как птичка, пойманная среди вереска и посаженная в клетку.
Когда мать однажды ночью разбудила ее и, то плача, то смеясь, сообщила, что он действительно в степи и тайком придет попрощаться с ними перед тем, как покинуть родную страну, то Пальма не удивилась: она этого ожидала.
— Слушай, Пальма, девочка, — задыхаясь, говорила мать. — Приходил Идаличчио. Он сказал мне, что отец в степи.
— Ах!..
Лицо девочки просияло.
Крестьянин Идаличчио был человек грубый, но добрый; он очень любил Долабеллу, хотя всегда предсказывал, что красноречие доведет его до тюрьмы.
— Мы не должны допустить, чтоб он сюда пришел, деточка, — сказала мать. — Понимаешь? Наш дом всегда стерегут, и он попадется, как птица в сеть.
Она опустила руки на стол, прислонилась к ним головою и горько зарыдала.
С лица Пальмы сбежала радостная улыбка. Нет, он не должен возвращаться домой. К тому же это уж и не его дом, а что-то мрачное, вроде тюрьмы, куда вечно заглядывают жандармы и откуда безвозвратно ушло веселье.
— Кто-нибудь должен предупредить его, чтоб он сюда не приходил, — сказала она. — Не возьмется ли Идаличчио?
— Нет, — ответила Сильвия, и голос ее прервался рыданиями. — Старик говорит, что он принес весть ради отца и ради нас, но он так боится, что даже не возвращается степью, а идет к своему брату-рыбаку на Ольмо. Он до смерти испугался, когда отец ночью-вдруг появился перед ним.
— А что сказал отец?
— Вот что: "Иди, передай моей жене и дочке, что я здесь скрываюсь. Завтра ночью я во что бы то ни стало приду повидаться с ними, так как я должен бежать за Альпы".
— За Альпы?
— Да, это единственное спасение. Здесь — не теперь, так позже — его накроют и опять посадят в тюрьму.
— Понимаю.
На дворе шел дождь; часы громко тикали, и все звуки, которыми бывает полон старый дом, оживляли ночную тишину. Пальма сидела на постели, широко раскрыв глаза, в которых отражалось ее душевное волнение.
— Пусти меня, — сказала она, наконец.
— Тебя? В степь?
Мать зарыдала еще сильнее.
— Тише, мама. Тебя будет слышно с улицы, — сказала девочка. — Да, я пойду. Я знаю степь так же, как ты свое кресло. Он наверное спрятался в нашей развалине.
В эту ночь ни мать, ни девочка не спали. Они все ждали, что отец может притти, что послышатся шаги на мостовой, легкий стук в ставни, но они слышали только шум дождя, стекавшего по водосточной трубе в сад, треск кузнечиков и бой городских часов.
Пальма с нетерпением поглядывала на заплаканные глаза матери. Лицо девочки было очень бледно, но выражало решимость. Она собиралась в четыре часа отправиться в путь и уже надела платье из домотканного полотна вроде халатика; ей оставалось только накинуть цветной фартук и повязать голову большим желтым платком. Костюм ее дополняли деревянные башмаки. С собою она брала булку и фляжку с вином. Немножко нетерпеливо вырвалась она из объятий матери, и с лицом, мокрым от материнских слез, вышла через садовую калитку в переулок.
- Моя мама любит художника - Анастасия Малейко - Детская проза
- Почему? - Валентина Осеева - Детская проза
- Альдабра. Черепаха, которая любила Шекспира - Сильвана Гандольфи - Детская проза
- Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви - Ирина Щеглова - Детская проза
- Стелла и седьмая звезда - Унни Линделл - Детская проза
- Огонёк над водой - Василий Алексеевич Бочарников - Природа и животные / Детская проза
- Никогда не угаснет - Ирина Шкаровская - Детская проза
- Приемная мать - Сильвия Раннамаа - Детская проза
- Малуся и Рогопед (litres) - Андрей Усачев - Детская проза
- Семь с половиной крокодильских улыбок - Мария Бершадская - Детская проза