В лучах мерцающей луны - Эдит Уортон
- Дата:22.09.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: В лучах мерцающей луны
- Автор: Эдит Уортон
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдит Уортон
В лучах мерцающей луны[1]
Часть первая
I
Месяц сиял для них — их медовый месяц — над водами озера, столь знаменитого романтическими восторгами по поводу его красот, что они очень гордились собой, когда им хватило смелости выбрать это место.
— Нужно или быть полностью лишенным чувства юмора, или, напротив, в исключительной мере обладать этим даром, как мы, чтобы отважиться на подобный эксперимент, — промолвила Сюзи Лэнсинг, когда они стояли, опершись на неизбежную мраморную балюстраду, и любовались волшебным ковром, раскинутым на воде у их ног небесным покровителем.
— Да… или иметь возможность на время поселиться на вилле Стреффорда, — уточнил ее муж, глянув сквозь ветви вверх на вытянутое невысокое бледное пятно, которое в лунном свете постепенно приобретало очертания белого фасада виллы.
— Да мы могли выбирать среди пяти мест. По крайней мере, если учитывать квартиру в Чикаго.
— Могли… ну не знаю!
Он накрыл ладонью ее руки, и от его прикосновения вновь вспыхнуло изумленное восхищение, которое в ней всегда вызывал его взвешенный взгляд на их авантюру… Она, как ей было свойственно, лишь добавила в своей ровной шутливой манере:
— Или без учета квартиры — ненавижу хвастать, — просто считая другие возможности: у Вайолет Мелроуз в Версале, на вилле твоей тетушки в Монте-Карло… и на болоте!
Она нарочно упомянула о болоте, с осторожностью, но тем не менее подчеркнуто, словно желая быть уверенной, что он не обвинит ее в высокомерии.
Но он только заметил:
— Бедный старина Фред!
И она беспечно повторила вслед:
— Да, бедняжка…
Он не отнимал своей руки, и в затянувшейся паузе, когда они молча стояли, объятые очарованием ночи, она чувствовала только поток тепла, перетекающего от ладони к ладони, подобно волшебной лунной дорожке, тянущейся внизу от берега к берегу.
Наконец Ник Лэнсинг заговорил:
— В Версале в мае было бы невыносимо: вся наша парижская компания узнала бы, что мы там, не прошло бы и двадцати четырех часов. И Монте-Карло исключен, поскольку все ожидали, что мы отправимся именно туда. Так что — при всем моем уважении к тебе — выбор Комо не требовал особых умственных усилий.
Его жена мгновенно с вызовом отразила это умаление ее способностей:
— Но чего мне стоило убедить тебя, что мы в состоянии пережить смехотворность Комо!
— Ну, я предпочел бы что-нибудь посдержаннее; по крайней мере, таково было мое мнение, пока мы не приехали сюда. Теперь вижу, что это место идиотское, если только не быть совершенно счастливым человеком, а так — оно ничем не лучше и не хуже других.
— И должна сказать, Стреффи обо всем позаботился к нашему приезду, — сказала она с блаженным вздохом. — Даже о сигарах — как думаешь, кто дал ему эти сигары? — И задумчиво добавила: — Тебе будет их не хватать, когда придет время уезжать.
— Послушай, давай не будем в такой вечер говорить об отъезде. Разве мы не вне времени и пространства?.. Наслаждайся ароматом цветов; что это, что-то из жасминовых? Стефанотис?
— Д-да. Наверное. Или гардении… Ой, светляки! Смотри… вон там, против всполоха лунного света на воде. Серебряные яблоки в золотой корзине…[2]
Они вместе подались вперед, от плеча до кончиков пальцев — одна плоть, глаза вперены в сверкающую рябь воды.
— В такой момент, — заметил Лэнсинг, — я могу вынести даже соловья…
Робкая трель взволновала магнолии за спиной, и в ответ долгий ласковый шепот из кроны густого лавра над головой.
— Немного поздно для них, конец весны: кончается брачная пора, как раз тогда, когда у нас только начинается.
Сюзи засмеялась:
— Надеюсь, когда придет наш черед, мы скажем друг другу «прощай» с такой же нежностью.
Ее муж хотел было ответить: «Они не говорят друг другу „прощай“, а только переходят к семейным заботам». Но так как последнее не входило ни в его, ни в ее планы, он лишь рассмеялся вслед за ней и крепче прижал ее к себе.
Весенняя ночь плотней сомкнула вокруг них свои объятия. Озеро постепенно успокоилось, и легкая рябь сменилась шелковой гладью, высоко над горами на усеянном мелкой россыпью звезд небе ночное светило из золотого стало белым. На другой стороне один за другим гасли огоньки маленького городка, и отдаленный берег превратился в полосу зыбкого мрака. Тихий ветер временами веял в лицо благоуханием садов; вот он пронес над водой огромного белого мотылька, словно лепесток магнолии. Соловьи умолкли, и в наступившей тишине внезапно настойчиво зазвучало журчание фонтана за домом.
