Малый драконий род - Элизабет Кернер

"Разве я могла тебя так оставить? — отозвалась она. — Давай-ка, Дхрейтан, ты уже достаточно помог этому выжившему из ума старику, тем больше достоин чести; однако Никис для тебя — слишком тяжелая ноша. Лети к остальным".

«Как пожелаешь, госпожа. Держись, повелитель Шикрар, я отпускаю», — сказал Дхрейтан.

«Спасибо, что предупредил», — отозвался я, надсадно охнув, когда вновь ощутил полный вес Никис, повисшей у меня в объятиях. Во имя Ветров, как же все-таки она была тяжела!

"Неподалеку мы встретили теплый поток, поднимающийся от восточных утесов, — проговорила Идай, подлетая под меня и принимая изрядную часть веса Никис себе на спину. — Я подумала, Шикрар, что тебе будет отрадно это услышать".

"Хватало бы мне сейчас воздуху, Идеррисай, я бы рассмеялся, — ответил я. — Все собрались?"

«От Токлурика до сих пор нет вестей, но путь на северо-запад, где жила Роккелис, не близок. Шикрар, между нами: у тебя есть хоть какая-то надежда на то, что они еще живы?»

«Нет, Идай, и думаю, что и Токлурик не слишком-тo в это верит, но что ж поделать — должно следовать туда, куда ведет сердце. Роккелис приходилась ему родственницей. Быть может, он всего лишь надеется отыскать самоцветы их душ... Самоцветы! Я должен забрать их!..»

"Хватит с тебя, Хадрэйшикрар! — резко оборвала меня Идай. — Я ценю твое участие, но и прочие из нас вполне способны сами все устроить. Самоцветы душ. Предков и Потерянных в полной безопасности. Даже безумная затея Кейдры насчет деревьев хлансифа нашла своих сторонников. - Голос ее смягчился.— Несколько мелких памятных предметов, семена и небольшой камень с Летнего луга — вот и все, что у нас осталось после пребывания в Юдоли Изгнания на протяжении пяти ситов".

Я выдавил из себя смех, прошипев:

«И кроме этого еще жизни всех кантри!»

«Что ж, если тебе так хочется, то да», — ответила она. С великим облегчением я почуял и в ее голосе веселый оттенок.

Я оглянулся и посмотрел вниз. Идай загораживала своими крыльями весь обзор, но мне все же удалось в последний раз окинуть взглядом остров, на котором я был рожден. Он был наполовину скрыт темным дымом, а в северной его части даже при ярком солнечном свете были видны ярко-красные пятна: должно быть, там в небо били мощные струи огня, заметные даже с такого далекого расстояния.

Идай глянула на меня.

"Шикрар, друг мой, все кончено, — проговорила она с грустью. — Мы знаем, что ничего уже не вернуть. Нет нужды смотреть на разрушение нашего дома. Следует помнить его таким, каким он был прежде. Глубочайшая истина всего живого заключается в жизни, а не в смерти".

Разумеется, она была права. Я закрыл глаза и отвернулся, сосредоточив все силы на том, чтобы нести Никис, продолжая набирать высоту, направляясь на восток и слегка на юг.

Но все же не мог удержаться и продолжал оглядываться — до тех пор, пока из виду не исчезли даже облака, скрывавшие остров.

Ланен

Проснувшись утром, я почувствовала себя довольно сносно. Вариен посапывал, лишь слегка отодвинувшись, чтобы не беспокоить меня, но две других постели, похоже, так и не были расправлены. Мне хотелось пораньше позавтракать, но оказалось, что Релла с Джеми меня опередили: они уже сидели в общей зале, попивая челан и тихонько пересмеивались.

Когда к нам присоединился Вариен, он тут же увлек меня в сторонку: глаза его, как ни странно, светились радостью.

— Ланен, это просто чудо, — проговорил он с горячностью. — Есть надежда — и для тебя, и для ребенка.

— Что? — переспросила я, но он медлил с объяснениями. — Послушай, зачем это тебе понадобилось с утра пораньше сбивать меня с толку? — проговорила я резко. — Не очень-то подходящее время выбрал. Ты о чем, вообще?

— Мне приснились наши малыши, Ланен, — ответил он. Я невольно рассмеялась.

— Мне бы сначала хоть одного родить! Он улыбнулся.

— Я тоже так подумал. Но во сне ведь трудно определить возраст. Возможно, между ними разница в несколько лет. Но я видел всю нашу семью: нас было четверо, и мы стояли на какой-то возвышенности чудесным летним днем. — Он положил руки мне на лицо. — Не могу даже передать тебе, как это меня утешило.

Я отстранила его руки, стараясь, чтобы это не выглядело слишком грубо, хотя мне было нелегко.

— Я рада, что ты утешился, дорогой мой, но сны говорят нам только то, что мы хотим увидеть. И заодно уж — не делай так больше, пожалуйста. — Он посмотрел на меня взволнованно и недоуменно. — Не надо больше хватать меня за лицо, — пояснила я со злостью. — Тебе, может, от этого и хорошо, а я при этом чувствую себя или ребенком, которого ругают, или лошадью, которую выставили на продажу. Спасибо, что хоть зубы у меня не посмотрел.

Он молча глазел на меня.

— Я не шучу, — проговорила я гневно.

— Хорошо, — ответил он, глядя мне в глаза (куда пристальнее, чем мне того хотелось). — В ответ на твой гнев и страх, кадреши, я скажу, что прекрасно слышу тебя. И все же тебе следует знать, что я распознаю пророческие видения, когда они меня посещают, даже если мне больше не требуется вех-сон. На этот раз мне явилось эхо сновидения, уже виденного мною прежде, Ланен, не далее чем шесть зим назад, во время последнего моего вех-сна. Я была поражена.

— Правда, Акор? — спросила я его. Он поцеловал меня.

— Правда, кадреши. Так что давай все же не оставлять надежды, чего бы нам это ни стоило!

Я улыбнулась ему в ответ, потому что знала, о чем мы оба думаем. Может быть, нам не выпадет больше ночи, которую мы могли бы провести лишь вдвоем, но, по крайней мере, минувшей ночью мы спали в объятиях друг друга.

— Выпей челану, любимый, — сказала я. — Нам надо ехать.

Почтовые лошади так и рвались пуститься в галоп — славные скакуны! — и мы предоставили им эту возможность. Скорость действовала на меня благотворно, хотя тряска вскоре вновь заставила позабыть о всяком удовольствии: ко мне вернулась прежняя боль. Я не знала, как далеко мы продвинулись за утро, но даже Релла, казалось, была удивлена. Мы не останавливались даже для того, чтобы перекусить, потому что я знала — мы все знали, — что жизнь моя висит на волоске. Утро сменилось днем, и острые приступы боли усилились, но я стиснула зубы и молча терпела, сколько могла. Поначалу было не так уж тяжело.

У нас на всех была баклага с вином, которое пришлось очень кстати; а каждый раз, меняя лошадей, мы ухитрялись пропустить по глотку челана, чтобы согреться. Лишь однажды на одном из дворов мы задержались подольше, чтобы справить естественные надобности; но едва мужчины скрылись за углом, как я кликнула Реллу. Она подъехала ко мне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});