Иисус, не знавший Христа - Вадим Черный

Если такой обычай и появился, то, скорее, после разрыва с сектантами, осуществленного Гамалиилом II. Конечно, преследование сектантов теоретически не исключено и раньше. Хотя известные случаи (например, распятие Александром Яннаем 800 фарисеев) были вызваны более политическими, нежели религиозными разногласиями. В целом, реальные и агрессивные (казнь) меры против сектантов вряд ли бы возможны в Иудее с ее множеством религиозных направлений.

Важно понять, что, на самом деле, обвинения против minim были всего лишь декларацией. Причем, сделанной совершенно сознательно. M.Sanh11:5: "Ложный пророк: тот, кто пророчествует о том, что на самом деле не слышал или о том, что ему на самом деле не было сказано, казнен человеком. Но тот, кто прячет свое пророчество, кто пренебрегает словами другого пророка, или пророк, который нарушает свои собственные слова, казнен небесами…" Поскольку не может быть свидетелей, который подтвердят, что именно слышал объявляющий себя пророком, доказать преступление заведомо невозможно, и наказание оставляется небесам. Конечно, проблема существует для лжепророка, формулировавшего настолько точно, что неисполнение его пророчества могло быть доказано. Сам факт неисполненности был доказательством того, что пророк не принял ("не слышал") того, о чем говорил.

M.Sanh7:11 о колдовстве: "Тот, кто творит чудо — виновен, а тот, кто только создает иллюзию — нет". Похоже, иудеи не поверили в чудеса Иисуса, если не упомянули в обвинении — которое могли бы подтвердить множество свидетелей.

Отметим интересную особенность. Действительно, существовал обычай казнить некоторых религиозных преступников не в своем городе, а в Иерусалиме, причем именно перед праздником (M.Sanh11:4). Кстати, это наказание за дополнение учения книжников.

Согласно B.Sanh43, некоего Иешуа казнили именно по такой процедуре. Однако B.Sanh говорит о побитии камнями и последующем повешении, а M.Sanh — об удушении по этому обвинению.

Трудно представить, как именно производилось осуждение. Ведь приговор синедриона должен был быть утвержден прокуратором. Теперь, никто не мог запретить иудеям переходить в другие религии, легальные в империи. Скорее, достаточно было даже не легальности, а толерантности государства по отношению к той или иной религии. Наверняка отход от иудаизма не наказывался прокуратором, по меньшей мере, начиная от периода преследований Адриана (и поражения в последовавшем восстании бар Кохбы).

Лука был написан в языческом окружении, и автор понимает невозможность осуждения римским префектом из-за разногласий в вопрос легальной веры. Поэтому в Лк23:2 то, что Иисус называл себя царем иудейским (явно религиозный термин), перестает быть самостоятельным обвинением. У Луки оно является объяснением, почему Иисус запрещал платить имперский налог ("подать кесарю"). И именно призыв не платить налог вменяется в вину Иисусу на суде Пилата. Безусловно, здесь просто попытка привязать эпизод к реальности, ведь в Лк22:70–71 синедрион обвиняет Иисуса в объявлении себя Сыном Б. Впрочем, и это фантазия автора, потому что эпитет был распространен, и его употребление означало, максимум, чрезмерное эго.

26:62–63: "Тогда первосвященник поднялся и сказал: 'Можешь ли Ты ответить на их свидетельства?' Но Иисус молчал".

Иисусу достаточно было бы ответить на эти обвинения, показать отсутствия факта богохульства. Если он сам решил молчать, то в чем можно винить синедрион?

26:63–64: "Тогда первосвященник сказал ему: 'Поклянись Б. Живым, скажи нам, если Ты — Мессия, Сын Б.' Иисус сказал ему: 'Ты так сказал'".

Вряд ли первосвященник мог так сказать. Он знал, что Мессия — человек. Именно сектанты считали его божественной фигурой. "Сын Б." употреблено как конкретный признак, не как аллегория. Такое обращение, скорее, было свойственно сектантам.

Находясь под присягой, Иисусу достаточно было назвать себя Мессией. Не только бы дело было решено в его пользу, но его признали бы Мессией.

Для человека тогда было невозможно нарушить клятву или солгать под присягой. Видимо, Иисус не назвал себя Мессией по одной простой причине — он им не был. Аналогично, Иисус не называл себя Мессией, находясь среди учеников. Он ушел от ответа на такой же вопрос Иоанна Крестителя (через учеников Иоанна).

Однако в целом позиция первосвященника понятна. Даже скудные описания того времени доносят до нас немало упоминаний о лжепророках и лже-Мессиях. Каждого из них принимала большая или меньшая часть населения. Они представляли собой реальную угрозу для иудеев, поскольку провоцировали столкновения с римлянами. В худшем случае восстание лже-Мессии бар Кохбы окончилось уничтожением иудейской теократии в начале 2 в.

Священники были образованными людьми с хорошим политическим опытом. Они понимали и ложность, и опасность таких притязаний. Их задачей было обезопасить иудейское государство от притворщиков.

В случае Иисуса, они, безусловно, понимали примитивность его учения, отсутствие какой-либо оригинальности. Можно не сомневаться, что о чудесах ходили только слухи, но священники их не видели. Они не сомневались в ложности претензий Иисуса.

Предложенный ими тест был, в общем, весьма корректным. Иисусу предложили поклясться, что он — Мессия. Учитывая огромный вес клятвы в те времена, ему вполне могли бы поверить. Тем более, сопроводи он клятву каким-нибудь чудом.

Но расчет священников оказался правильным. Иисус не смог произнести ложную клятву. Евангелист здесь путает: уклончивый ответ Иисуса ("ты сказал") был бы однозначно воспринят как отказ, а не как утверждение. Основанием обвинения было вовсе не то, что Иисус назвал себя сыном Б. в синедрионе. Напротив, ему было бы вменено, что он называл так себя всюду, однако не смог этого подтвердить в суде.

26:64: "Иисус сказал ему: '… отныне узрите Сына Человеческого, сидящего справа от силы и идущего на облаках небесных'".

Автор этой вставки, конечно, знал, что священники не увидели Иисуса на облаке. Совершенно очевидно, что наличие такого текста в Евангелии вызывало бы изрядный скепсис в то время, когда события (или легенды о них) еще были свежи в памяти. Таким образом, вставку можно датировать временем, минимум на 100–150 лет позже описываемых событий. Либо же сами события были совершенно мифическими, и были привязаны к определенному времени (и некоторым историческим фигурам) уже впоследствии.

Иисус цитирует Дан7:13–14: "вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И ему дана власть…" Перевод целенаправленно искажен: убрано "как бы" в отношении "Сына Человеческого". Заодно евангелист творчески представил Иисуса одновременно сидящего и идущего.

Автор пытается связать две традиции: Исаии "как агнец пред стригущим его безгласен" (принципиальное для христианской концепции пророчество, хотя и неверно трактуемое) и точное указание Иисусом на свою божественность (для чего Иисус все-таки должен это подтвердить в авторитетном месте). В результате, Иисус одновременно и страдающий раб (26:63), и Мессия, и сын Б., и божественный "как бы Сын Человеческий" (26:64).

26:65: "Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: 'Он богохульствует! на что еще нам свидетелей?'"

Важно понимать: если бы Иисус под присягой назвал себя Мессией, это не было бы богохульством. Но он несколько завуалированно отказался от божественного происхождения, ответив уклончиво: "ты сказал". Вне сомнения, суд воспринял эту фразу именно как отказ. Дело в том, что мнение свидетеля не могло быть доказательством. Иисус же апеллирует именно ко мнению первосвященника.

Тогда употребление цитаты из Даниила ("Сын Человеческий") в отношении Иисуса может быть расценено как богохульство. Первосвященник не возражает против "ты сказал", понимая их как отказ. Он закономерно протестует, когда Иисус, признав себя не Мессией, применяет по отношению к себе пророчество.

M.Sanh7:5: ничего из сказанного Иисусом не было именно богохульством, каковым считается только неправильное употребление имени Б.Причем именно полностью, а не в виде неогласованного тетраграмматона. Здесь может быть своего рода черный юмор. Считается, что имя полностью знали только первосвященники. Соответственно, полностью произнести его вряд ли кто-то мог. И санкция, скорее всего, была чисто декларативной.

Назвать же себя Мессией и пообещать силой Б. восстановить Храм не было богохульством. Не исключено, что объявление Иисуса себя сыном Б. было бы богохульством с точки зрения автора — сектанта. Трудно представить себе, как те или иные сектанты могли толковать богохульство, но распространение его на объявление себя сыном Б. представляется вполне вероятным. По крайней мере, любое расширительное толкование имело шансы затронуть и эту декларацию. Тем более вероятно, что эпизод придуман сектантами, а не является реальным описанием деятельности синедриона.