Посланник - Борис Мешарин

Белый не понял и половины сказанного, но, что надо сделать — запомнил хорошо и сделал.

Через четыре часа Дмитрий с Игорем в новых костюмчиках рассказывали свою историю Посланнику и Фролову.

— Почему они вам новые костюмы выдали и старые забрали? — Поинтересовался Фролов.

— Потому, Иван Сергеевич, — ответил за ребят Посланник, — что сериалов насмот-релись. Особенно этого — «След» называется. Там же везде потожировые следы остаются, волоски разные цепляются, земли кусочки с особым составом, вот они их и уничтожили. И колеса с машин уничтожат, и автоматы утопят, салоны вычистят, и все, что можно. Я смотрю на этот «След» и удивляюсь — как можно так зрителей дурить? Ладно, что там ме-дичка всем командует, которая в оперативно-следственных вопросах и понимать ничего не должна. А главный прибор у них центрифуга — засунул туда пробирку и результат на лицо. Но как они к компьютеру эту центрифугу подключили — не понятно? Почему она у них не сломается — не понятно? Любой лаборант знает, что если поставить искомую про-бирку в центрифугу, то напротив простая с водой ставится для баланса. А они по две-три рядом суют и ничего. Мало им ФЭС — еще и ОСА создали. Людям, может быть, и инте-ресно смотреть, но хоть чуточку-то надо к реальности сериал привязывать, там, где их фантастика от этого не рушится. Поэтому и костюмы ребятам поменяли, что насмотре-лись всякой всячины.

Посланник прикурил сигарету, улыбнулся весело и продолжил:

— Представьте себе ребята, что вы домой пришли вечером, ужинать сели и тут же-на разъяренная забегает, хрясть вам пощечину со всей силы. За что, спрашивайте вы? Ах, ты еще спрашиваешь? Я твои трусы в стиралку засунула и провода от компа к центрифуге подключила и вот результат, полюбуйся. Потожировые не мои, волоски не те, а следы биологической жидкости вообще от инопланетянки.

Дима с Игорем засмеялись, рассмеялся и Фролов.

— Ладно, мужики, — уже серьезно продолжил Посланник, — посмеялись немного, сняли напряжение и за работу пора.

Николай ушел к жене, чтобы поддержать ее после известных событий, побыть с ней наедине. Ирина сидела в кресле в раздумьях о случившемся и не только, вспоминая всю свою пока недолгую совместную жизнь с Николаем. Любимый муж явился воплоще-нием мечты ее годовалой давности. Нет, она не мечтала о богатстве, а лишь хотела взаим-ной любви, понимания, уважения, душевной близости и детей. Все пришло к ней стори-цей, и сейчас она почему-то больше думала о том, за какие заслуги привалило ей невидан-ное счастье? Почему Бог так неравномерно распределяет милости? Кому-то все, кому-то так себе, а кому-то вообще ничего. Может быть, в прошлой жизни она была мученицей и сейчас вознаграждена?

Задумавшись, она не услышала шаги Николая и почувствовала прикосновение его теплых рук к плечам, наклонила голову, прижимаясь щекой к его ладони. Как хорошо вот так посидеть, молча, ни о чем не говорить и понимать друг друга, чувствовать нежность прикосновений. Минуту или немного более они не говорили, потом Ирина посмотрела мужу в глаза.

— Коленька, мне так хорошо с тобой! Скажи — почему кто-то все время пытается разрушить нашу жизнь? Сначала пытались похитить тебя, сейчас меня, кто хочет отобрать наше счастье?

— Что ты, милая, никто наше счастье отобрать не хочет. — Он немного взъерошил ее волосы, погладил щеки и поцеловал их. — Ты у меня самая лучшая и любимая! Мир, в котором мы живем, стал слишком злым и он стремится отобрать не наше совместное сча-стье, а навредить каждому по отдельности. Потому, что мы с тобой лучшие, а зависть — это давнишняя черта посредственности. Я лучший ученый и Штатам это не нравилось и не нравится. Ты преуспела в бизнесе, и местный вор в законе захотел иметь в нем свою немалую долю. Это жизнь, в которой добро всегда борется со злом, правда с ложью и за-висть с добродетелью. И нет конца этой борьбы потому, что победа невозможна ни одной из сторон. Так было, есть и будет в веках, пока существует этот самый мир. Но он стал слишком злым и неуправляемым. Люди все больше перестают понимать друг друга в алч-ности, наживе и прелюбодеянии. Растет волна терроризма, накапливается оружие. Вы-росшее зло может повергнуть весть мир в хаос и бездну. Человечество в ожесточении мо-жет уничтожить собственную жизнь. Космический разум дает Земле последнюю возмож-ность существования. Ты слышала последнюю речь нашего Президента, резюме которой одно — масштабные воны на планете более невозможны. Снобизм некогда могучих Шта-тов не желает мириться с этим и жаждет другой схемы мира — они в центре, а вокруг все вассалы. Но такая схема жизнеспособна век-два, не более. Потом они сами друг друга по-убивают в дележке вассалов, которые фактически станут рабами. Или возродится уже из-вестная формула — низы не хотели, а верхи не могли. Но не будем о будущем, сейчас аме-риканцы всеми силами стараются разрушить блокировку войны, о которой говорил наш Президент. Вот их истинное стремление к миру, маски сорваны, господа, и мы получили первую попытку в виде Акено Мураками. Не раз и не два так называемые борцы за свободу и демократию попытаются узнать истину системы блокировки и разрушить ее. Пока не поймут в конечном итоге, что сие для них невозможно. Используемые ими ранее методы политического сволочизма уходят в прошлое. Нашей планете существовать и быть населенной разумными существами, чтобы там ни предсказывали гадалки, астрологи и другие провидцы. А нам с тобой, милая, жить, любить друг друга и растить детей.

Николай погладил ее животик, ощущая толчки изнутри.

— Пинается, чувствует папкину ручку, — с упоением произнес Николай.

Ирина гладила руку Николая на своем животе и осмысливала сказанное. Как лов-ко и плавно он перешел от чувств к политике и вернулся обратно. О политике не хотелось думать, она просто прижалась к мужу, ощущая внутри нежность, заботу и новую жизнь.

LХII глава

Солнце только начало всходить, и его лучи опустились на макушку сопки, посте-пенно сползая с нее вниз. Светало и на самом заливе, сумрак таял и исчезал, снежный по-кров с голубого превращался в белый.

Утренний морозец всегда крепчал на рассвете и сегодня доходил до минус два-дцати. Немного, если учесть, что совсем недавно морозы заворачивали под сорок. Март еще мог взбрыкнуть холодами, но солнце уже пригревало, на пригорках появились прота-лины, а в лесу снег оставался нетронутым, но это только казалось на первый взгляд. Уже начала образовываться корочка, называемая настом, скоро она окрепнет и начнет резать-царапать лапы крупным диким животным. Всему свое время.

Залив от Ангары глубоко врезался между сопок, уходя от русла реки километра на два. Малышев остановился на пирсе и осмотрелся. Вмерзшие в лед, ждали своего часа красавец-катер зятя и его маленькая моторка, на которой он плавал по заливу. Две дорож-ки в снегу, протоптанные им же, вели в разные стороны. Одна уходила направо, в конец залива, там он ловил окуней и щучек, другая налево, где поглубже, где ловился хариус.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});