Жанна дАрк из рода Валуа. Книга третья - Марина Алиева

– Но ведьму-то точно поймают? – только и спросил устало.

– Ловушка уже подготовлена, милорд.

Ланьи – Компьен

(май 1430 года)

Две девушки стояли на краю широкого, ровного, как водная гладь, поля. Позади них раскинул свои шатры военный лагерь, но впереди всё было ещё настолько мирным и тихим, что казалось даже птицы, чтобы не спугнуть тишину, не доводили до конца робкие, недоверчивые трели.

Весна наполнила собой весь мир. Рассветный туман над полем казался хрустальном стеклом, сквозь который просвечивала первая зелень и сиреневые головки ранних полевых цветов. Тонкие прохладные запахи, идущие от просыпающейся земли, дарили надежду и мечту. Надежду на то, что всё будет хорошо и мечту о лучшем. Даже военный лагерь за спиной девушек более походил на турнирное стойбище, чем на походный бивак. Сонный, размякший ото всех этих невольных надежд на лучшее будущее, он ворочался, как ленивый, сытый кот, которому сейчас не до мышей.

И девушки стояли и молчали сколько было возможно, потому что всё самое главное между ними давно рвалось быть высказано, но не хотелось именно сейчас пугать мирную тишину словами ненужными и стыдными из-за откровенного неверия в то, что эта общая надежда на лучшее когда-нибудь оправдается. Во всяком случае, для них.

Ещё в Ланьи Клод рассказала Жанне о том, как узнала о её новом походе. И, как сразу же, не откладывая на потом, начала собираться в дорогу, пользуясь отсутствием господина де Ре, срочно уехавшего в Бретань. Про своё намерение уйти она тайком сообщила только причётнику и лекарю, её лечившему.

Оба, естественно, всполошились и даже хотели посылать нарочного к барону. Но Клод оказалась настолько непреклонной, как в отношении своего желания уйти, так и в нежелании сообщать об этом барону, что обоим пришлось отступить.

– Без тебя, что ли, не обойдутся? – пробурчал, смиряясь, причётник. – Пойдёшь-то как? Одну не пущу, так и знай!

– Одна и не пойду, – согласилась Клод. – Но из замка, как я слышала, скоро обоз пойдёт в Пуатье. С ним и отправлюсь.

Лекарь, со своей стороны тоже попытался на неё воздействовать. Потребовал осмотреть рану и, как умел, старательно делал вид, что дело плохо. Но Клод долго хмурить брови ему не дала. Они достаточно общались, и в долгом пути из Парижа, и в первые дни пребывания в замке, чтобы можно было теперь друг перед другом притворяться. Лекарь был ещё достаточно молод, и, как всякий молодой человек, пытался произвести впечатление на девушку, которая, по воле обстоятельств, других собеседников кроме него не имела. Поэтому, не зная иного способа, он по дороге поражал Клод своими лекарскими знаниями и подробно рассказывал о ранах, способах излечения и симптомах излечивания. Так что теперь она и сама могла понять, что рана в предстоящем пути помехой быть не может.

– Я тебе сказала, что ухожу только затем, чтобы ты успокоил господина барона, – обрубила девушка всякие попытки запугать её возможными осложнениями. – Скажи, что я за всё ему благодарна. Что всё понимаю… Но… Пусть он тоже поймёт, что иначе поступить я не могла.

До Ланьи Клод добралась на удивление спокойно и даже быстрее, чем ожидала, поэтому сочла своё везение добрым знаком. Или благословением, потому что поступала правильно. Особых происшествий по дороге не случилось. А когда пришла пора расставаться с обозом, и возникла нужда в новых попутчиках, девушке и вовсе повезло. Несколько рыцарей гарнизона господина де Гирезме как раз возвращались из Пуатье и заночевали в том же придорожном трактире, возле которого стал на ночлег и обоз из Сабли.

Утром, увидев, как эти рыцари, в полном вооружении усаживаются на коней, Клод подошла к ним, распахнув плащ, чтобы её пажеский камзол был хорошо виден, и спросила, не к армии ли они направляются. На грубовато заданный вопрос, зачем ей, рассказала, что состояла пажем в свите Девы, была ранена, но теперь, излечившись, спешит обратно и просит взять её с собой, если господа едут в Мелен, к войску. Рыцари в ответ как-то странно хмыкнули – не зло, не обидно, скорее непонимающе – а один, который, видимо, участвовал в прежних походах Жанны, подъехал к девушке, наклонился с седла и откинул полу её плаща, чтобы лучше рассмотреть камзол. Потом глянул Клод в лицо.

– Лошадь есть?

– Есть, – сказала Клод, у которой стояла при обозе смирная лошадка из баронской конюшни.

Рыцарь коротко кивнул. А остальным бросил:

– Возьмём. Я этого парня при Деве, кажется, видал.

