Легенды Западного побережья (сборник) - Урсула Ле Гуин

– Добрый знак для тебя!

– И для тебя, – откликнулась Грай. – А представляешь, в Трандледе сов считают предвестниками несчастья! Там люди вообще ужасно мрачные, унылые. Наверное, в тех краях слишком много лесов и дождей.

– Вы, наверно, весь мир объездили, – сказала я мечтательно.

– Ой, что ты! Куда нам! Мы еще никогда в Сундрамане не бывали. Или на мысе Манва, или в Мелюне. А из городов-государств видели только Сентас и Пагади, да еще отчасти Вадалву. К тому же даже если тебе кажется, что ты уже неплохо знаешь какую-то страну, там всегда найдется какое-то селение или гора, где ты никогда не бывал. Нет, мы пока еще маловато знаем о нашем мире.

– Как ты думаешь, когда вы решите отправиться дальше?

– Ну, до сегодняшнего дня я считала, что Оррек уже подумывает о том, чтобы двинуться в Сундраман – может, даже еще до прихода зимы или весной. Он хочет сам познакомиться с тамошней поэзией, прежде чем возвращаться в Месун. Но теперь... Теперь я сильно сомневаюсь, что он соберется куда-то ехать, пока не увидит все те книги, которые ты сможешь ему показать.

– И тебе жаль?

– Жаль? Почему? Ты ведь сделала его таким счастливым, а я люблю, когда он счастлив. Ему ведь счастье непросто достается. Душа у него слишком требовательная... Ты же знаешь, что он может сделать с толпой и как вроде бы легко ему это дается, как все его обожают – и он словно растворяется во всем этом, а потом... наступает опустошение, и он чувствует себя совершенно обессилевшим и насквозь фальшивым. Это же совсем не я сделал, так он тогда говорит, это все священные ветры, которые, продувая меня насквозь, опустошают мою душу настолько, что я становлюсь похож на высохшую траву... Оррек по-настоящему счастлив, только когда у него есть возможность читать и писать в тишине, следуя исключительно зову собственного сердца.

– Вот потому я его и люблю, – сказала я. – Я и сама такая же.

– Я знаю, – сказала Грай и обняла меня за плечи.

– Но ведь тебе-то наверняка хотелось бы отправиться дальше, Грай! А не сидеть здесь просто так целый год перед грудой книг, слушая бесконечные споры о политике.

Она рассмеялась.

– А мне здесь нравится. И Ансул мне нравится. Хотя, если мы действительно останемся здесь на всю зиму – а теперь мне кажется, что так и будет, – я все-таки, наверное, поищу кого-то, кому помощь в обучении лошадей требуется.

– ...и где бы ни был он, они к нему стремятся, подобно длинногривым теням, – процитировала я, и она попросила меня прочесть ей все стихотворение до конца. Я прочла.

– Да. Этот поэт все правильно понял, – сказала она. – Мне нравятся эти стихи.

– Гудит надеется раздобыть несколько лошадей для нашего Лорда-Хранителя, они ведь ему скоро понадобятся.

– Ну да, это же ясно как день. Я могла бы воспитать для него жеребенка. Но раньше или позже мы все равно уедем. Все равно вернемся в Урдайл, в Месун, чтобы Оррек мог поделиться полученными им знаниями с тамошними учеными. А теперь он, конечно, только и будет заниматься переписыванием той книги, которую ты ему дала, и всех тех, которые ты еще ему дашь.

– В этом и я могла бы ему помочь.

– Он же тебя измучает, если ты ему такую помощь предложишь!

– А мне эта работа очень нравится. Я выучиваю книгу почти наизусть, пока ее переписываю.

Грай некоторое время молчала, потом сказала:

– Если мы действительно вернемся в Урдайл – следующей весной, или летом, или еще позже, не важно... ты не хотела бы поехать с нами? Подумай.

– Поехать с вами... – эхом откликнулась я.

Порой, еще в начале лета, мне мерещилось, что я еду в их видавшей виды кибитке, которая пока стоит у нас в конюшне, а Звезда и Бранти, впряженные в нее, неторопливо бредут по дороге через какую-то бескрайнюю золотистую долину, и от тополей на земле длинные-длинные тени. Или же мы едем по какой-то горной дороге, и Оррек правит лошадьми, а Грай, Шетар и я бредем следом за кибиткой. Эти беспочвенные, как мне казалось, фантазии помогали мне отвлечься от тревог и волнений, которыми были полны те дни – время пожаров, народных выступлений и страха.

И теперь вдруг Грай превратила мои мечты в реальность. Передо мной, казалось, уже простирается та дорога, и я сказала:

– Я бы поехала с вами куда угодно, Грай.

Она на секунду прижалась щекой к моей голове.

– Значит, мы действительно могли бы поехать вместе.

Я задумалась, пытаясь понять, что сейчас для меня всего важнее и что именно я должна сделать в данный момент. И наконец сказала:

– Но я бы все равно вскоре сюда вернулась.

Грай молчала, ожидая пояснений.

– Я не смогла бы оставить его и никогда сюда не вернуться.

Она только кивнула: она меня понимала.

