Навигация по сайту
Популярные книги
Не грози Дубровскому! Том VII - Антон Панарин
Не грози Дубровскому! Том VII - Антон Панарин
Слуга чародея - Галина Романова
Слуга чародея - Галина Романова
Исповедь - Барков Иван Семенович
Исповедь - Барков Иван Семенович
Рейтинговые книги
Аудиокниги
ClubBooks » Проза » Русская классическая проза » Платформа № 10 - Лидия Чарская
Платформа № 10 - Лидия Чарская

Платформа № 10 - Лидия Чарская

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Платформа № 10 - Лидия Чарская. Жанр: Русская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте club-books.ru (книга онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
0/0
Описание онлайн-книги Платформа № 10 - Лидия Чарская:
Рассказ из сборника Л. Чарской «Свои, не бойтесь!».
Читем онлайн Платформа № 10 - Лидия Чарская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4

Лидия Чарская

Платформа № 10

I

…Вокруг красного здания росли одуванчики, много одуванчиков в летнее время. И клевер. Зеленое поле сбегалось у неглубокого, задернутого тиной пруда. Весной здесь меланхолически-страстно выкрикивал хор лягушек. А зимой все покрывалось изысканно-чистой пеленой снега. И огромная сахарно-белая равнина приятно ласкала глаз.

А там, повыше, на железнодорожной насыпи бежали рельсы. Длинный, бесконечно длинный путь от северной столицы туда, в глубину обширной родины, к её дальним окраинам. Разветвлялась на много ветвей; гигантски длинными полосами, устремлялись вдаль. Под скатом, внизу, в выбоине, стояло маленькое красное здание-будка, караулившее полустанок. А на другом таком же здании, у самой платформы, красовалось черным по кирпичному фону четко выведенная цифра названия полустанка «№ 10».

Когда здесь останавливались поезда, товарные и пассажирские (курьерские молнией пролетали мимо), на полустанке показывалась небольшая сутулая фигура с традиционной красной фуражкой на всегда чуть взлохмаченной голове. Водянисто-голубые мутные глаза алкоголика прежде всего пристально вглядывались в пыхтящую, крикливую и наиболее шумную часть поезда, а руки, вооруженные флажком, руки пьяницы, неизбежно дрожали. Пока поезд стоял, и машинисты запасались всем необходимым, красная фуражка маячила по платформе, равнодушно оглядывая теми же мутными глазами алкоголика высыпавших промяться из вагонов пассажиров.

Начальника полустанка под № 10 Кирилла Федоровича Груздева перевели сюда лет пятнадцать тому назад с большой узловой станции за пьянство. И вот уже пятнадцать лет жил он здесь, вдовец, с дочерью и рябой прислугой Агафьей, продолжая келейно напиваться по ночам от поезда до поезда, в длиннейший промежуток железнодорожного затишья, и с чисто машинной пунктуальностью выходя вместе со сторожем Авиловым встречать каждый поезд между двумя стаканами водки.

Ближайший поселок, где можно было покупать вино и простые крестьянские продукты, находится от полустанка № 10 в 3-х верстах расстояния. Кирилл Федорович два раза в неделю аккуратно отправлял туда за тем и другим рябую Агафью. В летнее время ее частенько сопровождала туда маленькая Нина Груздева.

II

Первым сознательным впечатлением, прочно улегшимся в памяти Нины, были пушистые, нежные одуванчики, росшие в таком изобилии вокруг их красного дома-будки. И еще милое бледное лицо молодой женщины, её матери, угасшей очень рано от чахотки.

Мать исчезла. Одуванчики остались. И алые и белые цветы кашки тоже.

Рябая Агафья, мутные глаза папочки и поезда, поезда, поезда без конца и счета, — все это скользило мимо. А одуванчики и кашка водворились прочно и навсегда, как скрытые сокровища в недрах души Нины. Папочку было жалко. Жалко до слез в часы его запоя, в часы его тоскливого оцепенения. К Агафье не было никаких чувств, уж слишком примитивно глупа и груба была Агафья. Но одуванчики, кашка, широкая равнина, зеленой, мутной, задернутый тиной пруд с его весенними лягушечьими концертами, — все это было дорого до боли, все жило в маленькой душе, истомленной одиночеством. Было еще, правда, в далеком, розовое пятно, луч недолгого солнца, блик яркой краски на сером фоне, туманное воспоминание о матери, о чьих то нежных руках, о чьих то задумчиво голубовато-серых глазах, но были ли то в действительности те глаза, и руки, и ласки, — Нина путалась, не могла дать себе отчета, не знала. Росла сама как цветок среди одуванчиков и кашки, маленькая, невзрачная, с большими угрюмыми недетскими глазами, с упорным ртом не знающем ребяческого смеха, росла среди одуванчиков, кашки, снега и поездов, между алкоголиком отцом и тупой прислугой. Потом, когда подросла, стала посещать за три версты церковно-приходскую школу… Каждый день приезжал из села Клушина подговоренный крестьянин за Ниной и увозил её на уроки, где у сельской учительши она проходила школьную премудрость вместе с крестьянскими детьми. А после уроков доставлял обратно. Зато получал едва ли не половину из скудного Груздевского жалованья.

— Учись, Ниночка, учись, девочка, умницей вырастешь, папке облегчишь его горькую долю. Разнесчастный ведь он, твой папка, разгорький он прегорький, твой папка, пьяница, — с отуманенной винными парами головой говорил частенько дочери Груздев, дыша ей в лицо водочным перегаром и запахом дешевых папирос.

