"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

Наверное, ровно в этот миг это было не так важно. Гораздо важнее было изобразить правильную реакцию. Можно было начать отрицать, изобразить удивление, даже рассмеяться в голос…

Но я ничего этого не хотела.

– Как ты?.. – потрясённо прошептала я. На то, чтобы выдохнуть вопрос целиком, у меня сил не хватило, но он и так меня понял.

– Меня навела на мысль Валери, – услышав моё подтверждение, он перестал изучать меня с такой пристальностью. Вместо этого у него было очень серьёзное и грустное лицо, и теперь он выглядел ещё старше. – Она сказала, что девушек с такой внешностью не было в нашем окружении. Я сразу подумал, что, может, именно блондинок с красивым голосом и не было, но зато я точно знаю девушку, которая с момента нашего знакомства напоминает мне мою погибшую жену.

– «Напоминает» – это ещё ничего не доказывает, – чуть слышно пробормотала я, но мои слова всё равно донеслись до него.

– Не просто напоминает. Говорит, как она, улыбается, как она, привычки, походка – всё, как у неё… Даже выражение лица, когда ты слушаешь Валери или Алисию и абсолютно уверена, что они несут чушь. Твои слова о приключениях, манера теребить кольца на пальцах, когда ты нервничаешь… Я бы не поверил в это раньше, был уверен, что это лишь совпадение. Но теперь, когда появилось это анонимное письмо… Только ты могла его написать.

Ему было больно это говорить. Всё это время он продолжал смотреть мне в глаза. Я видела выражение отчаянной тоски и какой-то безнадёжности и нашла в себе силы только несколько раз кивнуть. Сердце защемило. Не так я представляла себе эту встречу, этот разговор… Я должна была быть готова к нему! Теперь же оставалось только ждать развития событий. Джеймс молчал, и я могла представить, какое огромное количество вопросов роится в его сознании.

– Почему ты мне ничего не сказала? – наконец очень тихо спросил он, но я всё равно уловила, как подрагивал голос от переполнявших его эмоций. – Тогда, в Оствике… Или когда ты спасла меня… Почему молчала? Почему скрывалась?

– Это будет сложно, – промямлила я, а затем выглянула из-за его плеча и убедилась, что маги временно утратили к нам интерес. – Мы можем выйти? В тишине будет легче всё объяснить.

Зачем, ну зачем я это делаю? Сейчас, пока вокруг нас находится толпа народу, ещё как-то можно сохранять самообладание. Но что со мной будет, едва мы окажемся одни?

Он не стал возражать, а вместо этого сразу оценивающе посмотрел в ту сторону, где остались Алисия, Валери и присоединившийся к ним – я едва не сбилась с ритма, когда узнала его – Чарльз. Несмотря на официальное собрание, он по-прежнему больше всего напоминал пастора. Залысины в этом веке ещё больше удлинились, лицо казалась узким и худым. Сейчас он был увлечён разговором с Алисией, и я невольно порадовалась, что он не смотрит в мою сторону. Майкл и Розмари танцевали рядом. Винсент и Алан беседовали.

Дождавшись, пока мы довальсируем до ближайшей двери, Джеймс подхватил меня за руку и молниеносно утянул из зала. Дверь закрылась со щелчком, разом отрезая нас от музыки и гула голосов. Мы очутились в полутёмном коридоре, где было ещё несколько дверей. Джеймс открыл первую попавшуюся и предложил мне войти.

Это оказалась небольшая гостиная, которой, судя по необжитому виду, Алан никогда не пользовался. Но ни Джеймс, ни я толком не рассмотрели обстановку; она в данный момент беспокоила нас меньше всего. Убедившись, что за нами никто не последовал, Джеймс прикрыл дверь и повернулся ко мне. Теперь, когда мы остались одни, без свидетелей, я была бы просто счастлива, если бы наша встреча была просто встречей двух влюблённых после двухнедельной разлуки. Я обрадовалась бы любому проявлению чувств, даже если бы Джеймс начал упрекать меня в молчании! Или если бы я видела, что моё молчание причинило ему боль. Знаю, это эгоистично и мелочно, но я бы точно знала, что я ему небезразлична! Что, несмотря на прошедшее время, моё возвращение вызвало в нём хоть какие-то эмоции!