В дороге, вопреки ожиданиям Клод, с расспросами к ней никто не приставал. Узнали, что «паж» был ранен под Парижем и отослан маршалом де Ре на лечение, покивали головами без особого сочувствия и всё. А если она сама что-то спрашивала, отвечали односложно и без особой охоты. Но едой делились щедро. И, когда заметили впереди нескольких подозрительных людей, старший среди рыцарей, первым делом, велел Клод выехать на середину дороги, а остальным образовать вокруг неё кольцо, и только потом скомандовал обнажить мечи.

Тревога тогда оказалась ложной. Но весь оставшийся путь Клод присматривалась к спутникам, гадая, почему эти люди, явно заботясь о ней из почтения к Деве, тем не менее, совсем ничего про саму Деву не спрашивали? Ведь в былые дни отбоя не было от желающих узнать любую подробность о Жанне. Теперь же, эти несколько человек, все как один усталые и хмурые, поинтересовались только одним:

– А что, долго ещё наша Дева думает воевать?

И когда Клод смутилась и не сразу нашла, что ответить, покачали головами, как люди, которые никакого ответа и не ждали.

– Чего вы от парня хотите? – сердито буркнул рыцарь, который взял Клод в отряд. – Что он знает, если с Парижской осады Деву не видал? Сам небось удивляется. Но к войску идёт! И вы тоже… того… сильно не мудрите… Без нас найдётся кому решить, долго или не долго…

Он по-отечески потрепал Клод по плечу, и та решилась спросить:

– Так вы все не хотите, чтобы Дева и дальше воевала?

Рыцарь сплюнул корешки, которые постоянно жевал, немного подумал и пожал плечами.

– Хочу, не хочу – кому до этого дело? У меня дочь, как она… Вот и спроси, хочу ли я, чтобы девица в её-то годах носила штаны, да посреди солдат тёрлась?

– Но Жанна не простая девушка – её Господь такой судьбой обременил!

– Господь и сына своего к людям посылал… – вздохнул рыцарь и перекрестился. – На то он и Господь. А нам, ничтожным, и своих детей жалко, и чужих пожалеть грехом не считаем… Жизнь короткая, и соблазнов в ней много. Наперёд не угадаешь какой куда заведёт. Разве что про власть все понимают – у кого она в руках, тому покоя не видать. Но за власть более всего и бьются. И покоя нет никому… Уж коли ей власть нужна, то, что ж… Да только, думаю я, не о том нашей Деве мечталось.

Рыцарь ещё раз вздохнул и затих, глядя в гриву своему коню. Но, когда Клод уже перестала ждать от него ещё каких-то слов, вдруг тихо договорил:

– Она ведь, Дева твоя, что обещала уже сделала. А о большем её и не просили. И, куда уж больше-то? Царствия небесного на земле всё одно не будет.

«Не будет…», – далёким колоколом качнулись в голове Клод эти последние слова. А ведь действительно, не будет. И не о царствии небесном она запечалилась, а о том, как оказалось несбыточном, что было для них с Жанной когда-то главной мечтой – понятной, прекрасной и неизбежной! Обязательно неизбежной, потому что верилось тогда – так светло верилось в это самое царство небесное! Что сойдёт оно на землю вместе с миром! Установит свой справедливый закон рукой истинного короля, в которого тоже верилось настолько, что изо всех преград на пути единственно серьёзным представлялось только расстояние до Шинона…

Эх… Как же давно и далеко это было!

Теперь оттуда долетает только глухой и тревожный звон колокола.

Когда они потом встретились в Ланьи, перед алтарём с ожившим ради мига крещения младенцем, нужно было, наверное, сказать обо всём прямо и честно… Но Клод тогда показалось, что Жанна и сама всё поняла. И, что теперь, наконец, они уйдут, как и собирались. Вот только завершат при войске дела, которые требовали завершения именно от Девы это войско под свои знамёна призвавшей, и сразу уйдут. Неважно куда. Если и не в Домреми, то, хотя бы в Шамптосе. Там у господина де Ре замок. Он как-то обмолвился, что готов поселить их там. Или в Тиффоже. Или в любом другом из своих поместий, куда не позволит сунуться уже никому, будь то хоть сам король!

«Нет, ничего не будет!», – снова зазвенела тишина на краю этого просыпающегося поля. «Ничего о чём мечталось, не будет…». И, если теплилась ещё какая-то надежда на то, что можно было уйти… в крайнем случае, сбежать и спрятаться, лишь бы не позволить втянуть себя в новый поход, то теперь стало поздно. Недавнее известие о том, что герцог Бургундский движется на Компьен перечеркнуло все надежды Клод, потому что Жанна, не колеблясь ни минуты, снова подняла знамёна.