Бури - Галина Мишарина

— Да, — тихо сказал Махунг, — это край чудес. Оттуда, наверное, пришли боги.

Алан покачал головой.

— Бог повсюду, Махунг, в каждом из нас есть его частица. Нет места, где нет бога, нет человека, который не может научиться говорить с богом внутри себя.

Махунг в свою очередь заинтересованно, пытливо поглядел на Алана.

— Это так? Разве заслужили благословение бога все, кто ходит по песку? Не только избранные им, великие люди, но и мы — простые и ничем не примечательные?

— Бог никого не избирает и ни для кого не делает исключений, — сказал Алан, — для него мы все равны. По крайней мере в это верят у меня на родине, — закончил он.

Махунг задумался и с минуту не произносил ни слова.

— Тогда почему у одних много, а у других мало? — снова спросил он.

— Этот вопрос нужно задавать не богу и не мне, Махунг. Бог дал нам свободу мысли, силу изменять мир и себя самого. Материальные блага здесь ни при чём, вернее, это не главное. Конечно, кушать хочется всем, но пища ведь не только насыщает наши тела. Там, откуда я пришёл, мы поняли главное: человек должен быть свободен и в этой свободе он будет счастлив. Мы освободились от законов, от иерархических признаков, деливших людей на «лучших» и «худших», на тех, у кого больше и у кого меньше, кто достоин и не достоин. Человек подобен богу, и потому он может всё. Вот только для этого нужно уметь гармонизировать свои внутренние энергии. Те, кто считают себя исключительными, те самые, что садятся на пьедестал власти — эти люди не нашли баланс, и они никогда не достигнут высшего счастья. Счастье не получается из рабства, а они — рабы своих желаний. — Алан почесал в затылке — давненько он ни с кем так не разговаривал. — Развёл ты меня на болтовню, — усмехнулся он.

— Чего? — не понял мальчик.

— Пустяки, — сказал землянин, — ты умеешь слушать.

— Ты пришёл из мира, где все равны, — сказал Махунг, — но Фадр говорит, что такое невозможно. Я мечтаю узреть мир, где не будет ни правителей, ни подчинённых, мир, где нет бедных и богатых. Но я только мечтаю об этом, и мои мечты Фадр называет фантазиями. А я всё равно верю тебе, — тихо сказал он, — ты мне не врёшь. Ты никому не станешь врать, Алан.

Землянин поглядел на мальчика, нахмурившись.

— Сколько тебе лет, Махунг?

— Мне одиннадцать, — ответил тот.

— Ты умный и проницательный. Ты заслуживаешь иной жизни.

— Ты так думаешь? — грустно улыбнулся мальчик. — А я думаю, что я ничем не лучше остальных. Хотя желал бы стать лучше. Да, стать лучше. — И он поглядел на море, тонущее в розовом золоте закатных лучей.

Алан только сейчас заметил, что вокруг парят золотые ослепительные былинки, похожие на те, что осыпались с созревших одуванчиков. Они были разных размеров и не разлетались по округе, а невесомым облаком порхали возле них, собираясь в пушистые горки на каменной крыше. Землянин задрал голову и увидел, что былинки роняет дерево, возле которого они сидели. Листвы на нем было мало, зато вся крона оказалась усыпана прекрасным светлым облаком невиданных семян. Махунг проследил за его взглядом.

— Это Дамур — преданное дерево. Из тысячи семян прорастает лишь одно, но и оно вряд ли превратится во взрослое дерево. Попробовав хотя бы раз его плоды, ты бы потом тосковал по ним всю оставшуюся жизнь… Я тоскую. Я ел их, когда был совсем маленьким, но до сих пор помню вкус… М-м-м… — и он облизнулся, а Алан хмыкнул. — Из-за одного только Дамура наш дом стоит бешеных денег, и все это знают. Даже у Хъяга в садах ни одного не растет! К нам приходят каждый раз, когда дерево сбрасывает семена, выгребают их подчистую, ловят даже самые настырные. Да только ни одно ещё не взошло! — и он ухмыльнулся. — Фадр зовет его думающим деревом и говорит, что оно скоро погибнет от старости. А я все жду, когда на ветках появится хотя бы один плод.

И мальчик погладил нежную зеленоватую кору, тронул пальцами пушистую горку семян. Те словно ответили ему, заплясали на ветру, но тотчас, словно примагниченные, вернулись поближе к дереву. Алан удивленно почесал в затылке.

— Преданное дерево… Кто бы мог подумать?

— Я хочу взять его с собой, — вдруг сказал мальчик. — Если когда-нибудь покину эти места. Фадр говорит, что Дамур сам выбирает новую родину. Мы выберем её вместе. Если, конечно, такова наша общая судьба…

— Если жаждешь этого — так и будет, — сказал Алан. Махунг не переставал его изумлять. — Не сдавайся.

— Я не сдамся, — спокойно и решительно произнёс Махунг, и они замолчали.

Чайки печально кричали возле воды, и Алану казалось, что они зовут его домой…

…Олан не мог больше ждать. Терпеть он умел, а вот ждать — нет. Хорошо, что всё случилось в отсутствие Кёртиса и Ин Че.

Они с Катой укладывались: девушка, освоившаяся с его постоянным присутствием и привыкшая спать рядом, стала менее стеснительной. Она скинула верхнюю одежду, и некоторое время стояла перед ним в нижнем белье, потягиваясь и глубоко дыша, отчего её маленькая грудь дразняще вздымалась под тонкой полупрозрачной маечкой. Олан подошёл сзади и, не особо задумываясь над последствиями, крепко обнял её, тронул пальцами тонкую шею и маленький подбородок.

— Олан, — произнесла девушка, — ты что?

Он не ответил, подхватил её на руки и быстро донёс до кровати.

— Ты нужна мне, Ката, — ответил он. — Скажи «нет», и я остановлюсь прямо сейчас.

Девушка молча смотрела на него. Он никак не мог понять, чем заполнен её взгляд: то ли нежностью, то ли страхом. Он не выдержал и потянулся к ней, ласково касаясь её губ. Ощутил, что она ответила, и больше уже ни в чём не сомневался.

Ката не зажималась, не противилась и не сомневалась. Он дрожал от возбуждения, чувствуя, как её маленькие руки залезают под его жилетку и дальше, под рубашку, касаются груди и живота. Тёмные глаза смотрели на него с надеждой и нетерпением, и Олан окончательно слетел с катушек от этого взгляда.

После он был как всегда погружён в свои мысли и чувства, тело было лёгким и приятно опустошённым. Ему было хорошо, и он не сразу понял, что Ката тихо плачет, уткнувшись в подушку. Испугавшись, он повернулся к ней, осторожно тронул её плечо.

— В чём дело?

— Тебе не понравилось, — ответила девушка тихо.

— Что? — переспросил он.

— Тебе не понравилось, Олан! — громко всхлипнула она.

Он не сразу нашёлся, что на это ответить.

— С чего ты взяла, что мне не понравилось? — удивлённо спросил мужчина.

— Потому что ты… меня… Ты так сказал!.. — зарыдала она.

Олан трудно припомнил, что когда всё дошло до пика, он в порыве страсти откинул её прочь, чтобы не раздавить собой — она была такой крохотной и хрупкой. Наверное, он ещё и сболтнул что-то лишнее. Такое с ним бывало.