– Но есть и еще кое-что. Дело в том, что я принадлежу Галваманду. По-моему, теперь Читатель – это я. Не он. Он был им раньше, но теперь это в прошлом. – Я изливала свои мысли, понимая, что Грай вряд ли догадывается об истинном смысле сказанных мною слов. И попыталась объяснить: – Видишь ли, здесь есть некий голос, который должен говорить устами того, кто может... кто может спросить, кто может прочесть... Лорд-Хранитель научил меня всему. Он передал мне свое умение и понимание того, о чем я только что сказала. Он хранил эти знания для меня и бережно их мне передавал. И теперь эту ношу предстоит нести мне, а не ему. И я должна вернуться к своим обязанностям. Я должна остаться здесь.

И снова Грай молча кивнула, очень серьезно на меня глядя, и глаза ее были полны сочувствия и понимания.

– Оррек, конечно, тоже мог бы многому меня научить, – продолжала я и тут же, поняв, что зашла слишком далеко, что прошу слишком многого, внутренне съежилась, ушла в себя. Но Грай воскликнула:

– Вот уж тогда он был бы абсолютно счастлив! – Она сказала это совершенно искренне и, видимо, действительно так думала. – Иметь книги, о которых он так страстно мечтал, и тебя в качестве ученицы, чтобы можно было вместе с тобой эти книги читать, – ах, Мемер, ты можешь больше не беспокоиться о том, что тебе придется покинуть Галваманд! Скорее уж мне придется думать о том, как заставить его уехать отсюда. Да и будет ли это вообще возможно? Хотя, мне кажется, тебе бы понравилось путешествовать. Мы обычно останавливаемся ненадолго в том или ином городе или селении, разыскиваем там поэтов и музыкантов, и они рассказывают нам свои истории, поют песни. И Оррек тоже им что-то рассказывает и поет. А еще они приносят и показывают ему книги и приводят маленьких мальчиков, которые уже знают наизусть «Клятву Хамнеды», а также старух, которые еще помнят старинные песни и сказания... А потом мы всегда возвращаемся в Месун. Это прекрасный город, сплошные холмы и башни! Я знаю, Орреку очень хотелось взять тебя туда, он сам мне об этом говорил. Он бы познакомил тебя с тамошними учеными, и вы бы все вместе читали разные книги. Ты бы могла дать им знания об Ансуле, а сама бы приобрела и привезла с собой в Галваманд те знания, которые они бы тебе подарили... Но самым лучшим во всем этом было бы то, что ты все время была бы со мной.

Я наклонилась и поцеловала ее чуть загрубелую, сильную, маленькую руку, а она поцеловала меня в волосы.

Мимо нас прыжками пронеслась Шетар – дикая и свободная львица в подступающих сумерках.

– Наверно, ужинать пора, – сказала Грай и встала. Шетар тут же подбежала к ней, и мы стали спускаться с холма к дому. Оррек, разумеется, с головой ушел в «Ростан», и его пришлось буквально отдирать от книги, так что все мы втроем к столу опоздали и пришли, когда даже Иста наконец села и начала есть.

Теперь мы ели в столовой, а не в буфетной, потому что за столом собиралось человек двенадцать, не меньше, в том числе и новые слуги, а также молодой муж Состы и гости, имевшиеся в доме постоянно. Кстати, я еще не рассказала о свадьбе Состы. По случаю такого торжества мы тщательно подмели и вымыли передний двор; вынесли весь битый камень и весь мусор, остававшийся еще с тех пор, как альды разграбили и разрушили наш дом. Мы вновь посадили в мраморные ящики цветы и натянули бечевки для вьюнков, которые тут же обвили все стены, метя своими плетями мозаичный пол из красных и желтых плиток. Церемония бракосочетания состоялась жарким полднем в самом конце лета, в день Деори. Собралось множество гостей с той и с другой стороны. Иста устроила чудесный пир, и все долго танцевали под луной, медленно плывшей над нашим двором. И Иста говорила, глядя на танцующих: «Почти как в добрые старые времена! Почти!»

А в тот вечер гостей в доме не было, если не считать Пера Актамо, который бывал у нас так же часто, как у себя дома. Его выбрали в Совет и очень ценили из-за дружбы с гандом Иораттхом, ныне ставшим генерал-губернатором Ансула. Близкие отношения у Пера с Иораттхом установились благодаря Тирио Актамо, кузине Пера. Самой же Тирио досталась на редкость сложная роль – некогда рабыня-наложница тирана, она теперь стала женой генерал-губернатора. Будучи жертвой завоевателей, она все же одержала над ними победу. Правда, кое-кто в Ансуле по-прежнему обзывал ее шлюхой и бесстыдницей, но тех, кто ее любил, было гораздо больше, в народе ей даже дали прозвище Госпожа Свобода. Тирио все это воспринимала с ровным мягким спокойствием; для нее словно не существовало такой вещи, как двойная верность. Многие в итоге пришли к выводу, что она всего лишь несчастная женщина, которой многое довелось пережить, с которой плохо обращались, и все же она, благодаря прекрасному воспитанию и доброму сердцу, сумела очень неплохо распорядиться своей странной, переменчивой судьбой. Так оно, в общем, и было на самом деле, однако дело не только в этом. Например, Пер Актамо, человек весьма честолюбивый и от природы обладавший чрезвычайно живым умом, советовался с Тирио почти так же часто, как с Лордом-Хранителем.