Здесь и сейчас - Гийом Мюссо
- Дата:29.09.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Здесь и сейчас
- Автор: Гийом Мюссо
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гийом Мюссо Здесь и сейчас
Любовь кусается, ее укусы не заживают.
Стивен КингПосвящается, моему сыну, моему отцу
История наших страхов
История нашей жизни — это история наших страхов.
Пабло де Сантис1971
— Не бойся, Артур! Прыгай! Я ловлю.
— Точно, папа?
Мне пять лет. Ноги повисли в пустоте, я сижу на высоченной кровати с матрасом, где сплю вместе с братом. Протянув руки, отец ласково смотрит на меня и ждет.
— Давай, малыш!
— Боюсь.
— Я же ловлю, слышишь? Ты же знаешь папу! Давай! Не бойся!
— Сейчас…
— Прыгай, прыгай, чемпион!
Покачивая круглой головенкой, я собираюсь с духом. И, улыбнувшись во весь рот, бросаюсь в объятия папы, которого люблю больше всех на свете.
А папа — зовут его Фрэнк Костелло — отступает в последний миг на шаг в сторону, и я распластываюсь на полу, больно треснувшись подбородком. Я оглушен, я нем. Я не сразу могу подняться. Моя голова кружится, челюсть ломит. Но прежде чем я открою рот и начну реветь, отец преподносит мне урок, который я запоминаю на всю жизнь.
— Никогда никому не верь, Артур. Понял?
Я в ужасе смотрю на отца.
— НИКОМУ! — повторяет он грустно, явно сердясь на самого себя. — Даже родному отцу!
Часть 1. Башня двадцати четырех ветров
Маяк
Я всегда спрашиваю себя, какие еще сюрпризы приготовило нам прошлое?
Франсуаза Саган1Бостон
Весна 1991-го
В первую июньскую субботу нежданно-негаданно в десять часов утра ко мне приехал отец. Привез миндальный бисквит и канолли с лимоном, которые испекла его жена специально для меня.
— А почему бы, Артур, нам не провести субботний денек вместе? — предложил он и включил кофеварку, словно был у себя дома.
С отцом мы не виделись с Нового года.
Упершись локтями в кухонный стол, я разглядывал себя в никелированном тостере. Половины лица не видно из-за бороды, волосы торчат, под глазами синяки от недосыпа и излишка яблочного мартини.[1] И одет я соответствующе — в старую, еще школьных времен, футболку с ребятами Blue Oyster Cult[2] и застиранные штаны «Барт Симпсон». Вчера вечером после двух суток дежурства я пропустил несколько стаканчиков в «Занзи Баре» с Вероникой Желенски, самой классной и не самой строгой сестрой в массачусетской больнице.
Прекрасная полячка провела со мной немалую часть ночи, а потом ей пришла в голову здравая мысль умотать домой, и часа два назад, забрав с собой травку и папиросную бумагу, она исчезла, избежав таким образом пристального внимания моего папочки, который был важной шишкой в хирургическом отделении той больницы, где мы с ней работаем.
— Двойной эспрессо лучше пинка помогает бодро начать день, — объявил Фрэнк Костелло, ставя передо мной чашку убойного кофе.
Он распахнул окна, собираясь хорошенько проветрить комнату, где неслабо попахивало гашишем, но от комментариев воздержался. Я жевал привезенную выпечку и краем глаза посматривал за ним.
Два месяца назад отцу стукнуло пятьдесят, но выглядел он лет на десять старше из-за седых волос и морщин. Однако походка у него была легкая, фигура стройная, черты лица правильные, а глаза голубые, как у Пола Ньюмана. В это утро вместо дорогого костюма и узких кожаных ботинок он натянул на себя старые брюки цвета хаки, поношенный свитер и тяжелые башмаки на толстой подошве.
— Снасти и прикорм в машине, — сообщил он, выпив залпом чашку кофе. — Выезжаем немедленно, на маяке будем в полдень, перекусим наскоро и можем ловить дораду хоть до вечера. Если улов будет что надо, вернемся домой и приготовим рыбу в фольге с помидорами, чесноком и оливковым маслом.
Он говорил так, словно мы расстались вчера вечером. Звучало это немного фальшиво, но на слух приятно. Я потягивал не спеша кофеек и раздумывал, с чего вдруг отцу приспичило провести со мной свободный день.
В последнее время мы почти не общались. Мне вот-вот стукнет двадцать пять. Я младшенький, у меня есть еще брат и сестра. С отцовского благословения и согласия брат с сестрой занялись семейным бизнесом — рекламой. Небольшое рекламное агентство на Манхэттене было создано еще моим дедом. Дело у них пошло неплохо. Да так неплохо, что в ближайшее время они собирались с выгодой продать свое агентство крупной рекламной фирме.
Я к этим их делам никакого отношения не имел. Конечно, я тоже принадлежу семье Костелло, но нахожусь где-то на периферии, я вроде гуляки-дядюшки, который предпочитает жить за границей и с которым не без удовольствия встречаются за обедом в День благодарения. Дело в том, что как только я стал более или менее самостоятельным, то уехал учиться как можно дальше от Бостона. Поступил в Университет Дьюка в Северной Каролине, потом учился четыре года в Беркли и еще год проходил ординатуру в Чикаго. В Бостон я вернулся всего несколько месяцев назад, чтобы продолжить обучение в ординатуре по экстренной медицине. Я вкалывал по восемьдесят часов в неделю, потому что свою работу я люблю, не работа, а сплошной адреналин. Мне нравились мои коллеги, нравилась работа в «Скорой помощи», нравилось узнавать, как жизнь выглядит с изнанки, в ее самом неприглядном виде. А когда не работал, уныло таскался по барам Норт-Энда, покуривал травку и спал с девчонками вроде Вероники Желенски, не слишком удачливыми и напрочь лишенными сентиментальности.
Отец не одобрял мой образ жизни, но права выражать свое недовольство у него не было. Я лишил его этого права: за свое обучение платил сам и никогда не просил у него ни гроша.
В восемнадцать лет, после смерти мамы, у меня хватило решимости уйти из дома и никогда ничего не ждать от отца. Моя решимость, похоже, его нисколько не огорчила. Он женился на одной из своих любовниц, очаровательной и умной женщине, удостоив ее чести отныне терпеть все его выходки. Я навещал их два-три раза в год, и всех это устраивало.
Странно ли, что субботнее явление меня немало удивило? Папочка чертиком из табакерки снова впрыгнул в мою жизнь и схватил за рукав, собираясь вести по дороге примирения, к которой я пока еще не был готов.
— Так! Ты хочешь поехать со мной порыбачить или как, черт тебя дери? — спросил Фрэнк Костелло, не в силах и дальше скрывать, что раздосадован моим молчанием.
— Конечно, хочу. Только дай мне минутку, я приму душ и переоденусь.
Успокоившись, он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил, щелкнув старой серебряной зажигалкой, которую я помнил с детства.
Я не мог не удивиться.
— У тебя же был рак горла! И после ремиссии ты опять начал курить?
Он смерил меня ледяным взглядом.
— Я подожду тебя в машине. — Отец поднялся со стула и выпустил клуб голубого дыма.
2От Бостона до Кейп-Кода мы ехали часа полтора. Летнее утро радовало хорошей погодой. Синело безоблачное небо, солнечные лучи, проникая сквозь ветровое стекло, рассыпались веселыми золотинками по панели приборов.
Верный своим привычкам, отец не затевал разговоров, но молчание не было гнетущим. По уик-эндам он любил за рулем внедорожника «Шевроле» слушать любимые кассеты. Всегда одни и те же: выборка из Синатры, концерт Дина Мартина и один из последних альбомов кантри братьев Эверли. Наклейка на заднем стекле расхваливала Теда Кеннеди, принявшего участие в выборах губернатора нашего штата в 1970 году. Отец любил поиграть в простоватого мужичка-деревенщину, но он был одним из самых известных хирургов Бостона и к тому же имел свою долю в предприятии, стоившем не один десяток миллионов долларов. Если кого-то из деловых людей обманывала его простоватая внешность, то такая доверчивость выходила этому человеку боком.
Мы проехали мост Сагамор и километров через сорок сделали остановку, заглянули в ресторанчик морепродуктов и взяли с собой сэндвичи с лобстером,[3] жареную картошку и несколько бутылок светлого пива.
Время еще только шло к полудню, а наш внедорожник уже катил по дороге, что вела к северной части Винчестер-Бэй.
Места здесь дикие — океан, скалы и никогда не унимающийся ветер. Вот здесь-то в окружении скал и высился Маяк двадцати четырех ветров.
Старинное сооружение представляло собой восьмиугольную башню высотой метров двенадцать, рядом с которой притулился небольшой деревянный, выкрашенный белой краской домик с острой черепичной крышей. В ясные теплые дни лучшего места для отдыха не найти, но стоило закатиться солнцу или тучам затянуть небо, как лучезарная почтовая открытка превращалась в сумрачный призрачный пейзаж, достойный Альбера Пинкхема Райдера.
- Я возвращаюсь за тобой - Гийом Мюссо - Современная проза
- Сухой белый сезон - Андре Бринк - Современная проза
- Сухой белый сезон - Андре Бринк - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Лестница в небо или Записки провинциалки - Лана Райберг - Современная проза
- Купе № 6 - Роза Ликсом - Современная проза
- Двери восприятия - Олдос Хаксли - Современная проза
- Золотая рыбка - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Современная проза
- Рубашка - Евгений Гришковец - Современная проза
- Мать ветров - Кришан Чандар - Современная проза