Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран

ужасное, холодный пот проступил на коже. Командующий был для нее никем. Наверное поэтому она продолжала бездействовать.

Но Сунлинь… Неожиданно нестерпимо захотелось его увидеть, но Катарина сдержалась, помня о данном ему обещании. И о Фао Рэне.

Демоница вжималась ртом в его губы, пока кожа вокруг не начала покрываться черной гнилью. Ручейки темного дыма вились вокруг лица командующего, по щекам и скулам побежали пыльно-серыми мазки.

Чувствуя ненависть к самой себе, Катарина продолжала смотреть, как из командующего стремительно высасывают жизнь. От злости и бездействия по щеке скатилась слеза.

Но Катарина ее быстро стерла.

Собственные слезы казались лицемерием.

Демоница наконец оторвалась от командующего и выпрямилась. Когда она повернулась к Катарине, ее уродливое лицо вдруг пошло трещинами, словно было маской.

Превращаясь в белый порошок, маска начала осыпаться, пока полностью не открыла невероятно прекрасные черты. Казалось, что перед Катариной стоит вылепленная из фарфора кукла, настолько идеально чистой и ровной была кожа. Бледный розовый румянец застыл на высоких скулах. Брови, словно начерченные, устремлялись к вискам крыльями птиц. Алый рот был создан для поцелуев и ласк. Для приказов, которыми отправляют на верную смерть.

Не сказав более ни слова, демоница отвернулась и шагнула к окну. Ее одежды вновь превратились в облако, надуваясь шелковыми пузырями. Просочившись наружу, она полностью исчезла из вида.

Еще несколько мгновений Катарина стояла в оцепенении, а потом ринулась к окну и быстро защелкнула ледяную задвижку. Даже смотреть на командующего было стыдно, но Катарина упала рядом с ним на колени и принялась вытирать покрытое черной гнилью лицо.

После поцелуя его кожа посерела, щеки впали. Весь он напоминал высохшую мумию. Катарина прижала ладонь к губам. Это она… Это она с ним сделала!

Пытаясь загладить вину и осознавая, что это не более, чем лицемерие, Катарина вновь начала обрабатывать раны Фао Рэна. Она возилась с каждой так, словно именно от лечения именно этой зависела его жизнь.

Сколько времени прошло, Катарина не знала. Она не понимала, что творится вокруг, кто находится рядом, пока Шанюань не коснулся ее локтя.

— Гос… госпожа… господин Рэйден! Неужели вы не отдыхали?

Катарина посмотрела на него невидящим взглядом и оттолкнула от себя мужскую руку. Она преступила невидимую черту, за которой лекарь становился убийцей. А ведь когда-то она обещала себе лечить людей независимо от их статуса, богатства и болезни. Она обещала себе, что будет бороться за каждого. До последнего.

Но сегодня она смалодушничала. Пожертвовала неважным для нее человеком ради… она даже не знала ради чего! Кто ее прислал? Сунлинь, ставший Повелителем призраков? Или Король Смерти, таящийся под чужой личиной? А может, еще кто-то, ей неведомый?

— Вы не сможете ему помочь… Он умирает. Даже я это вижу.

— Меня не волнует, что ты видишь!.. – Катарина сосредоточилась на ранах командующего, не видя больше ничего вокруг.

Она использует, все самые лучшие и сильные мази, какие у нее только есть. Пусть это и будет лишь пустая трата ценных ингредиентов.

Шанюань не унимался, маяча рядом:

— Алхимия ему не помогает и уже не поможет. И ваше мастерство тоже бессильно. Удивительно, как он вообще еще держится… Лишь ваши усилия заставляют его цепляться жизнь. Но, может… не стоит его больше мучить?

Катарина зло посмотрела на него:

— Если тебе нечем заняться, иди и продолжи перевод!

Ее усилия… Она его убила. Пусть и не своими руками.

Катарина не знала, сколько времени провела у тела командующего. Шанюань вернулся к расшифровке, а за окном стало совсем светло.

Неожиданно дверь снова распахнулась, и в лазарет вбежал тощий долговязый юноша. Его лицо было покрыто грязными разводами и отчетливыми дорожками слез. Как и все крестьяне он сутулился и умудрялся смотреть снизу вверх, даже будучи намного выше собеседника.

— Господин лекарь! Господин лекарь, прошу… – В грязных ладонях он держал небольшой мешочек и протягивал ей. – У меня больше нет… Но прошу вас, возьмите…

Он захлебывался воздухом, едва сдерживал всхлипы и продолжал двумя руками пихать Катарине в грудь мешок.

Она отстранилась, одновременно пытаясь защитить командующего.

— Что это? – Она сурово посмотрела на мальчишку. – Что случилось?

— Рис! Плата! Моя сестра… Никто кроме вас ей не поможет…

Катарина отступила на шаг и нахмурилась:

— Что случилось? Объясни нормально!

Его плечи насколько раз дернулись, словно он пытался сдержать рыдания.

— Не велено никому говорить… Господин алхимик… и другой господин, в белом…

Баи!.. Что они уже натворили? Где Сунлинь?!

— Если пришел сюда, рассказывай все! – Катарина с трудом сдерживала дрожь в голосе, заставляя его звучать сурово и даже жестко. Ей нужно знать…

— Ночью… ночью кое-что произошло… Моя сестра… – Он вдруг бросился к ней, уронил мешок на пол и сжал ее руки холодными пальцами. – Помогите ей, молю… Она единственная, кто осталась... у меня…

Катарина оцепенела. Странное чувство зародилось где-то в животе и разлилось по всем органам. Чувство, что с НИМ что-то случилось, и она уже не сможет ничего сделать.

Этот парнишка жил с матерью, ужасно склочной и скандальной сплетницей, и сестрой. То, что он сказал… про сестру…

Катарина посмотрела в опухшие от слез глаза крестьянина.

Она хотела спросить, что с Сунлинем, где он, но вместо этого тихо произнесла:

— Что с ней?

Мальчишка сглотнул и закусил губу с такой силой, что та побелела.

— Вы можете… пойти со мной?

Катарина посмотрела на командующего. Весь покрытый повязками, посеревший и едва дышащий, он неподвижно лежал, и даже грудь не поднималась от дыхания. Он выглядел… мертвым. Из-за нее.

Катарина кивнула:

— Да, я пойду. Подожди – соберу вещи.

Парень несколько раз судорожно поклонился и отошел к двери. Неожиданно тонкая рука преградила Катарине путь.

Шанюань с недобрым прищуром посмотрел на крестьянского паренька, а затем повернулся к Катарине:

— Я ему не доверяю. Выглядит так, будто собирается заманить вас в ловушку. Не ходите.

Катарина устало посмотрела на алхимика:

— Может вы и не знаете, но часто так случается, что лекарю самому приходится ходить к пациенту.

Шанюань сжал губы:

— Тогда я пойду с вами!

Катарина спокойно обошла его: