Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз - Грегори Магвайр

Чистри и принес Эльфабе письмо в операционный зал. Она передала ему скальпель и распечатала конверт. Письмо было от Панци: он сообщал про ураган и похороны, которые отложили на несколько недель, чтобы Эльфаба на них успела.

Ведьма отложила письмо и вернулась к работе, не позволяя себе поддаться горю. Вживление крыльев — сложная операция, а действие наркоза скоро закончится.

— Чистри, помоги няне спуститься. И еще, если найдешь — Пира, скажи, что мне надо с ним поговорить, — сказала Эльфаба и сверилась с записями: правильно ли сшивает мышцы.

Если няня теперь спускалась в обеденный зал раз в день, это уже было достижение. «Еда и сон — вот и вся моя нынешняя работа, и пока что я очень хорошо с ней справляюсь», — говорила она всякий раз, когда, усталая и голодная после спуска по лестнице, усаживалась за стол. Лир доставал хлеб, сыр, иногда копченый окорок, и они втроем молча жевали, а потом разбредались каждый по своим делам.

Лиру уже исполнилось четырнадцать, и он заявил Эльфабе, что поедет в Кольвен вместе с ней.

— Я ничего здесь не вижу, — ныл он за столом. — Ты и так никуда меня не пускаешь.

— Должен же кто-то остаться и присмотреть за няней, — сказала Эльфаба. — Сейчас не время препираться.

— Пусть Чистри присматривает.

— Он не может. Он стареет и становится забывчивым. На пару с няней они мне весь замок спалят. Нет, Лир, дело решенное, ты остаешься здесь. Все равно я полечу на метле.

— Никогда ты мне ничего не разрешаешь!

— Можешь помыть посуду, если хочешь.

— Очень надо!

— О чем спорите-то? — громко спросила няня.

— Ни о чем, — сказала Эльфаба.

— Не слышу.

— Ни о чем!

— Ты что, даже не собираешься ей сказать? — спросил Лир. — Она ведь растила твою сестру.

— Старая она уже слишком, ей восемьдесят пять. Представляешь, каково в ее возрасте расстраиваться?

— Няня, — храбро сказал Лир, — Нессароза погибла.

— Цыц, щенок, прибью, — шикнула Эльфаба.

— Что ты там говоришь про Нессарозу? — прошамкала няня, прищурив на них свои красные глаза.

— Она погибла, — нерешительно ответил Лир.

— Гибло, гибло, гибло, — откликнулся Чистри.

— Что сделала?

— Погибла!

Няня всхлипнула.

— Это правда, Эльфи? — жалобно спросила она. — Твоя сестра умерла?

— У, попадись ты мне, — вполголоса сказала ведьма Лиру и продолжила громче для старушки: — Да, нянюшка, не буду ничего от тебя скрывать, это правда. Во время бури на нее упад дом. Говорят, она совсем не мучилась.

— Мой ангелочек, — зарыдала няня. — Должно быть, сама Лурлина на золотой колеснице забрала ее в рай. — Ни с того ни с сего она погладила кусок сыра на тарелке, намазала маслом салфетку и откусила кусок. — Когда мы едем на похороны?

— Тебе сейчас вредно путешествовать, — сказала Эльфаба. — Я отбываю через пару дней, а с тобой останется Лир.

— Не останусь! — вставил тот.

— Он хороший мальчик, — сказала няня. — Но Несса была лучше. Ужасный день! Я буду пить чай у себя. Не могу же я сидеть тут с вами, как будто ничего не произошло. — Она поднялась, опершись о голову преданного Чистри. — Знаешь, Эльфи, Лир еще слишком мал, чтобы оставлять нас одних. Вдруг на замок кто-нибудь нападет? Как в прошлый раз, когда ты исчезла.

Старуха сделала укоризненное лицо.

— Няня, милая, арджиканские отряды охраняют горы днем и ночью. Солдаты Гудвина не посмеют и носа сунуть дальше Красной Мельницы после того, что здесь натворили. Тебе нечего бояться, ты прекрасно это знаешь.

— Вот закуют меня в цепи и уведут, как бедную Сариму с семьей, — ныла няня. — Ты их так и не спасла.

— Все еще впереди, — сказала Эльфаба няне в ухо.

— Какое там! Семь лет прошло. Они давно гниют в общей могиле. Хвала Лурлине, что Лира с ними не было.

— Я пытался их спасти, — вмешался мальчишка. В рассказах о своих похождениях он отвел себе героическую роль. Он побежал догонять солдат вовсе не от скуки, а чтобы освободить княжескую семью. На самом же деле капитан Вишнекост из жалости велел связать Лира и оставить на сеновале, чтобы не заключать его вместе с остальными. Откуда капитану было знать, что он оставляет на свободе внебрачного сына Фьеро, — ведь Лир и сам этого не знал.

— Да, да, хороший мальчик, — повторила няня. Она уже забыла о только что услышанной трагедии и переключилась на ту, которая глубже засела в памяти. — Я тоже пыталась помочь, но что могла сделать старая няня? Как ты думаешь, Эльфи, они живы?

— Я не знаю, — в десятитысячный раз принялась объяснять Эльфаба. — Их могли тайно переправить в Изумрудный город или еще куда-нибудь. Я пыталась выведать их судьбу, подкупала чиновников, нанимала сыщиков, писала княгине Настойе, просила ее помощи. Целый год провела в бесплодных поисках. Сколько раз тебе повторять? Хватит меня мучить напоминаниями о моих неудачах.

— Это все я виновата, — затянула няня обычную песню, в которую она ни капли не верила. — Если бы я была моложе и сильнее, то показала бы этому капитану, он бы у меня поплясал. А теперь поздно. Саримы и ее сестер уже нет. А ты что — тебе нужно, ты и уехала. Кто ж тебя осудит?

Но образ умирающей Саримы, так и не простившей Эльфабу за смерть Фьеро, причинял колдунье такую же боль, как вода.

— Неужели и в собственном доме мне не будет покоя? — взвыла она. — Хватит об этом. Ступай пить свой чай и помалкивай.

Оставшись одна, ведьма села и задумалась о Нессарозе и о том, чем обернется ее смерть. Политические перестановки в Манчурии повлекут за собой большие перемены — может, даже и к лучшему. Со стыдом она поняла, что не жалеет о гибели сестры.

Ведьма стала собираться. Перво-наперво, решила она, нужно взять с собой страницу из «Гримуатики». Она полистала толстую книгу и вырвала самую непонятную страницу, чьи буквы продолжали двигаться у нее на глазах, как семейка трудолюбивых муравьев. Ведьма уже привыкла, что на месте неразборчивых каракулей то и дело проступали понятные слова, а другие слова, наоборот, расплывались во время чтения. Покажет-ка она эту страницу отцу. Вдруг глаза священника лучше разглядят правду?

3

Кольвенский замок темнел траурными цветами. Встречать ведьму вышел ворчливый бородатый манчик Нипп, совмещавший обязанности слуги, привратника и премьер-министра.

— У вас больше нет привилегий в Свободной Манчурии, — объявил он. — Со смертью Нессарозы с герцогами покончено.

— Когда разрешу, тогда и покончите, — осадила его ведьма. Судьба титула была ей безразлична, но выслушивать условия от этого наглеца она не собиралась. Впрочем, все равно в последние годы титул почти не использовался. Как писал Фрекс в своих истерических письмах, Нессароза, услышав, что ее за глаза зовут Восточной ведьмой, решила потерпеть клевету и даже сама себя стала так величать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});