И девочка училась, как могла, как умела. А потом накинулась на книги. Читала жадно. Читала все, что было в скудной сельской библиотеке и у учительницы Анны Семеновны. И Пушкина, и Гоголя, и Лермонтова в разрозненных томах, скупленных на дешевке у букиниста. Читала с восторгом, захлебываясь. Любила Владимира Ленского, юного поэта, погибшего от руки Онегина… Любила коварного Демона и Печорина, непонятного, насмешливого… Но больше всех Ленского, больше мертвого чем живого, потому что напоминал белый одуванчик и чистоту зимних снегов равнины, её первые и лучшие впечатления.

III

— Пожалуйте, был сигнал, ваше высокородие, № 17 встречать, — расслышал как сквозь сон Кирилл Федорович Груздев, полулежавший у стола в старом с прорванной во многих местах клеенкой кресле. На столе стояла бутылка с отбитым горлышком, распространяющая вокруг едкий запах спирта. Лежал обглодок соленого огурца и недоеденная корка хлеба.

— М-м… 17, говоришь? Это хорошо, что семнадцатый, Авилов, — промычал себе под нос начальник, — это очень хорошо, что семнадцатый.

— Да хорошо, либо нет там, а пожалуйте. Потому как пути более нет. Не приведи Господь заносы какие. И и… Боже ты мой, какая метель!

— Метель, говоришь?

— Неушто не видали и не слыхали?

О нет, он слышал их, эти голоса демонов за обледеневшим оконцем. Но разве же это была метель? В его помраченном от обильного возлияния мозгу фантастические представления вытеснили реальные. Казалось, что не метель, не бушующая стихия, а полчища злой силы стучались к нему в окно и смущали его покой, убеждая его в чем то, и предостерегая, и угрожая в одно и то же время.

— Так вот оно что, метель… Метель и заносы… Поезд не пойдет дальше, стало быть?

Вдруг резким неожиданным среди тишины звуком протрещал звонок телефона. С испугом, косясь на неплотно прикрытую дверь смежной с его комнатой горенки Нины, спавшей сном праведницы сейчас под утро, Груздев, чуть пошатываясь, подошел к аппарату.

— Алло. Я слушаю. С полустанка № 10, — прикрывая рот рукой, опять таки чтобы не разбудить дочери, откликнулся он не совсем твердым голосом. — Что? Заносы? Да… Стоит в поле… Слышу. И 17-ый застрянет по всей вероятности… Через десять минут дам знать…

Прозвенел отбой, и Груздев, наскоро накинув ветхое пальтишко, поспешил на платформу.

Зимняя морозная ночь дохнула ему в лицо ветром и метелью. Хлопья снега залепили глаза. На фоне стихийной пляски вьюги мутно блестели железнодорожные огни. И кровавыми точками сверкали среди них красные фонари пути.

Пыхтя, шипя, словно через силу подползал тяжелый локомотив к полустанку.

— Господа! — зловеще прозвучало среди свиста, гиканья и пения непогоды с платформы полустанка № 10, — предупреждаю, что пока не расчистят пути, поезд дальше не пойдет.

И несколько минут спустя из отделений купе, из всех углов длинного пассажирского поезда стали высыпать на платформу укутанные в теплое платье фигуры мужчин, женщин, ребятишек.

— Как! Не пойдет дальше? Почему не пойдет? Заносы? Но почему об этом не дали знать раньше? Где начальник полустанка? Подать сюда начальника! Разве можно ночевать среди поля! — слышались тут и там резкие, негодующие взволнованные голоса.

Люди были как безумные. Люди словно потеряли человеческий облик: они волновались, кричали, бранились, топали ногами. Из отделения второго класса выскочил высокий человек в шинели и студенческой фуражке.

— Где начальник? Это черт знает что! Стоять всю ночь среди поля! По всей вероятности и весь завтрашний день. А меня ждут. Ждет больная мать, может быть умирающая! Какие беспорядки, какие дьявольские беспорядки! — кричал он молодым звонким, самого себя поджигающим голосом.

А с неба, из-за тучи метели кротко сияла и улыбалась подернутая дымкой луна. И снежные хлопья как птицы носились в воздухе. От полустанка уже скакал во весь опор верхом в поселок сынишка сторожа Авилова — сзывать крестьян на расчистку пути от заноса. На платформе топтались пассажиры. То и дело подавались робкие тревожные свистки, нервируя еще больше и без того нервных. Наконец удалось уговорить публику занять места в отделениях и терпеливо дожидаться конца результатов расчистки. Высокого студента в шинели Груздев успокоил как мог и повел ночевать к себе.

IV

Когда на следующее утро Нина Груздева, маленькая, худенькая девушка, с веснушчатым некрасивым лицом и чудесными голубовато-серыми глазами, являвшимися большой и прекрасной неожиданностью на этом лице, вошла чтобы заварить чай в столовую, кабинет и спальню отца, — комнату, имеющую три названия в одно и то же время, — она громко ахнула и чуть не выронила из рук чайницы от радостного волнующего испуга. На рваном старом кожаном диване, под теплой шинелью с ильковым воротником, спал некто, незнакомый, молодой и прекрасный, по её мнению такой прекрасный, какие редко встречаются в жизни. Нина, чуть дыша, на цыпочках приблизилась к дивану. Перед ней было свежее открытое смуглое лицо. Черные брови, черные бархатные ресницы. Черные же усики, чуть намеченные над верхней губой. И алый, рот чувственный и нежный.

1 2 3 4
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Платформа № 10 - Лидия Чарская бесплатно.
Похожие на Платформа № 10 - Лидия Чарская книги

Оставить комментарий

Copyright club-books.ru © 2024 | Все права защищены.

[email protected]