Расология - Владимир Авдеев

Для определения психически дегенеративных людей, в том числе и среди политических преступников, Ломброзо предложил использовать термин mattoide — маттоид, что в переводе с итальянского буквально означает «помешанный». Политические преступники часто пишут мемуары, особенно модным это занятие стало среди них последнее время. О том, как распознать маттоида по его сочинениям, не будучи знакомым с ним лично, Ломброзо оставил нам подробную инструкцию: «Маттоидизм — это сочетание слабоумия с манией величия, представляет чрезмерное развитие гордости и честолюбия, на почве слабоумия. В их сочинениях встречаются стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие и над всем этим царит хвастовство. У всех маттоидов замечается скорее недостаток, чем излишек вдохновения. Деморализованные излишним развитием собственного «я», они, как и истинные гении, способны легко отрешиться от традиции и привычек, отличаются нетерпимостью. Они способны играть известную политическую роль. Множество цареубийц — маттоиды, так же как и многие предводители партий».

Дегенеративные идеи всегда зарождаются в дегенеративных же мозгах, а их существование легко улавливается по общей дегенеративности конституции тела и психического поведения.

Последователь Ломброзо, его соотечественник Энрико Ферри основав школу криминальной антропологии, существенно развил и дополнил взгляды своего учителя, увязав воедино дегенерацию, политику и искусство. В книге «Преступные типы в искусстве и литературе» (1907) он давал такое определение сущности новой науки: «Позитивная школа уголовного права перенесла свои исследования с преступления на преступника, то есть с юридической сущности на того, кто производит само действие».

Для определения наследственного помешательства Ферри предложил использовать термин pazzia ragionante, что означает «рассуждающее сумасшествие». Сегодня, чтобы понять, что это такое, достаточно включить телевизор и послушать дебаты о легализации наркотиков и прославлении гомосексуализма или посетить сборище искусствоведов в модном салоне. Любое вручение крупных международных премий в области моды, киноискусства, литературы сегодня имеет политический оттенок с ярко выраженным привкусом маттоидности, а несколько минут открытой предвыборной кампании помогут даже неспециалисту поставить диагноз устроителям шоу. Энрико Ферри писал: «Политический преступник может быть также прирожденным преступником, который прикрывает флагом политического идеала, более или менее спорного, удовлетворение своих преступных инстинктов обмана и насилия. Чаще всего политические преступники бывают преступниками сумасшедшими (в явной или рассуждающей форме); они появляются в те моменты общественных волнений, когда светлые идеалы проникают в общественное сознание и нарушают умственное и нравственное равновесие лиц, уже расположенных к подобного рода аномалиям. Партия — это безумие всех на пользу немногих».

Прения и дебаты в политических кулуарах — нормальная форма функционирования маттоидов, а их стремление отменить смертную казнь во всем мире — способ осуществлять это занятие неограниченно долго. В современной истории России «перестройка» — это биологический процесс, не имеющий к политике никакого отношения, ввиду того, что до легализации многопартийной системы в стране была проведена кампания повышения лояльности по отношению к умалишенным. Будучи выпущенными на свободу, они влились в ряды только что зарегистрированных десятков политических партий, ибо ничего другого, как бесконечно предаваться «рассуждающему помешательству», они не умеют. Так называемая политическая свобода убеждений помогла легализовать весь спектр существующих диагнозов. Лишь общество, не имеющее ни малейшего представления о теории наследственной политической преступности, может свыше десяти лет рассуждать о причинах распада СССР. Любой инквизитор, начавший постигать средневековую заплечных дел науку, едва завидев чело создателя перестройки, украшенное «печатью дьявола», моментально рассказал бы зазубренный урок о признаках демонов, подлежащих аутодафе. В НКВД времен Л. П. Берии учитывали те же признаки для вынесения приговоров врагам народа, то есть наследственным политическим преступникам.

Русский ученый Игнатий Закревский в своей монографии «Об учениях уголовно-антропологической школы» (Харьков, 1893) перенес проблему врожденной патологии на формирование религиозных воззрений. «Часто прирожденная преступность сливается с революционной деятельностью, открывая возможность удовлетворять противообщественным побуждениям под видом заботы об общем благе. Известна форма психического расстройства, которую следует назвать политической эпилепсией; при ней гениальные мысли перемежаются с галлюцинациями. Магомет, по-видимому, может служить представителем подобного типа».

В самом конце XIX века концепция дегенерологии оформилась уже окончательно, выдающийся немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856–1926) указывал: «Термин «вырождение» означает появление таких передающихся по наследству качеств, которые затрудняют или делают невозможным достижение основных жизненных целей». Другой корифей данного направления Пауль Юлиус Мёбиус оформил практическую сторону воззрений, через создание патографии, то есть системной методики изображения морфологических признаков психического вырождения. Он также определял дегенерацию как «нецелесообразное отклонение от типа».

Наконец, и такой знаток проблемы, как Август Морель, указывал, что «дегенерация и болезненное отклонение от нормального человеческого типа — это одно и то же». В медицинский обиход из психологии, психиатрии и антропологии проникли такие понятия, как rassekrueppel (калеки расы), stigma degenerationis (признаки отягощения), abarten (видоизменение).

Крупнейший немецкий невролог Освальд Бумке в книге «Культура и вырождение» (М., 1926) сформулировал тезис, согласно которому не только отдельные пласты творчества этнических и социальных групп, но и целые культуры в мировом масштабе бывают дегенеративными, то есть являются порождением больных мозгов. Он подчеркивал: «В обыденной жизни слова «вырождение» и «выродок» — равносильны моральной оценке, моральному суждению». Его русский коллега Г. И. Россолимо в своей программной книге «Искусство, больные нервы и воспитание» (М., 1901) выступил с недвусмысленным призывом: «Наука во всеоружии должна вступиться за тех, кому грозит опасность от патологических течений в современном искусстве; она должна указать на тот вред, который может произойти как для нравственности, так и для состояния нервной системы, от разнузданности воображения, от культивирования и разработки болезненных мозговых процессов, от крайнего преобладания работы фантазии над деятельностью интеллектуальной». Мало того, классик русской, а позднее и советской науки призывал к «массовой гигиене эстетического восприятия». Все массовое современное искусство, телевидение, мода, а шире — и стиль мировосприятия с ценностными установками, то есть весь тип цивилизации, согласно установкам Россолимо и других классиков неврологии, должен быть признан дегенеративным, порожденным деятельностью мозга, наследственно «анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека», как отмечал Ломброзо. И следовательно этот тип цивилизации должен быть уничтожен, как «затрудняющий или делающий невозможным достижение основных жизненных целей», по мнению Крепелина.

Современная наука, как психологическая антропология, уделяет большое внимание исследованиям в области такого распространенного явления, как измененные состояния сознания (ИСС). Причем, что особенно важно подчеркнуть, основной упор делается на изучение психического здоровья личности и этноса в контексте конкретной культуры. Процитированный нами выше современный ученый Э. Ф. К. Уоллес в своей работе «Психические заболевания, биология и культура» из сборника «Личность, культура, этнос (Современная психологическая антропология)» (М., 2001) утверждает: «Всякая физическая дисфункция мозга предполагает некоторую психическую дисфункцию. Некоторые физические дисфункции вызывают дезорганизацию нервной системы, большая часть компонентов которой остается неповрежденной». Поэтому одной из основных задач психологической антропологии должно являться «изучение анатомии и физиологии центральной нервной системы, где она рассматривается как целое». Именно такой подход дает возможность классифицировать культуры как более или менее патогенные. «Таким образом, в будущем может стать возможным рассматривать частоту, распределение и формы психических болезней человека в обществе как индекс его культуры». Причем, что особенно важно, культурные ценности на прямую связаны с реакциями индивидов на психические болезни, то есть каждый тип культуры по-разному поражает психику различных этнических и расовых групп. А возникшие психические дисфункции отдельных частей нервной системы приводят затем к глобальным нарушениям всей системы в целом, что находит свое отражение уже в нарушениях физического функционирования мозга. Большинство этнических психозов как таковых, по мнению Уоллеса, связано с неспособностью одной этнической группы приспособиться к культурным ценностям другой.