Извращённые cердца - Кора Рейли

другой девушкой.

— Вообще-то нет, но я ненавижу, что так много девушек делали это с тобой.

Осознание того, что она с самого начала хотела, чтобы все ее первое принадлежало мне, заставило мою грудь наполниться чувством собственничества, на которое я не был способен до нее. Я поцеловал ее пухлые губы, чертовски опьяненный ее вкусом и почти опьяненный сознанием того, что никто не знает, насколько она восхитительна, кроме меня. Я прикоснулся губами к ее уху.

— Как насчет того, чтобы тренироваться каждый день?

У нее вырвался сдавленный смешок.

— Именно этого ты и хочешь…

— Это то, что мне чертовски нравится, — пробормотал я, целуя ее в ухо.

Мы вернулись к кровати, и я обхватил ладонью свой член, сжимая его несколько раз, пока предварительно сперма не просочилась наружу. Затем вызывающе улыбнулся.

— Какая она на вкус? — с любопытством спросила она, указывая на капельки на моем кончике.

— Откуда мне знать?

— Тебе никогда не было любопытно?

Я знал, что некоторые парни пробовали свою собственную сперму. Я никогда этого не делал.

— Мои вкусы всегда больше склонялись к сладкому, — сказал я, когда скользнул рукой ей между ног, а затем двумя пальцами между половыми губами Джеммы, прежде чем поднести их к своему рту и попробовать ее на вкус. — Почему бы тебе не попробовать? — я кивнул в сторону своего члена, блестящего от моей похоти к ней.

Румянец окрасил ее щеки, она наклонилась и экспериментально слизнула мою сперму. Я застонал глубоко в груди, мои яйца вибрировали. Джемма чмокнула губами и пожала плечами.

— На вкус не очень.

Я скользнул рукой в ее волосы, теряя терпение, когда ее губы оказались так близко к моему члену.

— Ты когда-нибудь ела леденец? — прохрипел я.

Она подняла брови, но поняла мой намек. Она начала облизывает мой кончик, будто это было вишневое эскимо. Мое дыхание стало глубоким, когда я увидел, как ее розовый язычок метнулся вперед, кружа, пробуя, открывая, а затем, наконец, она сомкнула рот вокруг головки и пососала.

Мои яйца пульсировали в такт ее впалым щекам.

Иногда ее зубы все еще царапали мой член, но только недолго, и это добавляло мне удовольствия. Мне потребовалось немалое усилие, чтобы не трахнуть ее рот так, как я этого хотел. У нее были проблемы, так как это было синхронно с моими легкими толчками вверх, но, черт возьми, ничто из этого не имело значения, потому что вид великолепного рта Джеммы, сосущей мой член — самая горячая вещь, которую я мог себе представить. Вскоре я подошел к своему переломному моменту.

— Глотай для меня, Китти, — прорычал я.

Я ослабил хватку на ее шее, чтобы дать ей возможность отстраниться, если она захочет, даже если это было последнее, чего я хотел. Джемма продолжала сосать, ее пальцы сжимались вокруг моего основания.

— Блядь.

Мои бедра двигались быстрее, ища ее горячий рот, мой кончик касался задней части ее горла, а затем мои яйца сжались, и сперма хлынула из моего члена. Я не мог перестать смотреть на губы Джеммы вокруг моего члена. Я держался за ее шею, когда почти полностью выскользнул наружу, только чтобы снова войти. Джемма сглотнула вокруг меня, не встречаясь со мной взглядом.

Я медленно вышел из нее, и она снова сглотнула, ее щеки ярко покраснели.

— Джем, — прохрипела я, когда ко мне вернулся голос.

Я наклонился, схватил ее за бедра и посадил на живот, так что она оседлала меня. Приподняв ее подбородок, я заглянул ей в глаза.

— В чем дело? Не нравится вкус?

Многим девушкам этот вкус не нравился, поэтому некоторые из них либо вообще отказывались глотать, либо только когда я пользовался презервативом. Но на ее лице не отразилось отвращения. Она выглядела виноватой и пристыженной. Сев, я обхватил ладонью ее щеку.

— Только не говори мне, что это какое-то традиционное дерьмо, Джем.

Джемма могла быть жесткой, как сталь, но внутри она была мягкой, как теплое масло. Я чмокнул ее в ухо, понимая, что порка ее воспитания (а вместе с ним и Нонны с папой) не заставит ее чувствовать себя лучше.

— Я все время ем твою киску, и мне это нравится. Я глотаю твои соки. Черт, я практически пожираю тебя, и не чувствую ни малейшего чувства вины или стыда из-за этого. Так что, если ты думаешь, что сосать мой член это грех или какая-то другая фигня, тогда прекрати. Но, по-моему, доставлять друг другу удовольствие — это не грех, — тут я сделал паузу. — А если это из-за того, что тебе не нравится сосать мой член, тогда мы что-нибудь придумаем. Так что, это грех?

— Да, — призналась она.

— Слава гребаному Господу, — выдавил я.

Она закатила глаза с легким смешком, а затем снова стала серьезной.

— Я просто боялась, что это заставит тебя меньше уважать меня.

Я усмехнулся.

— Если ты высосешь меня досуха, я не стану меньше уважать тебя, поверь мне. Или ты меньше уважаешь меня, когда я лижу твою киску?

— Это другое дело, ты мужчина.

Я притянул ее лицо к себе.

— Я уважаю тебя больше, чем другую женщину, и это не изменится, Джем. Ты можешь надрать мне задницу, испечь что-либо как лучший шеф-повар. Теперь все, чего мне только не хватает, это то, что ты делаешь минет, как гребаная богиня, и я построю тебе алтарь и буду поклоняться тебе.

— Какой же ты идиот! — она задохнулась, но наклонилась ко мне и смягчилась. — Ну и как я?

Я отпрянул назад.

— Теперь ты хочешь похвалы или честной критики?

— Честной.

— Я бы поставил тебе твердую двойку с минусом.

Ее глаза расширились от возмущения.

— Двойку с минусом?

— Мы будем тренироваться, пока ты не станешь отличницей, не волнуйся.

Она ударила меня по руке.

— Ты слишком много о себе думаешь.

Я откинулся назад, увлекая ее за собой.

— Тебе нужно привести меня в форму.

Приподняв бедра, я впился своим все еще твердым членом в ее ягодицы.

Я помог Джемме раздеться, а затем показал ей, как сильно я ее уважаю, съев ее до того, пока она наконец не уселась на меня. Она выглядела великолепно, сидя верхом на моих бедрах. Я провел руками по ее прессу, прежде чем обхватить ее груди. На мгновение она уставилась вниз на быка, который имел прекрасный вид на ее красивую киску, затем начала двигать бедрами, сначала медленно, придумывая лучший способ доставить себе удовольствие, пока я лежал неподвижно и наслаждался видом.

Наконец, она устроилась в медленной, чувственной поездке, которая казалась раем. Она встретилась со мной