Искусство и жизнь - Уильям Моррис

Таковы условия жизни и труда английских ремесленников XIV века. Полагаю, большинство из нас откажется принять на веру картину жизни того времени, которую рисуют полуневежественные и обманывающие нас доктринеры, о которых я уже говорил. Знакомясь с остатками изделий тогдашнего ремесленника, мы и без всяких дальнейших исследований давно уж инстинктивно почувствовали, что он был человеком думающим и энергичным и в некотором смысле и свободным, а не угнетенным религией и забитым дикарем. Это ощущение в значительной степени подтвердилось такими усердными исследователями прошлого, как г-н Торольд Роджерс{7}. Ныне нам известно, что ремесленник гильдии жил, трудясь и наслаждаясь своим трудом, и это запечатлелось на том, что он производил. Работал он не для прибыли своего хозяина, но для своего собственного пропитания, причем, повторяю, добывать последнее было нетрудно, так что у него бывало и много досуга. И так как он был хозяином своего времени, своих орудий и материала, ничто не заставляло его делать работу кое-как и он мог позволить себе позабавиться, придавая своим изделиям художественную отделку. И сколь же отлична она от той механической рыночной отделки, производить которую обучились, наверно, некоторые из нас, быть может, через крестные муки! Да, тогдашняя художественная отделка или орнамент не рассчитывались на продажу, отделка была подарком публике, которая, я склонен думать, платила за нее интересом к ней и пониманием самой работы, что, право же, было хорошей платой в те времена, когда человек мог обойтись без платы более явной и ощутимой. Ибо здесь я должен признаться, что «платой за оформление», как ее теперь называют, строители наших старинных зданий совершенно пренебрегали, а искусство, по справедливому замечанию Торольда Роджерса, было широко распространено, и мастерство было не исключением, а правилом. И, как правило, люди, которые были в состоянии заплатить за постройку дома, несомненно, сами были тогда способны составить план и проект, очевидно, потому, что встречали естественную, дружескую помощь и понимание среди строителей, которых они нанимали. Например, башню капеллы Мертон-колледжа{8} в Оксфорде создали обыкновенные каменщики под присмотром членов этого колледжа. Но, глядя, как при попустительстве нынешних братьев ужасно чинят принадлежащую им красивую пристройку — Зал св. Олбана, я теперь не решился бы доверить такую работу присмотру досточтимых братьев той же самой коллегии.

Итак, распространенное в искусстве того времени мастерство свидетельствует, что бедняги, которые обладали и вкусом и талантом, отсутствовавшими у их собратьев по ремеслу, и для которых работа поэтому была более приятна, должны были мириться с весьма умеренной дополнительной платой, а в некоторых случаях обходиться и без нее. По-видимому, они не могли обосновать претензию, ныне обоснованную, на то, будто у этой часто оскорбляемой и многогрешной компании гениев строение желудков и кожи иное, чем у других людей, и потому им необходимо больше есть и пить и иное платье, чем у их ближних. Говоря совершенно серьезно, когда мы слышим — и довольно часто — утверждение, будто для создания великих художественных произведений при любых обстоятельствах необходима дополнительная плата, будто бы люди особо одаренные не применят своих талантов, если не получат взятку в виде грубого материального вознаграждения, мы знаем, что отвечать. Мы можем обратиться к свидетельству дошедших до нас прекрасных произведений, подаренных миру их безвестными и безымянными творцами без всякой добавочной платы, кроме наслаждения своей работой и понимания ее полезности.

Таким образом, теперь я должен сказать, что так жившие и так трудившиеся ремесленники, работавшие простыми орудиями и инструментами, которыми они в совершенстве владели, располагали весьма значительными преимуществами для создания архитектурного искусства, употребляя это слово в его самом широком значении, и, рассуждая a priori, мы ждем от их работы сознательности и изобретательности, слияния независимости и дружного сотрудничества — и действительно все это находим в ней. И все же, несмотря на свободу художественной мысли средневекового труженика — или, скорее, благодаря ей, — он все еще был вынужден трудиться только так, как повелевала традиция. Если бы кому-либо в XIV веке пришло в голову построить на берегах Темзы новый Парфенон{9} или Эрехтейон{10}, то насколько, вы думаете, его собрат-строитель оказался бы способен выполнить эту нелепую затею?

Но оставим на некоторое время XIV век, возвратимся к нашему рассказу о судьбе труженика. Я говорил, что устав ремесленной гильдии был поначалу демократическим или братским, но это продолжалось недолго. По мере того как города росли и население в них увеличивалось за счет освобождаемых крепостных и других ресурсов, прежние ремесленники вместе с имевшими некоторые льготы подмастерьями начали составлять особую привилегированную прослойку. Наконец, появляются наемные работники. Спустя некоторое время они попытались образовать в недрах самой ремесленной организации свои гильдии, подобно тому как ремесленная организация некогда возникла в составе торговых гильдий. Но экономические условия того времени, которые все более возбуждали стремление к производству прибыли, им в этом препятствовали, и они потерпели поражение. Тем не менее условия труда заметно не изменились. Мастеров ограничивали выступавшие на стороне наемных работников законы, и на протяжении всего XV века оплата труда скорее росла, чем падала. А разделение труда появилось лишь значительно позже, так что ремесленник повсюду еще оставался художником.

Начало новых перемен пришло вместе с Тюдорами{11}в первой четверти XVI века, когда из земледельческой страны, добывавшей средства пропитания, Англия превратилась в землю животноводства, развивающегося ради прибыли. Интересующийся может прочитать повесть об этих переменах и бедствиях в сочинениях Мора и Латимера{12}. Мне остается только сказать, что эти перемены оказали самое прямое влияние на жизнь и методы труда ремесленников, ибо в ремесла теперь хлынули толпы безземельных, лишенных всего, кроме физической силы, с помощью которой они вынуждены были добывать себе пропитание. Изо дня в день они должны были продавать свою силу за какую-то плату тем, кто, наверно, не купил бы их труд в качестве товара, если бы сделка не обещала прибыли. Жестокие хищения, сопровождавшие в Англии религиозные реформы, своевольное разрушение наших общественных зданий, сопровождавшее ограбление общественных земель, несомненно сыграли свою роль в уничтожении искусства, которое все еще могло существовать при новых условиях труда.

Но сама Реформация была лишь одним из проявлений нового духа времени, порожденного великими экономическими переменами, гораздо более решительно повлиявшими на искусство, его творцов и их труд, чем любой иной ряд событий, как бы значительны они ни были. Перемены в условиях труда продолжали быстро нарастать, хотя все еще имело место так называемое домашнее производство. Работники в городах оказывались во все большей зависимости от своих нанимателей. Появлялось все больше и больше простых наемных работников, и серьезные перемены все больше затрагивали сам способ труда. Простое объединение рабочих в больших мастерских, во главе которых стал один мастер-хозяин, само по себе приносило экономию в расходах на помещение, освещение, отопление и прочее, равно как и сокращение ренты. Но это лишь прелюдия к еще более серьезным переменам. Возникло и быстро набирало темпы разделение труда. При старых средневековых условиях основной единицей труда был ремесленный мастер, который знал свое дело от начала до конца. Помогали ему простые подмастерья, которые, изучая свое ремесло, не были обречены прислуживать всю жизнь. Но при новой системе, включавшей в себя хозяина и работников, произошло также и такое изменение, при котором основной единицей труда стала группа, где каждый член зависел в своей работе от другого, а в одиночку работник оказывался беспомощным. При такой системе, именуемой системой разделения труда, человек может быть обречен и часто действительно обрекается всю свою жизнь производить пустяковую часть какого-либо пустякового рыночного товара. Я употребляю здесь настоящее время, потому что система разделения труда все еще развивается бок о бок с современным развитием производства, рассчитанного на получение прибыли, о чем я буду говорить подробнее в другом месте.

Вам следует понять, что появление и развитие системы разделения труда — не случайность, не проявление какой-то преходящей и необъяснимой моды, вызывавшей у людей желание работать именно таким способом. Это было вызвано экономическими переменами, которые вынуждали человека заниматься производством не ради своего пропитания, как в прошлом, а ради прибыли. Почти все изделия, кроме тех, что создавались совершенно домашним способом, должны были теперь проходить через рынок, прежде чем попасть в руки потребителя. Они производились теперь для продажи, а не главным образом для потребления, и когда я говорю «они», я имею в виду их совокупность. Художественная отделка, как и очевидная полезность вещи, стала теперь предметом рынка, и допускалась она скудно, в соответствии с интересами капиталиста, использующего труди машиноподобного рабочего и художника, окованных потребностями прибыли. Ибо, поймите, к этому времени разделение труда привело к тому, что, в отличие от прежнего времени, когда все рабочие были также и художниками, произошло деление на рабочих, которые не являются художниками, и на художников, не являющихся рабочими.