— Мне подумалось, — проговорила Сюзи, и ее голос прозвучал мечтательно-томно, — это могло бы продолжаться хотя бы год.
Муж воспринял ее слова без малейшего удивления или неодобрения; его ответ свидетельствовал о том, что он не только понял ее, но что его мысль работала в том же направлении.
— Ты имеешь в виду, — спросил он, помолчав, — не рассчитывая на жемчуга твоей бабушки?
— Да… не рассчитывая.
Он на секунду задумался, а затем приглушенно прошептал:
— Скажи мне еще раз, каким образом это у нас получится.
— Тогда давай сядем. Нет, мне больше нравится на подушках.
Он вытянулся на плетеном лонгшезе, а она свернулась калачиком на кипе лодочных подушек и прислонилась головой к его колену. Подняв глаза, она увидела прямо над собой залитое лунным светом, словно серебряное с черненым рисунком платановых ветвей, небо. Все вокруг дышало покоем, красотой и постоянством, и ощущение разлитого вокруг счастья стало столь пронзительным, что было почти облегчением вспоминать о бурной истории с чеками и предложениями одолжить денег, что обеспечило им его хрупкую возможность.
— Люди состоятельные не могут чувствовать этого счастья, — задумчиво проговорила Сюзи, глядя сквозь густые ресницы на лунный свет.
Люди состоятельные всегда были чудовищами для Сюзи Бранч; ничего для нее не поменялось и когда она стала Сюзи Лэнсинг. Она ненавидела их, ненавидела вдвойне, как естественных врагов человечества и как людей, рядом с которыми нельзя было расслабиться ни на миг. Бóльшая часть ее жизни проходила среди них, она знала почти все, что следовало о них знать, и судила о них с презрительной ясностью, основанной на чуть ли не двадцатилетней зависимости от них. Но в настоящий момент враждебности в ней поубавилось не только по причине смягчающего влияния любви, но и потому, что она добилась от этих самых людей больше — да, намного больше, — чем она и Ник в своих самых безрассудных замыслах даже надеялись получить.
— В конце концов, всем этим мы обязаны им! — в задумчивости проговорила она.
Ее муж, предавшись разнеживающему блаженству ночи, не стал повторять свой вопрос; но ее не оставляла мысль, которую он этим вопросом пробудил. Год — да, теперь она была уверена, что при небольшом умении распорядиться обстоятельствами это могло бы длиться целый год! Под «этим» подразумевался их брак, их жизнь вместе, и вдалеке от зануд и надоед, — дружеским союзом, в котором оба они давно предполагали сиюминутное удовольствие, но, она во всяком случае, никак не более глубокое согласие душ.
Это случилось в какую-то из первых их встреч — среди пестрой публики на одном из обедов, которые Фред Джиллоу пытался представлять «литературными», — молодой человек, оказавшийся за столом рядом с ней и о котором она смутно слышала, будто он «пишет», вообразился ей в качестве некой прихоти, которою Сюзи Бранч, наследница, возможно, могла бы себя побаловать в виде исключительного безумства. Сюзи Бранч, беднячка, любила представлять, как этот ее предполагаемый двойник будет тратить на него свои миллионы: среди ее главных претензий к богатым друзьям было то, что те распоряжались своим богатством столь бездарно, без фантазии.
«Я скорее предпочла бы иметь мужа, чем паровую яхту!» — подумала она в конце разговора с молодым человеком, который занимался писательством, но который, как ей сразу стало ясно, еще не написал и вряд ли когда напишет нечто такое, что принесет ему славу и позволит предложить своей жене что-нибудь дороже простой лодчонки.
«Своей жене! Будто он вообще может содержать жену! Потому как он не из тех, за кого выходят замуж даже ради яхты». Несмотря на свое прошлое, Сюзи в достаточной степени сохранила внутреннюю независимость, чтобы заметить скрытые признаки этого качества в характере других, а также импульсивно приписывать его тем особам противоположного пола, которым случалось вызвать ее интерес. Она испытывала искреннее презрение к людям, гордившимся тем, что, на ее вкус, должны были бы лишь стоически переносить. Сама она намеревалась в итоге выйти замуж, потому что нельзя вечно обхаживать богачей; но собиралась подождать, пока не найдет кого-нибудь, максимально со средствами и хотя бы минимально компанейского.
- Эмма - Шарлотта Бронте - Классическая проза
- Цветы для миссис Харрис - Пол Гэллико - Классическая проза
- Мгновение в лучах солнца - Рэй Брэдбери - Классическая проза
- Дядя Ник и варьете - Джон Пристли - Классическая проза
- Трое в одной лодке, не считая собаки - Джером Клапка Джером - Классическая проза / Прочие приключения / Прочий юмор
- Капитан Рук и мистер Пиджон - Уильям Теккерей - Классическая проза
- Собрание сочинений. Т. 22. Истина - Эмиль Золя - Классическая проза
- Вся правда о Муллинерах (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз - Классическая проза / Юмористическая проза
- Немного чьих-то чувств - Пелам Вудхаус - Классическая проза
- Табак и дьявол - Рюноскэ Акутагава - Классическая проза