Он оставался спокоен. Если там, в зале, он ещё выглядел растерянным, уязвимым, то за те полминуты, что мы шли сюда, он уже полностью взял себя в руки. Радость встречи он тоже не спешил демонстрировать, и мне это казалось совершенно невероятным и необъяснимым. После всего того, что между нами было… А я точно знаю, что он любил меня так же сильно, как и я его… Как он может быть таким невозмутимым? Таким хладнокровным? У меня самой едва хватает сил, чтобы мыслить рационально, а он смотрит так, будто вообще ничего не случилось!

– Это трудно объяснить, – наконец заговорила я. В тишине комнаты мне показалось, что моё сердце стучит просто оглушительно. – Ты помнишь, когда меня убили? Что это был за день?

– Второе августа тысяча восемьсот восемьдесят пятого года, – ответил он без запинки, и во мне снова зажглась надежда. Раз он так хорошо помнит этот день, ему точно не может быть всё равно! Но я постаралась сосредоточиться на главном.

– Я вышла из комы второго августа две тысячи пятнадцатого. В аварию мы с Ричардом попали четвёртого мая. И четвёртого мая тысяча восемьсот восемьдесят пятого года Элизабет Барнс расшиблась при падении с лошади.

Думал он недолго, однако выглядел теперь опешившим, словно его только что стукнули чем-то тяжёлым по голове.

– Ты хочешь сказать… – медленно начал он, сильно морщась, как если бы у него очень сильно разболелась голова, – что, когда мы встретились три месяца назад, ты ещё не отправлялась в прошлое? Что на тот момент я уже знал тебя, в то время как ты увидела меня впервые?.. И, наоборот, в тысяча восемьсот восемьдесят пятом я понятия не имел, кто ты, а ты меня сразу узнала?

– Я представляю, как это звучит, – слегка дрожащим голосом заметила я. Мне никак не удавалось понять, верит он мне или нет. – И тем не менее – да. Для меня наша последняя встреча состоялась всего две недели назад, когда ты уехал по делам ковена. После этого мы собирались отправиться в Пэмброкшир, чтобы спокойно насладиться медовым месяцем.

Я готова была поклясться, что мои слова вызвали в нём какой-то отклик. Джеймс на секунду замер и, думаю, я могла сказать почему – я говорила о вещах, которые знали только мы двое. Это было как ещё одно подтверждение тому, что Элиза действительно жива, что она здесь, хоть и выглядит иначе. Но затем меня ждало острое разочарование – в столь дорогом мне лице ничто не дрогнуло. Он остался до обидного спокойным и теперь глубоко задумался. Наверное, вспоминал всю историю нашего знакомства и соотносил факты.

– В тысяча восемьсот восемьдесят пятом ты говорила, что погибла в автокатастрофе и не знаешь, спасся ли твой друг. Речь шла о Ричарде Арчере, верно? И ты была Искательницей… – он покачал головой и признался. – Это сложно осознать. Я понимаю, что ты говоришь, могу представить, как это работает, однако принять это… Но как ты вернулась? – вдруг изумлённо спросил он. – Разве переход не является… как бы это лучше сказать… односторонним?..

– Сам знаешь, после того, как сгорело предыдущее «Общество Искателей», все сведения о Путешественниках во времени сгинули вместе с ним. У меня только предположения, никакой точной информации. Но, думаю, это случилось потому, что моё тело смогли спасти. Оно лежало в коме, подключённое к аппарату жизнеобеспечения, пока я находилась в девятнадцатом веке. А потом, когда я… когда меня убили, я вернулась в своё время.

На моих последних словах он вздрогнул и резко вскинул голову. Джеймс теперь требовательно смотрел на меня, и я без слов поняла, что он хотел узнать.

– Валери, – сообщила я, внимательно следя за его реакцией. – Чарльз помог ей сбежать из-под замка, и перед тем, как покинуть Лондон, она решила поквитаться.

Но даже после такой новости он остался до боли безэмоциональным. Только кивнул, нахмурившись, и погрузился в собственные мысли. Мне и хотелось бы утешить себя мыслью, что он за сто тридцать лет просто настолько хорошо научился самоконтролю, или что чего-то подобного и ожидал, но…

Но гораздо более правдоподобной мне показалась версия, что для него это уже просто не так важно. Оттого, что начал сбываться мой страх – что Джеймс действительно давно выбросил меня из головы, охладел ко мне – в глазах вдруг начало жечь, а в горле застрял ком. Чтобы отвлечься и ни в коем случае не расплакаться, сохранив хотя бы остатки достоинства, я торопливо выпалила: